Конфуций. Первый учитель Поднебесной - Страница 28

По всей вероятности, Конфуций тогда жил в столице Лу и мог лично убедиться в жестокости диктатуры Ян Ху. Какую позицию он мог занять по отношению к этой диктатуре, находясь уже в зрелом возрасте? (Согласно предложенной нами хронологии, тогда ему было пятьдесят лет.) Фактически мы располагаем лишь одним фрагментом «Изречений», где упоминается об отношениях Конфуция и Ян Ху; и он стал камнем преткновения для комментаторов «Изречений» и биографов Конфуция. Эпизод, о котором идет речь, содержится в первом высказывании главы семнадцатой, которая носит название «Ян Хо» по этому первому фрагменту и открывающим его словам. Он гласит: «Ян Хо пожелал увидеть Конфуция, но Конфуций не пришел, и тогда он послал Конфуцию поросенка. Конфуций дождался, пока его не будет дома, и отправился к нему с благодарностью. Неожиданно они встретились на дороге». Итак, Ян Хо позвал Конфуция к себе, желая предложить ему чиновничью должность. Конфуций, тем не менее, не пришел. Тогда Ян Хо отправил к нему домой посланца с поросенком в надежде перехватить Конфуция, когда он явится с благодарностью, и убедить занять должность. Но Конфуций разгадал его побуждения и, чтобы избежать встречи с Ян Хо, выбрал для ответного визита время, когда последнего не было дома. Когда они все же случайно встретились на улице, Ян Хо обратился к Конфуцию: «Подойди, я хочу поговорить с тобой. Можно ли назвать человечным того, кто обладает драгоценностью, но утаивает ее от своего государства?»

Ян Хо имел в виду, что человека со способностями Конфуция нельзя назвать верным сообществу, если он отказался служить ему: его отказ должен был вызвать опасения у населения, и человечным назвать его нельзя. На этот вопрос Конфуций отвечал: «Нельзя». Ян Хо задал следующий вопрос: «Того, кто желает служить, но постоянно упускает возможности для этого, можно ли назвать знающим?» В этих словах содержался намек на поездку Конфуция в Ци и на то, что в своем стремлении повлиять на политику государства он не раз упускал удобный случай. Конфуций согласился, что такое поведение нельзя назвать мудрым, после чего Ян Хо продолжал: «Время уходит. Годы не ждут нас». Он хотел, чтобы Конфуций согласился принять должность, пока сам Ян Хо жив и правит Лу на посту первого министра. На это Конфуций отвечал: «Хорошо, я приму должность». В конце концов, хоть и против воли, он не смог противостоять настойчивости Ян Хо и согласился служить ему.

Ранние комментаторы текста «Изречений» были уверены, что Ян Хо – это другое имя Ян Ху. Если их интерпретация верна, то Конфуций подчинился выскочке – слуге семьи Цзи – и согласился поступить на чиновничью службу во время его жестокой диктатуры. Однако ортодоксальные ученые не могли примириться с тем фактом, что такой человек, как Конфуций, с возмущением нападавший на самоуправство Трех семей, и особенно – клана Цзи, мог так постыдно согласиться служить негодяю Ян Ху. И ученые подобного склада пытались доказать, что Ян Хо и Ян Ху не идентичны.

Несмотря на их попытки выручить Конфуция, раннее произношение иероглифов «хо» и «ху» фонетически действительно очень близко, и, по-видимому, в диалектном произношении имя Ян Ху звучало как Хо. Кроме того, присущая этому Ян Хо манера говорить во всех отношениях соответствует облику человека, захватившего политическую власть в Лу. Ян Хо – явно правитель de facto. Нельзя представить себе, чтобы среди луских государственных деятелей во время Конфуция мог быть некий другой представитель семьи Ян, не Ян Ху, который был бы вправе произнести подобные слова. Вряд ли остается возможным сомневаться в том, что сам составитель семнадцатой главы «Изречений» включил в нее эту историю, зная об идентичности Ян Хо и Ян Ху, о котором в «Цзо чжуани» и в других исторических источниках рассказывается как о луском деспоте.

С другой стороны, глава «Изречений» под названием «Ян Хо» относится к части текста, составленной очень поздно. Поэтому мы вправе предположить, что историю о Конфуции, беспечно соглашающемся пойти служить к выскочке Ян Ху, выдумали позднейшие конфуцианцы.

Помня о сомнениях, возникающих в связи с главой семнадцатой, рассмотрим другой ее фрагмент, где говорится о призвании Конфуция неким Гуншань Фужао, который, как местный чиновник, управлял твердыней Би, принадлежавшей клану Цзи, и в то время планировал поднять знамя восстания против своих господ. Конфуций немедленно собрался откликнуться на зов, и, когда его задержал Цзы Лу, которому показалось, что в поведении наставника проявилось некоторое пренебрежение к истинным отношениям между правителем и подданным, ответил: «Неужели это приглашение было впустую? Если б он воспользовался моими услугами, я мог бы возродить там Восточное Чжоу». Этот пассаж также можно истолковать удовлетворительно лишь в том смысле, что Конфуций был вполне готов отправиться на службу к подчиненному клана Цзи. При падении Западного Чжоу царство было восстановлено на востоке, в Лояне; и помнившему об этом Конфуцию явилось видение воссозданного в Лу, на востоке, нового «Восточного Чжоу»; он подумал о том, что можно было бы возродить ныне находящийся в упадке Путь Чжоу, – и о том, что этого идеала можно достичь при помощи Гуншань Фужао.

Эта же семнадцатая глава содержит и упоминание о подчиненном семьи Чжао (самой влиятельной из семей, обладавших монополией на высокие посты в государстве Цзинь) по имени Би Си, смотрителе крепости Чжунмоу. Восстав против своих хозяев – семьи Чжао – и замыслив передать находившийся под его управлением форт княжеству Вэй, он захотел взять Конфуция к себе на службу советником по делам управления. Конфуций был готов немедленно отправиться в Чжунмоу, но тот же Цзы Лу, негодуя, снова стал увещевать его, и в этом пассаже содержится обмен мнениями относительно правильности такого поступка.

Итак, у нас есть три схожие ситуации. В первом случае, пусть даже неохотно и вопреки своей первичной реакции, Конфуций был склонен пойти на службу к Ян Ху, подчиненному семьи Цзи, восставшему против нее. Во втором случае он намеревался согласиться на приглашение от Гуншань Фужао, слуги той же семьи Цзи, восставшего в форте Би и сражавшегося против своих хозяев. И в третий раз Конфуций собирался принять приглашение Фу Си, чиновника на службе у известной цзиньской семьи Чжао, восставшего против своего господина. Во всех трех случаях к Конфуцию обращались представители мятежных сил, и каждый раз мятеж был поднят подчиненным влиятельного клана, возглавляющего замкнутую олигархию своего княжества. Значит, именно таким движениям был готов оказать поддержку Конфуций.

Поскольку подчиненный был слугой семьи, присягнувшим на верность главе этой семьи, он был связан с правителем государства лишь опосредованно. Он оставался до конца слугой семьи, а не слугой правителя или слугой государства. При этом важнейшей его обязанностью была непоколебимая верность господину; отказ от этого долга по отношению к семье и признание вместо него любой формы преданности государству считались, согласно морали того времени, равносильными открытому восстанию. Выше я указал, что во время упадка системы городов-государств к концу периода Чуньцю узы, связывавшие влиятельные семьи с их собственными подчиненными, постепенно стали намного сильней, уподобившись свойственным феодализму отношениям вассальной верности.

И все же поведение Конфуция в трех эпизодах, обстоятельно изложенных в семнадцатой главе «Изречений», и его готовность в каждом случае поддержать подчиненного, восставшего против главы дома, которому он служил, оказывается в полном противоречии с общественной нравственностью той эпохи. Конфуций мог бы оправдать такое поведение, сказав, что, если кто-нибудь поможет осуществить явившееся ему как в откровении возрождение «Восточного Чжоу», не важно будет, что это за человек. Конфуций, не спрашивая о его статусе, стал бы просто использовать его как средство для достижения цели – осуществления видения. В каждой из этих ситуаций Конфуций мог бы признать, что он нарушает правила общественной нравственности своего времени, связывая свою судьбу со слугами, восставшими против господ, однако он оправдывал свое поведение, ссылаясь на то, что это был единственный доступный и поэтому неизбежный способ претворения мечты в жизнь.