Конфетка счастья - Страница 6

Все эти пятничные особенности мироощущения подчиненным людом накладываются на августовские флюиды, отчетливо витающие в воздухе и призывающие кого украсть, но выпить, кого копать картошку на даче, а кого, как нас с Силой, уехать на острова.

– Ты как? – заговорчески шепнул мне Сила в пять минут третьего, я буквально минуту назад, озаренная лучами милости начальства, вывалилась из кабинета МарьИванны.

– Думаю, можно, – шепотом же ответила я.

Маленький наушник без проводов, которым снабдил меня муж, хорошо заменяет сотовый телефон. Но я привлекла бы ненужное внимание со стороны коллег, если бы начала вдруг вести разговоры сама с собой. Обычно я тут же прикладываю к уху телефон и говорю будто бы в него, но тут телефон остался у меня в кабинете.

– Перезвоню через пять секунд, – сказал Сила и отключился, он почти всегда понимает, удобно мне говорить или нет.

К сожалению, техника устроена таким образом, что вызвать меня может только Сила, а я его – никак.

– Силушка, сделай мне тоже кнопочку, чтобы я могла в любой момент тебя набрать, – как-то не вытерпела я.

Сила мне в тот день шептал всякие глупости, а я сидела на планерке, вращала глазами и кусала губы, как больная, чтобы сдержать смех, даже шепнуть не могла ему в ответ ничего, потому как со всех сторон стола плотно сидели и дышали друг на друга коллеги. В конце концов, я издала какой-то непотребный горловой звук, тут же, чтобы заглушить его, закашлялась. Министр тогда что-то проворчала по поводу усиливающегося гриппа и необходимости всем быть начеку и не допустить эту заразу в министерские пенаты, а рядом сидящие со мной коллеги стали захватывать воздух с других от меня сторон, а если бы могли, они бы на всякий пожарный, пересели бы от меня, как от греха, подальше.

Но Сила в ответ расписал мне, как выглядит эта самая «кнопочка», которую я прошу его сделать. Сама по себе кнопочка маленькая, но расположена на огромном ящике, соединенном с компьютером. Все это великолепие у него в кабинете, сплошь и рядом заставленного ящиками и затянутого проводами. Как в этом помещении умудряется работать Сила и ещё два совершенно чудоковатых на вид программиста, я всегда диву давалась.

– Сотовый же есть, – резюмировал Сила. А сам продолжал в любое рабочее время говорить мне непосредственно в ухо. Ему так удобнее, видите ли.

Внутренний телефон, это в котором четыре цифры, разрывается. Где носит эту клушу, мою заместительницу, спрашивается. «Пятница у неё, как же…», – ворчу я как начальник отдела.

– Да? – это я в телефон, а сама в это время обхожу стол, ищу глазами сотовый, пытаюсь сообразить, что ещё хотела сегодня сделать до незаметного испарения с рабочего места.

В трубке сама МарьИванна.

– Самое главное-то забыли, Фёкла Контратьевна, – моё имя-отчество произносится настолько уважительно, что я тут же вспоминаю о чем речь.

– Да, я помню, Мария Иванна! Все уже готово, как обычно, да, – рапортую я бодро, но так, чтобы не перегнуть палку субординации, будь она неладна.

– Спасибо, – от министра это слово все равно, что санкция на вседозволенность без рамок приличия.

– Ты не забыл? – кричу я Силе Никитичу, который как раз в этот момент вздохнул мне в ухо.

– Забыыл…

Ничего себе! Как можно было это забыть? Конечно, это я не мужу, это я себе. Сама-то и забыла напомнить своему драгоценному, что министру обещала очередной, так сказать, транш на вино-водочную продукцию.

Из-за доказанного как-то лет пятьдесят назад учеными отсутствия у местных аборигенов, таких как якутов, чукчей, юкагиров, эвенков и эвенов, фермента, расщепляющего алкоголь, в республике ввели сухой закон. А так как современность у нас высокотехнологичная, то сухой закон воплотился в экспериментальной электронной системе. «Подписчиками» по этой теме становились все без исключения жители Якутии, однако хитрость заключалась в том, что энное количество возможной к приобретению веселящей жидкости выделялось в зависимости от национальности желающего выпить.

Кроме того, возникала целая куча побочных проблем, которые обязательным образом исследовались и вносились в талмуд, регулирующий употребление «зеленого змия», как-то: определение национальности, определение статуса жителя республики, определение и отнесение азиатских народностей к азиатам, а европеоидных к европейцам, определение необходимого нормальному взрослому человеку литров алкоголя (с ударением на «а»), определение кто относится к взрослому человеку и зависимость взрослости от расы человека, какие бывают случаи ненормальности и последствия этих случаев в контексте сухого закона. И что делать, если статус жителя республики вдруг получит человек негроидной расы, который никоим образом не подпадает ни под один пункт электронной системы, или с его ребенком, если этот негроидной расы человек женится на представительнице малой народности Севера, а ребенок вырастет, пусть и темненький и кудрявый, но считающий себя чистым якутом, а такие случаи уже были зафиксированы и требовали быстрейшего разрешения, так как если кто-то является полноправным жителем Якутии, то имеет определенные права на приобретение алкоголя, в зависимости от того, какой процент в нем крови защищаемого от алкоголизации местного аборигена, а какой – пришлого, который защите подлежит в меньшей степени…

В общем, надо ли объяснять, каким сложным вопросом является борьба с пьянством, и почему целое министерство занималось реализацией «сухой» программы.

Другое министерство взвалило на себя непосильный труд автоматизации этого процесса. Сперва было предложено чипировать всех жителей специальными такими микрочипами, на которые записывалась бы вся информация приобретаемого алкоголя и в случае достижения определенного лимита (опять же в зависимости от расы, возраста, нормальности и прочих таких факторов), отпуск ограничивался бы, но тут возникли проблемы технического характера, и чипизацию населения временно отложили. Решили, когда будет вшиваться общий чип при рождении, заменяющий паспорт и пенсионную страховку, тогда там же и литры отдельной строкой записывать.

Пока внедрили карточную систему, на манер банковских карт, которые только-только начали распространяться по нашим необъятным просторам Саха в пять Франций. На эту специальную алко-карту раз в месяц скидывался лимит разрешенной к употреблению продукции в градусах. В зависимости от крепости напитка, к приобретению разрешалось две бутылки водки в месяц или четыре бутылки вина или дюжина пива не более четрыех с половиной градусов. Кроме того, можно было выбрать не водку, а коньяк, и не вино, а скажем, мартини.

В общем-то, дозы конские. Нам с мужем, как ярко выраженным славянам, восемь бутылок вина в месяц хватило бы, чтобы через год спиться и опуститься на самое дно, как у Горького и даже ниже. Однако же весь подвох состоял в том, что алкоголь на карте не накапливался, и если мы брали одну бутылку вина в месяц, то остальные сгорали. Аборигенам же в одни руки отпускалась чекушка водки или бутылка вина. Все, никаких там коньяков или заморских коктейлей. Пиво и прочие такие вредные напитки, лишь повышающие жажду, разрешались только неазиатским национальностям.

Место нашей встречи изменить нельзя. Я бегу с одной стороны площади Ленина, муж – с другой, но не из Правительства Номер Один, нет. Иногда мне кажется, что он из секретного Дома Правительства Номер Два, но Сила мои подозрения всегда отмахивается, да и в кабинете я у него была. Конечно же, из семидесяти семи министерств лишь половине хватило места в Домах Правительства на площади Ленина. Остальным приходится как-то существовать вдоль улиц Орджоникидзе и Ярославского.

Возле фонтана мы целуемся и беремся за руки. Я снова – молодая Ким Бессинджер в красном, а рядом – Брюс Уиллис.

– Кинул? – спрашиваю я. Это про алко-карты.

– Ага. Как раз успел, конец месяца же, хорошо, что напомнила.

Наша золотая жила отнюдь не те семь бутылок, которые мы не выпиваем с мужем за месяц. Дело поставлено на широкую ногу. МарьИванна, своей царственной рукой (это фигура у неё как у Карлсона, а руки, брови и характер – царские), подписывает список одаряемых сверхлимитным количеством алкоголя. Это могут быть как представители местных народов и народностей, так и простые труженики с материка по какой-либо причине нуждающиеся в увеличении лимита. В качестве ответных преференций я имею свободный график работы и возможность не беспокоиться, как большинство служащих, о завтрашнем дне.