Конфетка для мажора (СИ) - Страница 1

Выбираюсь из трамвая и пытаюсь сообразить, в какую сторону нужно двигаться. Определившись, качу чемодан в сторону светофора и замираю у края дороги в ожидании зелёного сигнала. Из динамиков машины несётся громкая музыка и стоящая рядом женщина осуждающе качает головой. Улыбаюсь: уверена, если бы она сидела на пассажирском месте этого хищного монстра, ей бы не было никакого дела до людей на улице.

Большой город двойных стандартов, здравствуй! Будем знакомиться, и пытаться подружиться, ведь я планирую здесь остаться, как минимум на пять лет, пока не закончится учёба. А дальше будет видно, далеко загадывать я не привыкла.

Машина срывается с места под желтый сигнал и обдает фонтаном брызг из огромной лужи. Моя светлая ветровка тотчас превращается в подобие половой тряпки, а с волос и лица капает грязная жижа.

Да, что-то не задалось…

Как ни странно, но я не злюсь. Наверное, чего-то подобного и стоило ожидать с моим везением: я без приключений доехала в поезде, освоила метро, нашла нужный маршрут трамвая и… Вот она я, встречай меня, культурная столица!

Перехожу дорогу и, пристроив свой багаж на бордюре, отыскиваю влажные салфетки в боковом кармане рюкзака. Как могу, оттираю лицо и руки, а куртку снимаю и сворачиваю, чтобы попытаться отчистить. Чай не сахарная, не замёрзну и не растаю.

К счастью, до общежития добираюсь без новых приключений, без них же умудряюсь заселиться.

Смотрю на тех, кто прибыл вместе со мной, и недовольные лица: а что вы хотели? Не лакшери пять звезд, зато в одной остановке до универа и стоит копейки.

Комендантом общежития оказывается строгая женщина с выкрашенными в цвет взбесившейся морковки волосами. Поджав тонкие губы, она проводила нас по комнатам, показав по пути важные объекты — санузел, душевые и кухню.

Вполне себе миленько. В интернате, котором я жила последние два года, было куда хуже, и ничего, все живы и здоровы.

— Принимайте пополнение, девочки, — Зоя Васильевна стучит в комнату пятьсот пять и подталкивает меня внутрь.

— Здравствуйте! — Застываю в пороге, осматриваясь.

Серо, безлико, убого… Как раз комната от интернатовской ничем не отличается.

На двух кроватях сидят симпатичные девчонки примерно моего возраста. Одна из них старательно протирала модные очки без оправы.

— Лариса, — представилась та, что в очках. — Первый курс.

— Очень приятно. Юля. Тоже первый.

— А это Аня, она с третьего. Из рекламщиков.

— Еще раз приятно, — повторяю и прохожу вглубь комнаты.

— Ты в какой группе? На кого поступила?

— Экология. Двести одиннадцатая.

— Ооо, круто! Вместе, значит, учиться будем!

Лариса подскакивает и хлопает в ладоши, как маленькая. Я тоже улыбаюсь: приятно будет видеть знакомое лицо. Мне кажется, мы подружимся.

Анна смотрит на прыжки Лары со снисходительной усмешкой, но ничего не говорит. Судя по закатанным глазам девушки, наша соседка тот ещё фрукт.

— Ладно, — потираю руки, — показывайте, что у вас и какие есть правила? А то я толком не успела изучить, с поезда и сразу сюда.

Лара гостеприимно распахивает шкаф, стоящий в углу. Точно такие же два стоят в противоположном.

— Это твой. Стол у окна наш общий, на двоих. У Ани свой. Кровать твоя тоже у окна, — пожимает плечами. — Надеюсь, ты не обидишься…

— Дует? — Кошусь с пониманием. Они первые заселились, им и выбирать.

— Не знаю. Но солнце в глаза лупит.

— Поняла. Можно будет шторку повесить. Или здесь запрещено.

— Да всем фиолетово. Хоть обои переклей, — подает голос Анна. Он у нее красивый, низкий. — Только кто этим заниматься будет? Не своё же.

— Не знааааю, — прикусываю губу. Все-таки мне здесь жить, а жить хочется в чистоте и комфорте. — Я бы, наверное, взялась.

Юля

Сдувая со лба чёлку, лихорадочно втискиваюсь в джинсы. Девчонки, проклиная меня, на чём свет стоит, тоже носятся по комнате. А всему виной генеральная уборка, которую мы устроили накануне. Нам с Ларой удалось убедить Аню, что в порядке жить будет лучше. Какая разница, что ненадолго. Для себя же! Сегодня после вводной пары договорились прогуляться в строительный магазин и выбрать обои. До вечера управимся, там и клеить-то нечего, считай.

Точнее, пойдем мы с Ларисой, а Ане будем только присылать варианты. И шторы! Обязательно надо купить шторы. Свет луны, а утром солнца действительно не дают нормально спать. К тому же, карниз над окном есть.

Странно, что никто не додумался прикрыть безобразие занавеской. Люди странные существа…

— Давай бегом, уже опаздываем!

Мы врываемся в актовый зал, в котором всех собирают, одними из последних. Даже, наверно, последними, потому что здесь яблоку негде упасть. А размеры впечатляют!!!

— Смотри, — показываю на второй ряд. — Там никто не сидит. Пойдем.

Тащу за собой Ларису, пробираясь к сцене. Она не сопротивляется, но особо идти не хочет. Я бы тоже, если честно, предпочла затеряться в толпе, но присесть надо: неизвестно, сколько продлится собрание, а моя нога долго не выдержит пытки в положении стоя.

Ах да, забыла совсем. Нога. После аварии, из-за которой я, собственно, и оказалась в интернате, что-то с ногой пошло не так. Вроде бы неправильно срослась. Врач в районном центре старательно вдалбливал мне необходимость операции, тыкал в лицо снимки, но он выбрал не то время. В те дни я находилась в дикой прострации и ничего не понимала. Потом уже начала соображать, но было поздно. Да и какая операция? Она денег стоит больших, а их у меня нет.

Хорошо еще, что я разработала конечность и хоть лёгкая хромота осталась, как и два отвратительных шрама на лодыжке, в остальном она меня не беспокоит. Летом я даже умудрилась подработать в тепличном хозяйстве нашего центра и получить отличную зарплату! При разумной экономии, на пару месяцев хватит, но я столько ждать не буду. Закончим с комнатой, и сразу начну искать работу.

— Ты уверена?

— А? Прости, я прослушала.

— Уверена, говорю, что тут можно садиться?

— А почему нет? Они не подписаны, что чьи-то, а сиденья рассчитаны, чтобы на них сидели.

Плюхаюсь на первое у прохода, а Лариса пролезает через меня и занимает соседнее. Третье и четвертое места пустуют пока. Кто-нибудь из опоздавших займёт.

Гул в зале стихает и на сцене появляется секретарь. Я её уже видела, когда приезжала летом и подавала оригиналы документов. Очень приятная и доброжелательная женщина. Она успокаивает взбудораженных студентов, говорит приветственные слова и отдает микрофон какому-то мужчине.

— Ректор, — шепчет Лариска.

С любопытством рассматриваю. В моем представлении ректоры — полненькие и лысеющие дяденьки, а этот огромный, метра под два ростом, и совсем не старый. Наверное, ему лет сорок или около сорока.

— Красавчик, скажи?

— Лар, — шиплю. — Просто видный мужчина.

Приходится замолчать, потому что «видный мужчина» начинает речь. Красивый голос усиливается микрофоном и разносится по залу. Нас поздравляют с началом нового этапа в жизни, желают успехов и прочего-прочего. Стандартная речь, в общем.

Тут со стороны входа раздаётся какой-то шум и ректору приходится прерваться. Все оборачиваются, но молчат. По проходу вразвалочку, двигаются три парня. Надо сказать, заметных парня. Высокие, спортивные… и наглые.

Первый, с зубочисткой, замирает около моего места и громко произносит:

— Не понял. Это чё за хрень?

Юля

Игнорирую вопрос, потому что «хренью» себя не считаю. Время в интернате научило меня бороться и отвечать, так что… А не пошли бы в волшебный лес, мистер?

Друзья наглеца успели обойти ряды и занять места слева от Лары, а нахал застыл каменным изваянием.