Конечно, беременна! (СИ) - Страница 52
Ее тело откликнулось волной, в которой она прогнулась, распахиваясь для меня еще сильнее. Глаза распахнулись, - будто поражаясь, сводя меня с ума.
- Аск, - Карамелька застонала мне в ухо, сжав ногами мне спину. А я до конца не мог поверить, что все это на самом деле происходит со мной, а не очередной сон, которые мне стали сниться слишком часто…
Как одуревший, вдалбливался в нее, ловя каждый стон, стараясь притормозить, быть ласковей, - и понимая, что ни хрена не получается. Она, такая узкая, такая горячая внутри, так невыносимо желанна, что я только сильнее увеличивал напор, заводясь все больше и больше от влажных хлипов под моим членом.
Но жадные стоны Карамельки, ее руки на моей спине, впивающиеся ногтями с каждым глубоким толчком, говорили о том, что она совсем не против. Неужели тоже – настолько изголодалась, настолько этого хотела? Ну, раз даже решила пропустить этап романтического ужина, то, наверно, да….
Оргазм взорвал нас одноверменно, - до слепоты перед глазами, - один вязкий туман и сумасшедшие судороги наших сплетенных тел.
- Счастье мое, - нежно шепчу, как только способность говорить вернулась.
Провожу рукой по ее спине, обхватывая ягодицы, - и чувствую, как бешенная эрекция возвращается снова, прямо в ней, когда ее тело откликается волной новой дрожи от этого прикосновения.
- Сейчас все будет по-другому, - шепчу, аккуратно подхватывая ее под ягодицы и укладывая спиной на постель.
Она всхлипыет, когда я , предельно медленно вывожу из нее до боли запульстровавший член и снова смотрит на меня этими безумно распахнутыми шглазами. Секс. Чистый секс в его первозданном виде. Кажется, до этого я и не знал, что это вообще такое!
- С ума меня сводишь, - шепчу, набрасываясь на ее губы.
Обжигающе-сладкие губки Карамельки тут же всасывают в себя мой язык, еще и поигрывая, трется кончиком язычка о мое небо. О. Бой. Бог! Как тут сдержаться и снова не накинуться на нее?!
Но я держусь.
Запрокидываю ее голову, отстраняясь и начинаю медленно скользить по горячей коже шеи.
=66
Наверное, я всю жизнь буду помнить именно эти мгновения.
Запрокинутая голова Лизы и ее сумасшедший взгляд, полный такой нежности и страсти, такого жгучего желания, подогретого, напитанного уже полученным первым, жадным, быстрым оргазмом, горящие глаза и стоны, срывающиеся из припухших, покрасневших до цвета темного вина, губ… Все это сводит с ума, наполняя дрожанием каждую клетку, заставляя член так болезненно дергаться, как никогда еще в моей жизни.
Это ураган, ценами, полнейшее безумие.
И ее руки, обвивающие мою шею, тихий шепот, в котором мольба « еще»…
Жадно сжимал ее острые, потемневшие, набухшие соски, всей кожей, до одурения впитывая каждый новый стон, каждый судорожный выдох, пронзающий меня до озноба, до гула во всем теле.
Впервые думал не о себе, - мне хотелось заласкать, зацеловать, наполнить страстью каждую клеточку ее кожи, чтобы она налилась желанием так же, как и ее глаза.
Скользил руками вниз, к животу, жалея о том, что их у меня, - всего две, и я не могу с ней быть во всех местах одновременно.
- Да, - голос Карамельки, моей сладкой, страстной, такой чувственной девочки, перешел на сипение.
-Да, - бедра под моими руками дернулись вперед и вверх, открывая мне ее естество, - такое же перламетрово-розовое, нежное, как и соски, - такое же влажное и горячее, как ее губы.
Наверняка она там тоже такая же сладкая, - от этой мысли меня по позвоночнику пронзила новая судорога бешенного желания, прямо-таки лихорадочного голода до всего в ней, до каждого миллиметра ее тела.
- Какая ты… Безумная, - прохрипел, скользя пальзами вниз, по ее налитому, пульсирующему под моими пальцами клитору, еще сильнее поддашемуся мне навстречу. – Ты просто ураган, Лиза, - уже стону, пригалая все свои силы к тому, чтобы сдерживаться, чтоб не наброситься и не ворваться в нее снова – так же дико, как в первый раз.
Она дрожит под моими пальцами, а я сжимаю двумя ее клитор, третим выписывая на нем какие-то безумные узоры.
- Да, - стонет, закатывая глаза, - и снова дергается вверх, мне навстречу.
Такая влажная, такая горячая, - нет, я ошибся, когда считал ее вулканом, - то, что происходит сейчас внутри, - это гораздо больше, это вообще Апокалипсис какой-то страсти!
С глухим стоном попыталась сжать ноги, - но я уже не дал, наваливашись над ней, распахивая их еще шире, прижимая бедрами. Медленно ввел в нее сразу два пальца, - и она выгнулась на постели под моими руками, выплескивая приглушенный крик.
- Да, маленькая, да, моя сладкая, - шепчу, как обезумевший, стараясь двигаться пальцами внутри нее как можно медленнее, как можно плавне, хотя внутри уже все взрывается на хрен. – Ты будешь кричать сегодня. Громко. До хрипоты…
Теперь я весь превратился в рычащую, дымящуюся и напряженно, бешено гудящую ракету, уже почти теряя весь контроль над собой, не замечая, как начинаю прикусывать ее соски, ее шею, ее губы, двигаясь внутри нее пальцами по-прежнему плавно…
- Хочу тебя, хочу до безумия, - сводит меня с ума срывающийся голос Карамельки, но я, не отступая от своего решения продлить все, что между нами происходит, только начинаю плавно двигать головкой, слегка входя в нее и тут же высказывая под судорожные вздохи уже нас обоих, чувствуя, как наши оба тела, слившись в одну безумную, бесконечную страсть, вздрагивают и дергаются с каждым разом все сильнее, все больше распаллясь.
Перед глазами уже сверкают искры вместе с молниями, когда наконец протискиваюсь в ее податливое, разгоряченное, такое влажное и одновременно такое узкое тело на всю длину.
Но это – ничто по сравнению с тем, как ее моментально подбрасывает на постели, а пальцы впиваются в простыни так, что, кажется, разорвут их сейчас на хрен на мелкие лоскутки!
Блядь, - вот никогда не думал, что можно кончать не только от собственного наслаждения, а и от того, как извивается подо мной партнерша, что простреливать все тело вместе с мозгом будет ее такая жгучая, такая безумно-ураганная реакция…
- Карамелька моя, - хриплю, вжимая в себя ее сумасшедшее тело, впиваясь в губы и одновременно толкаясь в нее на всю длину, на полную мощность.
- Не останавливайся, - стонет она мне в рот, и от этого меня уже срывает на хрен окончательно.
Все планки, вся моя воля просто перегорают, - и я уже, с бешенной пеленой фейерверков перед глазами начинаю долбиться в нее, наращивая темп.
Наши крики сплетаются настолько, что уже не различить, где мои, а где – ее.
Ее ногти, вонзаясь в меня, распаляют все сильнее, заставляя двигаться еще более жадно, требовательно, беспощадно, - как будто я и сам сейчас готов разорвать саму Карамельку на мелкие лоскутки и себя вместе с ней.
И, кажется, я таки разрываюст на миллиард оскольков, когда она начинает меня сжимать так судорожно, так жадно, перемежая эти спазмы с такими одурительныи криками, от которых я готов оглохнуть навсегда, так, чтобы именно они были последним, что я запоню из звуков в этой жизни. Да, что там, - в этот момент я готов даже сдохнуть, - потому что этот кайф, это наслаждение просто несовестио с жизнью! Это и есть рай, если он, блядь, существует на самом деле!
Дергаю на себя, подхватив под ягодицы так, что, наверное, остануться синяки, - чувствую, что ее спазмы такие мощные, что просто выталкивают меня из Лизы, - но уж этого я точно не могу позволить!
И уже ничего не соображаю, понимая, что ее накрывает по новой.
Начинаю кончать так судорожно, как не кончал никогда в своей жизни!
Под оглушительные крики Карамельки и не менее громкий угрожающий рокот кровати под нами, которую мы, кажется, тоже заразили своей страстью и превратили в самую настоящю ракету!
Мы просто отрубаемся, - у меня перед глазами пелена, а тело Лизы совсем обмякло. Если бы не легкое дрожание, которое я чувствую под собой и невразумительные всхлипывания, подумал бы, что ее вырубило окончательно.