Конец света: прогнозы и сценарии - Страница 36

Наконец, вершиной развития нанотехнологий можно считать то, что Станислав Лем в фантастическом романе «Проверка на месте» назвал «разумной средой обитания», — когда все пространство вокруг человека (и внутри него) усыпано наномашинами, которые только и ждут от человека заданий: что им сделать. Решил человек отдохнуть — это почувствовали работающие в нем нанороботы-датчики и передали команду наружу. Окружающие машинки команду приняли, сцепились друг с другом и моментально соорудили стул, или кровать, или автомобиль. Пропала необходимость в стуле/кровати/автомобиле — вещь тут же растаяла в воздухе, рассыпалась, потому что была лишь нужной временной комбинацией наномашин. В начале 1990-х годов, когда писался роман, сам автор считал, что на создание такой «разумной среды» уйдет не менее 500 лет. Сейчас, учитывая то, какими темпами развиваются нанотехнологии, футурологи уже передвинули дату «оразумливания» окружающего пространства на начало будущего века.

Не стоит думать, что нанороботы будут страшно дорогими. Первые, конечно, будут очень дороги, зато их стоимость в дальнейшем опустится до нуля. И дело тут даже не в удешевлении технологий и не в массовом производстве, а в том, что для нормального развития производство нанороботов должно быть и будет возложено на плечи (точнее на манипуляторы) самих нанороботов. По замыслу идеологов нанотехнологий, наномашины должны (для успешной работы) обладать способностью к редупликации, или, проще говоря, к размножению. Как это делают бактерии.

Возможность такого процесса просчитана уже давно. Дрекслер в своих «Машинах созидания» рассказывает о нем уже в IV главе, названной «Машины изобилия».

«Представьте, — пишет он, — что подобный репликатор (самовоспроизводящаяся машина), плавающий в бутылке с химикатами, делает свои копии… Первый репликатор собирает свою копию за одну тысячную секунды, затем уже два репликатора собирают еще два за другую тысячную долю, теперь уже четыре собирают еще четыре, а восемь собирают еще восемь. Через 10 часов их уже не 36, а 68 миллиардов. Менее чем за день они наберут вес в тонну, менее чем за два дня они будут весить больше, чем Земля, еще за четыре часа их вес превысит массу Солнца и всех планет вместе взятых — если только бутылка с химикатами не опустеет задолго до того времени».

С этим процессом редупликации и связана главная опасность нанотехнологий, названная тем же Дрекслером «серой слизью». В VII главе, «Машины разрушения», он говорит, что даже самые ранние самовоспроизводящиеся нанороботы, если их оставить без контроля, весьма быстро смогут «победить» своих естественных конкурентов — растения, улавливающие солнечную энергию, которая будет необходима нанороботам для «жизни», и бактерии, которых они просто оставят без пропитания. Проще говоря, нанороботы вытеснят их из природы точно так же, как современные искусственные автомобили вытеснили естественных лошадей. Гибель растений и бактерий моментально обернется гибелью практически всей земной биосферы, место которой займет нанотехнологическая «серая слизь». Это выражение напоминает не о цвете и не о структуре получившегося вещества: «Несмотря на то, что массы неконтролируемых репликаторов не обязаны быть ни серыми, ни слизеобразными, — пишет Дрекслер, — термин "серая слизь" подчеркивает, что репликаторы, способные уничтожить жизнь, могут быть не такими вдохновляющими, как единственный вид лопуха. Они могут оказаться "превосходящими" в эволюционном смысле, но это не обязательно делает их ценными».

Для описания катастрофы, которая может произойти при выходе наномеханизмов из-под контроля человека, учеными был даже введен специальный термин — экофагия (от греческих слов, означающих «дом» + «пожирающий»). По одному из сценариев, предложенному российским ученым, доктором технических наук, лауреатом Государственной премии СССР Евгением Абрамяном, в одном из наноустройств, предназначенных для разложения промышленных отходов на безопасные составляющие, происходит сбой, после которого оно начинает уничтожать полезные вещества биосферы, необходимые для жизни людей. Если при этом оно начнет еще и размножаться, то остановить его будет практически невозможно. В другом варианте — самовоспроизводящийся наноаппарат, также в результате сбоя, начинает бесконтрольно размножаться (примерно как это делают раковые клетки). Для размножения он использует подходящие молекулы и атомы, до которых может дотянуться. В этом случае «онкозаболевание» нашей планеты будет развиваться стремительно: на то, чтобы уничтожить все живое, мутировавшим наномашинам потребуется от нескольких суток до месяца.

Как же обезопасить себя от такой заразы? Наноинженеры предлагают пока отказаться от идеи «самоплодящихся» нанороботов и производить их исключительно с помощью специальных манипуляторов, которые в крайнем случае можно будет просто выключить. Однако совершенно ясно, что таким способом нам сложно будет «наплодить» необходимое количество наномашин. И потом, когда-нибудь нанотехнологии станут настолько доступны, что ими сможет воспользоваться даже школьник. И рано или поздно один из них соберет-таки самовоспроизводящегося наноробота, как в 1981 году 14-летний Ричард Скрента «собрал» первый компьютерный вирус «elk cloner». Диапазон этого «рано или поздно» для нас составляет, по различным оценкам, от 20 до 50 лет, в течение которых нам следует придумать, что можно будет противопоставить опасности.

В мае 1997 года построенный специалистами компании IBM полуторатонный компьютер «Deep Blue», на 256 процессорах, работающих параллельно, обыграл в упорном шахматном поединке чемпиона мира Гарри Каспарова.

Перед началом чемпионата тогда еще чемпион на вопрос о возможном проигрыше смело заявил:

— Я не считаю уместным обсуждать, могу ли я проиграть. Я не проигрываю никогда. Ни разу в жизни я не проигрывал.

Первую партию выиграл Каспаров. Во второй гроссмейстер, желая заманить машину в ловушку, пожертвовал ей две пешки. Машина, рискуя свалиться в цейтнот, думала целых четверть часа, при том, что раньше тратила на обдумывание хода в среднем три минуты. В результате жертву она не приняла, а партию выиграла. Следующие три игры прошли вничью. Зато последнюю «Deep Blue» выиграла просто с блеском. Всего за час (до этого каждая игра продолжалась по 3–4 часа) суперкомпьютер просто разгромил супергроссмейстера. В турнире, со счетом 3,5 на 2,5 очка, победила бездушная машина. На церемонии закрытия Каспаров уже не выглядел столь уверенным, а проигрыш оправдывал необычностью ситуации. По его словам, если бы он встретился с «Deep Blue» на обычном чемпионате, то, несомненно, разгромил бы машину.

В словаре по общественным наукам интеллект описывается как «совокупность познавательных способностей человека, определяющих уровень его мышления и способность решать сложные задачи». Большая советская энциклопедия добавляет, что «в зоопсихологии под И. (или "ручным мышлением") высших животных понимаются такие доступные главным образом обезьянам реакции, которые характеризуются внезапностью решения задачи, легкостью воспроизведения раз найденного решения, переносом его на ситуацию, несколько отличную от исходной, и, наконец, способностью решения "двухфазных" задач». Научилась обезьяна мыть картофель перед едой в соленой воде (так он вкуснее становится), научилась сбивать бананы палкой, догадалась, как открыть щеколду на крышке, — стало быть, интеллект присутствует. Да что обезьяна, по телевизору как-то показали эксперимент: в наполненный водой резиновый бассейн бросили кусок мяса и подпустили к нему лису. Она мясо видела, но в воду лезть боялась. Покрутившись немного вокруг бассейна, она приняла очень верное решение (практически единственно верное в данной ситуации): прогрызла резиновую стенку бассейна, спустила воду и получила мясо в качестве законной добычи. Ну разве это не интеллект? Но если так, то и способность машины отказаться от сиюминутной реальной выгоды в виде пожертвованной гроссмейстером пешки (отказаться ради того, чтобы не победить, но увеличить свои шансы на последующую победу) также можно отнести к сфере интеллекта, только интеллекта искусственного, созданного человеком, в отличие от естественного интеллекта лисы.