Конец означает начало - Страница 5

Даже в Москве, как отмечал в письме Молотову С. Абуладзе, «снова очереди до ночи за жирами, пропал картофель, совсем нет рыбы… Что касается ширпотреба, то в бесконечных очередях стоят всё больше неработающие люди… Очереди развивают в людях самые плохие качества: зависть, злобу, грубость и изматывают людям всю душу» [62].

В некоторых городах к страданиям людей, мающихся в очередях, добавились издевательства со стороны милиции. Так, в Казани милиция не только разгоняла очереди или штрафовала на 25 руб. стоявших в них, но и выхватывала из них людей, сажала десятками в грузовик и увозила километров за 30—40, где высаживала [63].

Возмущение людей бесконечными дефицитами и очередями усугублялось, когда они наблюдали открытое и наглое самоснабжение бюрократии, в том числе работников правоохранительных органов. «22 октября стояли в очереди рабочие, служащие, ожидая в раймаге промтовары,— писал С. Д. Богданов из Ферганы наркому пищевой промышленности.— После чего приходит начальник милиции, начальник уголовного розыска, прокурор, судья, набрали самых ценных товаров и ушли. После чего народ заволновался, народ заговорил, что нет правды и нигде нельзя добиться» [64].

Описывая обстановку в своём городе, рабочие артели «Наша техника» писали в ЦК ВКП(б): «То, что в настоящее время делается в гор. Туле — это даже ужасно думать об этом, не то, что говорить об этом». В творящихся безобразиях они винили «жирных свиней» — тульских областных руководителей [65].

Некоторых людей обстановка жалкого, полуголодного существования повергала в безысходное отчаяние, ведущее к суицидным и ещё более страшным мыслям. «Я настолько уже отощала, что не знаю, что будет дальше со мной…— писала Клементьева Сталину.— Толкает уже на плохое. Тяжело смотреть на голодного ребенка… От многих матерей приходится слышать, что ребят хотят губить. Говорят — затоплю печку, закрою трубу, пусть уснут и не встанут. Кормить совершенно нечем. Я тоже уже думаю об этом» [66].

Другие открыто, не страшась, выражали в письмах свой гнев и задавали вождям нелицеприятные вопросы. «Спрашивается, почему гражданин Бастынчук… не может в течение четырёх лет купить хотя бы метр ситца или шерстяного материала?» — писал рабочий автозавода из Горького Г. С. Бастынчук Сталину, указывая на одну из причин такого чудовищного дефицита: «Преступный мир сплёлся с торгующими элементами, и хотя „скрыто“, но зато свободно — безучётно, разбазаривают всё, что только попадает в их распоряжение для свободной торговли. И на этой преступной спекуляции — устраивают для себя все блага жизни» [67].

Характеризуя положение населения в своём городе, Зайченко писал Молотову: «Я хочу вам описать то кошмарное положение, которое имелось и имеется у нас в Казани… Почему у нас страшный голод и истощение? Почему такое хулиганство на улицах, среди подростков бандитизм, милиция для них ничто? Почему говорят о достижениях и всеми силами скрывают, что у нас творится? Почему народ озлобляется?.. Вы думаете, что это ложь, что это всё не так. Да и как Вам не думать так, когда сам Динмухамедов Г. А. (председатель Президиума Верховного Совета Татарской АССР в 1938—1951 гг.— В. Р.) расписал всё так красиво и поэтично, только, как ему не стыдно так говорить, уже лучше бы он молчал о „благосостоянии рабочих и интеллигенции“, о том, что у нас больше нет нищеты и голода. Какое же чувство вызывают эти строки у трудящихся Казани? — Гнев, краску стыда за ложь и никакого доверия к своим депутатам» [68].

У очень многих людей возникало недоумение и раздражение несоответствием между действительностью и обещаниями, которые давались «вождями» народу на протяжении многих лет. Ученик 9-го класса из Гомельской области Б. И. Морозов писал Микояну: «Придя один раз из очереди за мануфактурой, мама начала обижаться, что нет мануфактуры, рассказывая, как много было её раньше… В конце разговора я сказал матери, что не дождемся мы и конца 2-й пятилетки, как будет у нас мануфактуры сколько хочешь. Но вот прошла 2-я пятилетка, началась третья, а мои предсказания не оправдались — мануфактуры не было и нет. Привезут её иногда — народ давится». Не по годам зрелый подросток приходит к серьёзным политическим выводам: «Мы ещё хотим победить в грядущих боях, когда столкнутся две системы — капиталистическая и социалистическая. Нет, при таких порядках и при таких достатках никогда нам не победить, никогда нам не построить коммунизм!» [69]

Ещё острее ставился вопрос в анонимном письме, направленном в Наркомторг СССР: «Мы имеем к советской стране большой счёт,— писал автор.— Как раньше ни угнетали рабочего и крестьянина, но хлеб он имел. Теперь в молодой советской стране, которая богата хлебом, чтобы люди умирали от голода?.. Надо давать хлеб немцам, но раньше нужно накормить свой народ, чтобы он не голодал, чтобы, если на нас нападут, мы могли дать отпор» [70].

Из сводки НКВД. «Что это за жизнь! Если был бы Троцкий, то он руководил бы лучше Сталина». (За этим высказыванием следует отметка НКВД — «разрабатывается».)

«Рано или поздно, а Сталину всё равно не жить. Против него много людей». «Сталин много людей уморил голодом» [71].

В ряде писем содержались серьёзные предупреждения «вождям», что сохранение существующего положения чревато взрывом народного возмущения. «Нет ничего страшнее голода для человека,— писала В. Игнатьева в ЦК ВКП(б).— Этот смертельный страх потрясает сознание, лишает рассудка, и вот на этой почве такое большое недовольство. И везде, в семье, на работе, говорят об одном: об очередях, о недостатках. Глубоко вздыхают, стонут, а те семьи, где заработок 150—200 руб. при пятерых едоках, буквально голодают — пухнут… Меры надо принимать немедленно и самые решительные, пока ещё народ не взорвался» [72].

В анонимном письме, направленном Молотову из города Орджоникидзеград Орловской области, говорилось, что город вот уже четвёртый месяц находится без топлива и без света, в домах используют первобытное освещение — лучину. «У рабочих настроение повстанческое,— подчёркивал автор письма.— Тов. Молотов, рабочие могут терпеть, но терпение скоро может лопнуть» [73]. Ещё в сентябре 1939 года нарком торговли А. В. Любимов поставил перед Политбюро вопрос о необходимости введения карточной системы. По существу, он призывал узаконить лишь то, что стихийно уже сложилось в стране. Однако Молотов 17 сентября, выступая по радио, заявил, что «страна обеспечена всем необходимым и может обойтись без карточной системы в снабжении» [74].

Ответственность за сложившийся в стране кризис снабжения и острый товарный дефицит была возложена на местные партийные, советские и хозяйственные органы. Именно поэтому Политбюро отказалось узаконить закрытые распределители для местной номенклатуры. Перед войной Политбюро усилило централизацию и контроль за деятельностью местных органов власти. 4 мая 1941 г. Политбюро приняло решение о назначении Сталина председателем СНК СССР. 6 мая это назначение было оформлено указом Президиума Верховного Совета [75]. Таким образом, Сталин возглавил оба центральных органа власти.

Для обеспечения оперативного руководства в составе СНК СССР было создано Бюро, увеличилось число заместителей председателя СНК СССР, с тем чтобы каждый заместитель наблюдал за работой не более 2—3 наркоматов. Были ликвидированы хозяйственные советы при СНК СССР как посредническое звено между ним и наркоматами, создан Наркомат государственного контроля, изменён характер деятельности Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Её единственной обязанностью стала проверка исполнения решений руководства страны партийными, советскими и хозяйственными органами на местах. Было проведено разукрупнение наркоматов и партийно-советских органов, с тем чтобы под их контролем находилось меньшее число предприятий и территорий [76].

VI

Карательные меры по ужесточению трудовой дисциплины

Бессилие власти перед экономическим кризисом породило очередное насилие, целью которого было вернуть людей из очередей на производство, заставить работать и подавить растущее недовольство.