Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича) - Страница 6

Решив обыграть ответный пароль, я небрежно осведомился:

— Стало быть,Виталия Лазаревича вы видели не так уж давно,в феврале сорок первого?

— Почему вы так решили? — удивился Саврасов.

— Я ничего не решал,- пожав плечами, ответил я.- Таков пароль.

Саврасов рассмеялся и махнул рукой.

— Вы правы,- признался он.- Совершенно верно. С Доктором мы встретились в феврале… перед уходом его на ту сторону. Но Виталий Лазаревич высказал твердую уверенность, что мы еще встретимся. Когда я сказал: «Прощайте!»,он меня поправил и заметил:«Почему так театрально?Не прощайте, а до свидания». Поэтому-то я и решил сначала, что вы от него.

Итак,Виталий Лазаревич- это не случайное имя для пароля.Виталий Лазаревич существует, он и Доктор — это одно и то же лицо.

— И после вы ни с кем не встречались?- продолжал уточнять я.

— Конечно.

— И никого ни о чем не информировали?

— Да,да… Неожиданный переезд на восток.Связь через Минск нарушена войной… Доктор должен понять… Я ждал указаний…

Я кивнул,сделав вид, что меня это вполне удовлетворяет. Но следовало углубить разговор, выяснить побольше.

— Видите, в чем дело…- начал я,сделал умышленную паузу и продолжал:- Ваше присутствие здесь крайне необходимо, важно. Связь восстановим. «Шифр 17 апреля» действует, учтите.Задачи перед вами очень большие, ведь на Урал и в Сибирь перебазирована почти вся военная промышленность. Здесь формируются крупные соединения советских войск. Вам надо на какое-то время выехать в Москву,восстановить связи,организовать переезд двух-трех надежных людей сюда, на Урал, и в Сибирь…

— Что?!- воскликнул Саврасов.- Поехать в Москву?Это невозможно! Абсолютно невозможно!

— А если необходимо? — спокойно спросил я.

— Все равно…

— Если этого требует Гюберт?

— Я не знаю,кто такой Гюберт…- Саврасов вскинул плечи и растерянно развел руками.- Во всяком случае, если я уеду в Москву, то вернуться сюда не смогу и должен буду перейти на нелегальное положение.

— Не понимаю, — сказал я.

Саврасов объяснил,что работа по приему заводского оборудования, идущего с запада,которая на него возложена, не допускает никаких отлучек и промедлений.Никто его не освободит от этой работы.Время военное. Конечно, если вопрос стоит так,что, невзирая ни на что, он должен быть в Москве, то придется рвать с заводом.Опасно,это грозит судом. Покинуть завод официально не удастся,а неофициально… Завод имеет чрезвычайно важное оборонное значение.Перебазировка его из центральной полосы на Урал проводится быстрыми темпами. Сам Саврасов на заводе- человек не новый,всем известный, и терять такое место было бы неразумно. «Вы же сами говорите, что мое присутствие здесь крайне важно».

Я промолчал. Воцарилась долгая пауза, которую нарушил Саврасов.

— Вы говорите Москва…- начал он.

— Не я, а Гюберт…

— Да, да,это понятно,-кивнул Саврасов.- Но надо же учесть,что я устроился здесь фундаментально. Меня уважают, со мной считаются, мне доверяют. Сюда, если вы хотите знать, двери, как в рай, очень узенькие. Конечно, если дело требует,я брошу все,но это пахнет,я повторяю,нелегальщиной.Мое исчезновение насторожит руководство,возникнут подозрения.В данный момент я ничем официально не смогу обосновать свое желание покинуть завод. Но если, как принято говорить, цель оправдывает средства, тогда можно рискнуть.

— Нет, так не пойдет,- сказал я решительно.- Гюберт, очевидно, не предполагает,что поездка в Москву так сложна. Я его информирую. Оставайтесь здесь, и больше к этой теме возвращаться не будем. В Москве все же остались у вас свои люди?

— Как это понимать?- испытующе спросил Саврасов.

— Раз вы категорически не можете к ним поехать- а ваши доводы меня убедили, — придется мне помочь вам.

— Хм… Есть один человек, служит на железной дороге. Я приобрел его еще в прошлом году. Удачный человек. Я бы сказал- очень удачный и перспективный. Проверен. Он уже оказал нам кое-какие услуги и готов их оказывать дальше.

— Это надежно?

— Вполне!- твердо заверил Саврасов.- Я информировал о нем Доктора. Он понравился ему еще тогда,до войны.Мы условились именовать его«диспетчером». На него можете рассчитывать.

— Ах, Диспетчер!- воскликнул я.(О Диспетчере я слышал, конечно, впервые!) — Слышал… А еще кто? Диспетчера трогать пока не разрешают.

— Есть еще человек, уже другой категории,- сказал Саврасов нерешительно.

— Именно?

— За этого поручиться не могу- будет слишком смело.

— Кто он?

Саврасов охотно рассказал, как рассказал бы любому другому, пришедшему к нему с паролями. Этот второй человек- бывший прораб одной из подмосковных гражданских строек. Инженер-строитель по опыту, но без диплома. Судился по уголовному делу, после заключения долго не мог обосноваться в Москве и получить прописку, но перед самой войной ему удалось это. Живет на частной квартире в районе Тимирязевской академии.

— О нем мне ничего не говорили, — деловито сказал я. — Так вы говорите, человек он ненадежный?

— Ненадежный,- кивнул Саврасов.- Этот тип привык к большим деньгам и очень избалован ими. За деньги, тем паче за хорошие деньги, которых у него теперь нет,он не остановится ни перед чем. Использовать его постоянно очень опасно,он пригоден лишь для эпизодической работы. Пьяница.А пьяницы,с одной стороны, весьма нам полезны, но с другой — опасны, неосторожны. Поэтому использовать его можно с оглядочкой. Я виделся с ним перед отъездом из Москвы.Он озабочен получением документов, которые освободили бы его от призыва в армию. Воевать не хочет.

— Понятно,- сказал я.- Еще кто?

— Все. Больше нет. Война все перемешала, раскидала людей.

«Негусто у тебя, оказывается», — решил я про себя и сказал:

— Значит,сами вы ничего не сделали, чтобы восстановить положение?А как вы живете материально?

— Живу неплохо, но можно было бы и получше,- усмехнулся Саврасов.

— Это дело легко поправимо…

— Что вы сказали?- Саврасов подался немного вперед.

Я прямо не ответил на вопрос и продолжал:

— Давайте договоримся так…- тут я почесал переносицу, будто что-то соображая.- Все, что вы считаете нужным сообщить Гюберту, набросайте себе для памяти, чтобы завтра подробно рассказать мне. Хватит времени до завтра?

— Безусловно.

— Отлично. Завтра же я сниму деньги с аккредитива и вручу вам. Тут с этим делом нетрудно?

— Как вам сказать. Жмутся, конечно. У вас большая сумма?

— Сорок…

— Ого! Ну что ж… Я вам подскажу, в какие кассы обратиться.

— Договорились,- весело сказал я и встал.

— Позвольте!-спохватился Саврасов и тоже встал.-А что вы делаете вечером?

— Ничего. Если не возражаете, давайте поужинаем у меня в номере и поболтаем.

— Ради бога,я с удовольствием.Вечер и у меня свободен.А где ваша комната?

— Внизу, под вами… — Я назвал номер.

Не прощаясь с Саврасовым,я вернулся к себе, вытащил из чемодана сверток с нехитрой закуской и немного подкрепился. Потом прилег на диван и перебрал в памяти всю беседу с Саврасовым. Записывать я по уже укоренившейся привычке считал нецелесообразным.Да в этом сейчас и не было нужды:память служила мне пока безотказно.

Потом я набросал план дальнейших действий.

Погруженный в раздумье, я не заметил, как уснул, и проснулся от стука в дверь. В комнате царила темнота. Я вскочил и зажег свет.

Вошел Саврасов.

— Отдыхали?- спросил он, энергично потирая руки.

— Немножко.

— А вы посмотрите, что делается на дворе.- Саврасов раздвинул шторы.

Я тоже подошел к окну. В заплаканное окно глядел слякотный сумрак. По запотевшим стеклам змеились дождевые струйки.

— Бож-же мой, какая гадость! — передернув плечами, воскликнул Саврасов и отошел от окна.- В такую погодку даже лягушки могут схватить воспаление легких!…

Мы долго сидели за столом у окна.Незатемненная улица выглядела неуютной и неприветливой. Торопливо сновали пешеходы, прижимаясь к стенам домов.