Конец карьеры - Страница 21
В тот же вечер Ступак принял от центра радиограмму. Его спрашивали, скоро ли будет выполнено задание, и предлагали после его выполнения сменить место жительства и устроиться в краевом центре, где ему предлагали работу. Ступак уже задумывался о том, скоро ли кончится срок его нахождения здесь. Слава богу, заработал себе на остаток жизни. А он не такой и большой, этот остаток. Пора на отдых. Но хозяева что-то не заикаются об этом. Сколько же они думают загребать жар его руками. Покинуть Береговой… Значит, еще какое-то задание. Надо оговорить, что оно будет последним, это новое задание.
Кто открывал сейф?
Ольга вернулась с работы рано и была чем-то сильно удручена. Она молча поужинала, односложно отвечая на вопросы матеря. Это ее необычное состояние, не могло остаться незамеченным.
— Оля, у тебя неприятности?
— Да нет, мама, все в порядке.
«Скрытничать стала, — подумала мать. — Может быть это связано с Николаем?» Она видела, что Ольга увлечена офицером. Но дочь рано или поздно поделится с ней, как делится всем, что ее волнует. С отцом, хотя он и не родной, она даже откровеннее. Оба инженеры, много общего по работе. Выросла дочь. Летит время…
Отец, как и обычно, вернулся поздно. Ольга сидела над книгой, но не читала. Мать вышла к соседям. Воробьев, собираясь бриться, подшучивал над дочерью:
— Я тоже, влюбившись впервые, ходил задумчивый и грустный. Таился от родителей и был уверен, что никто ничего не замечает.
— Дело совсем не в этом…
Ольга отложила книгу, взглянула на отца, который сидел напротив ее и брился.
— А в чем?
— Отец, ты бывал в управлении стройки? Там в сейфе хранятся документы: чертежи, эскизы, сметы и прочее. Так вот мне кажется, что этот сейф кто-то открывал недавно.
— Когда?
— Позавчера ночью.
— Сейф разве не закрывается?
— Закрывается и опечатывается.
— А почему тебе это кажется?
— Я сама складывала чертежи и хорошо помню, что сверху лежал седьмой лист. Сегодня утром открыла сейф и обнаружила, что листы лежат не в том порядке.
— Не переживай и не отчаивайся напрасно. Ты просто забыла, как лежали листы. Ты никому не говорила про это?
— Нет.
— Из сейфа пропало что-нибудь?
— Нет. Я проверила — все на месте.
— Ну, если на месте, я повторяю, что ты просто ошибаешься. Кто полезет туда, чтобы переворошить твои листы? Территория охраняется, посторонних там нет.
— Я думаю, что надо заявить об этом…
— Заявить. Ты представляешь, что наговоришь на себя? Дело не стоит и выеденного яйца, а начнут тебя таскать туда-сюда: что, как, да почему? Поднимешь панику, оторвешь от дела занятых людей. Ты же взрослый человек, должна представлять, что за это по головке не погладят. Я думаю, что такую глупость ты не сделаешь. Этим ты расстроена?
— Да.
Воробьев уже кончил бриться и, смазывая лицо кремом, продолжал:
— Напустила сама на себя хмару. Ходишь, переживаешь из-за ничего. Раздуваешь из мухи слона. Брось думать об этом и не расстраивайся напрасно. Попасть в зону из посторонних никто не может, тем более залезть в закрытый и опечатанный сейф. Печать не сорвана была?
— Нет.
Воробьев сложил и убрал прибор. Ольга низко склонилась над столом и разглаживала рукой узорчатую скатерть. Отец искоса взглянул на дочь. Переживает, принимает близко к сердцу все неприятности. Он спросил, чтобы отвлечь ее от дум:
— Я что-то Николая в последнее время не вижу.
— Занят на службе. Мы вообще редко видимся.
— Не может выбрать времени забежать на минутку?
— Он мне иногда звонит.
— Олюша, а что за человек к Ершовым приходит? Тот, с которым я в шахматы играл? Невысокий, седоватый…
— Я не знаю. Наверно знакомый. Ершовы — люди общительные, у них часто гости бывают.
— А Коля с ними не знаком?
— Не знаю. Я их никогда вместе не видела, кроме того раза в кинотеатре. Папа, скажи прямо, тебе Николай нравится? Что-то ты все к нему присматриваешься?
— Так-таки прямо и сказать?
— Я серьезно спрашиваю.
— Если серьезно — нравится. Мне кажется, он не глупый, самостоятельный парень. Образован, начитан. Во многих вопросах разбирается глубоко.
— Спасибо, отец. А то я не знала, одобряешь ли ты меня.
— В этом уж я на тебя полагаюсь. Ты его должна больше знать. А мать, я вижу, тоже рада за тебя.
Слова отца не убедили Ольгу, в душе у нее остался какой-то нехороший осадок. Почему отец считает, что об этом не надо говорить? А если она своим молчанием совершит огромную ошибку? Кроме отца, она ни с кем не говорила о случившемся, да и с кем, как не с ним, могла она поделиться в первую очередь? И вот он или не понял, или смотрит на эти вещи совсем по-другому, как-то странно смотрит. Могла бы Ольга поделиться своими думами еще с одним человеком, который, конечно, понял бы ее правильно.
Отец ушел по делам, собралась уходить и Ольга.
Увидев на улице телефон-автомат, Ольга решила позвонить Николаю, знала, что он сейчас на дежурстве. Она вошла в будку и набрала номер. Ответил Николай.
— Коля, здравствуй. Это Ольга. Ты очень занят? К проходной не сможешь выйти? Сможешь? Мне нужно с тобой поговорить. Я сейчас подойду туда.
Николай вышел через несколько минут. Он с тревогой посмотрел в глаза девушки, не будет же она напрасно отрывать его от службы. Ольга взяла его под руку, и они отошли в сторону.
— Николай, извини, что я побеспокоила тебя. Мне надо с тобой посоветоваться. Позапрошлой ночью кто-то побывал у нас в сейфе, где хранятся чертежи. Не сказать об этом, видимо, нельзя, но я не знаю кому, как.
— Ты просто обязана это сделать, Оля. Мимо таких вещей нельзя проходить.
— Поэтому я и пришла.
— Иди вот по этому адресу… Скажи, что ты к майору Кондратьеву. Тебя сразу проведут к нему. Там и объяснишь все.
— Хорошо. Я сейчас же иду.
— Обратно будешь возращаться, позвони мне. Хорошо?
— Позвоню.
Девушка попрощалась и ушла. Николай проводил ее взглядом и вернулся к себе. Оттуда он позвонил Кондратьеву и попросил выслушать Ольгу Воробьеву, которая вскоре подойдет туда.
Ольге показалось, что ее словно бы ждали. Дежурный офицер сразу же проводил ее и указал:
— По коридору, третья дверь направо.
Кондратьев пригласил ее сесть и сказал:
— Слушаю вас, Ольга Трофимовна.
Девушка посмотрела на моложавого майора и удивилась: они никогда не встречались, откуда он ее знает? Она рассказала подробно то, о чем говорила с отцом и Николаем. Кондратьев спросил:
— В сейф имеют доступ многие?
— Чертежами пользуются несколько инженеров, в том числе и я.
— Кто еще знает о том, что вы мне сейчас рассказали?
— Я советовалась с отцом — это инженер Воробьев и… с Зубенко Николаем.
— Они знают, что вы пошли сюда.
— Знает только Зубенко.
— Прошу вас, работайте, как и раньше. Прошу также не говорить никому о случившемся и о том, что вы были здесь. Даже и вашим родителям. Можете вы обещать мне это?
— Да, конечно.
— Вы правильно сделали, что пришли сюда.
Кондратьев проводил ее до выхода и поднялся на второй этаж к Снегиреву. Подполковник сидел за столом, перед ним лежало дело Зонова-Завьялова. Он взглянул на вошедшего и спросил:
— Что интересного сообщила Воробьева?
— Воробьева сообщила, что кто-то открывал сейф, где хранятся чертежи.
— Вот как?
— И мне кажется, что она не напрасно встревожена. По чертежам можно составить представление о заводе, его мощности, о выпускаемой продукции и прочее.
— Конечно. Введи меня в курс дела.
Кондратьев пересказал, что услышал от девушки, и добавил:
— Дело приняло серьезный оборот.
— Теперь ясно, что делал «Скорпион» на территории завода ночью. Его хитрое устройство в пульте управления, видимо, должно попутно навредить, дезорганизовать работу завода. А основное, конечно, эти чертежи. Говоришь, что это было позавчера?