Конец карьеры - Страница 2

— Чего бы я раздумывал. Я же не такой… Приходи завтра.

— Ладно, приду.

Ребята разошлись в разные стороны. Но на душе у Саньки было неспокойно, не из-за чего он на Толика напустился. Он крикнул:

— Толик! Кто старое вспомянет — знаешь?

— Знаю. Я уже забыл.

Санька успокоенный зашагал к дому.

На следующий день вечером ребята встречали на берегу отца Толика. «Охотника» они увидели еще со скалы, на которую забрались. Над ними и под ними косо резали воздух чайки, белогрудые, с изломом крыльев, они мелькали перед самыми глазами. «Охотник» появился на самой черте горизонта как-то внезапно, словно на тарелке.

— Идет! — крикнул Толик, первым увидевший его.

Подождав немного, ребята спустились со скалы и побежали к проходной.

— Папа! А мы тебя давно ждем. Мы видели, как вы подходили.

Санька солидно поздоровался:

— Здравствуйте, Вадим Николаевич.

— Здравствуйте, ребята.

Саньке нравился отец Толика, и в душе он даже завидовал другу. Не у каждого отец пограничник, командир корабля, да еще капитан-лейтенант. Да и кому бы из ребятишек не понравился высокий, плотный моряк, широкоплечий и сильный, который одной рукой выжимал двухпудовую гирю раз двадцать, а то и больше. А Санька и Толик еле-еле отрывали ее от пола.

— Как прошел поход, папа? — сразу начал расспрашивать Толик.

— Поход? Что тебе сказать? Бродили, утюжили море. Никого не встречали, кроме наших судов.

Толя ожидал не этого. Сколько плавает отец, все никого не встречают. Зачем тогда плавают, если границу никто не нарушает? Только время зря убивают. Но вслух он этого не высказал.

Отец погладил сына по голове, заметил:

— Это хорошо, что никого не встретили и вернулись на базу без происшествий. Значит, все в порядке — граница на замке. А ты что, хочешь, чтобы нашу границу нарушили?

Вечером вся семья была в сборе. Отец в тельняшке сидел на диване и листал журнал. Толик прибежал с улицы, наскоро поужинал и подсел к отцу. Вадим Николаевич обнял его за плечи и отложил журнал.

— Папа, — нерешительно проговорил Толик.

— Да…

— Знаешь, что я тебе хотел рассказать?

— Не знаю, но думаю, что узнаю.

— Мы с Санькой загорали на скале…

— Толя, опять с Санькой, — перебила сына Евгения Михайловна, полная, молодая женщина, с тугим узлом темных волос на затылке. — Сколько раз тебе говорить?

— С Саней, — поправился Толик. — И там на камни пришел какой-то дядька. Санька… Саня сказал, что он его знает, он к ним ходил, к Наде. Он спрятался за камень и зажигалкой щелкал в сторону, где корабль стоит. Папа, как называется этот корабль? Мы с Саней спорили…

— Тот, что на рейде стоит? Крейсер.

— Мы думали, что эсминец, новый. Так этот дядька щелкал, а у самого папироса уже дымилась. Потом он еще оглядывался. Мы с Саней немножко испугались и спрятались.

— Он вас не видел? — нахмурившись, спросил Вадим Николаевич.

— Нет, мы за камнем сидели. Мы ушли, а он еще там остался.

— Когда это было?

— Вчера. Уже под вечер.

— Толя, я не хочу, чтобы вы с Саней ходили на скалы. И мама меня поддержит. Там опасно и можно сорваться, как сорвалась сестра Сани. Давай договоримся, что вы туда больше не будете ходить.

— А Саня один будет ходить.

— Один он не будет. Займитесь чем-нибудь дома. Посмотри, сколько у тебя игр. Мать тебе недавно конструктор хороший купила, собирайте машины. Почините ваш планер.

— А пускать его за домом Марфы Тимофеевны можно? Там на горе и поляна большая. Он далеко летать будет.

— Ну, там — можно. А на скалы не ходите. Договорились?

— Хорошо, папа.

Вадим Николаевич оделся и, сказав, что скоро вернется, ушел. Толик лег спать. Засыпая, он видел себя с Санькой на злополучных скалах. Было темно. За камнями притаился кто-то. Толя знал, что в руках у него пистолет. Человек выскочил из-за камня и крикнул: «А ну, стой!» Толик вскрикнул во сне и проснулся. К нему подбежала мать и тревожно спросила:

— Ты что, сынок?

— Я… ничего, — Толя не помнил сна. Он отвернулся к стене и снова заснул.

Дом Снегиревых почти весь утопал в зелени. Лишь фасад его голубыми резными ставнями весело выглядывал на неширокую городскую улицу из-за двух разросшихся яблонь, которые посадил еще отец Владимира Сергеевича.

Несколько раз предлагали Снегиреву квартиру в городе, ближе к работе, но он отказывался из-за своей неистребимой любви к природе, к зелени, к деревьям. Небольшой семье Снегиревых смотреть за садом и содержать его в порядке было бы не под силу, если бы не мальчишки — бессменные и добровольные помощники. Собственно, они и делали всю работу по саду под руководством Владимира Сергеевича, когда он бывал дома. Работать в саду имел право только тот, кто учился без двоек. Это был неписанный закон, который соблюдался свято. Доверие ребятам оказывалось полное, и они этим очень дорожили. Сами и урожай собирали. Владимир Сергеевич неизменно передавал его в школу, где учились его помощники.

Владимир Сергеевич невысок ростом — ниже среднего, сухощавый, несколько сутулый, его голову покрывает густая шапка седых волнистых волос. Он производит впечатление старенького сельского учителя. И когда он трудится со обоими помощниками в саду, наполненном звонкими детскими голосами, соседи, проходя мимо, говорят:

— Опять собрал наш учитель ватагу. Любят же они его.

И взгляд у этого «учителя» открытый, добрый, но некоторым приходится видеть, что эти добрые глаза принимают стальной оттенок, за которым угадывается воля, большой жизненный опыт и твердость характера. Но даже и соседи не знают, где работает Снегирев. Большинство считают, что он и на самом деле учитель, потому что очень редко надевает форму подполковника государственной безопасности.

В этот будний день Владимир Сергеевич получил выходной. А где лучше всего отдохнуть, как не на свежем воздухе. И он с утра вышел в сад. Прошел между рядами груш и яблонь. Они уже отцвели, и некрупные пока плоды наливаются соками. Потом осмотрел ряды малинника и смородины. Кусты очень разрослись, на будущий год надо будет подрезать. А сегодня надо взрыхлить землю вокруг вишен. Скоро прибегут его помощники и вместе с ними он займется вишенками. Он прошел дальше, в конец сада, где они вдвоем с сыном посадили несколько кустарников, еще когда Алексей бегал в школу. Хотелось иметь не только сад, но и уголок настоящей дикой природы. Этот уголок теперь разросся и представлял собой кусок дикого леса. Алексей облюбовал его себе для занятий спортом. Поставил перекладину, сам смастерил брусья и коня для прыжков. Он и сейчас занимался там со своим другом Николаем Зубенко, с которым дружил еще со школы, потом они вместе кончали военное училище.

— А-а, и Николай здесь. Здравствуй.

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич. У Алеши здорово получается, а у меня хуже, — признался Зубенко.

Алексей и Николай только что крутили на перекладине «солнце». Алексей в отца — невысок, худ, но с крепко развитой мускулатурой. Николай выше его почти на голову, широк в плечах. Владимир Сергеевич втайне всегда завидовал таким крупным, физически здоровым людям. Ребята сильно загорели. У Алексея загар темно-коричневый, а у Николая — светло-бронзовый.

Владимир Сергеевич сел на скамейку невдалеке.

— Продолжайте, а я полюбуюсь на вас, молодых.

Алексей выполнил на брусьях сложное и трудное упражнение. Потом они занялись с Николаем джиу-джитсу. Николай намного сильнее Алексея физически, и тому довольно трудно бороться с ним. Но Алексея выручали быстрота и ловкость, и порой Николай крякал, сбитый на землю неуловимым, но сильным приемом.

— Молодцы, ребята, — удовлетворенно похвалил Владимир Сергеевич.

Из дома послышался голос:

— Володя! Телефон.

Владимир Сергеевич встал и быстро направился к дому. Через несколько минут «Москвич» вышел со двора Снегиревых. За рулем сидел Алексей. Он притормозил, увидев подходившего к дому паренька.