Конец и вновь начало - Страница 20

Но у Мухаммеда был дядя, который предупредил мекканцев, чтобы те ни в коем случае Мухаммеда не трогали. «Конечно, – соглашался дядя, – он несет чепуху, и всем это надоело, но все равно он мне племянник, я же не могу его оставить без помощи». Тогда в Аравии родственные чувства еще ценились. Но дядя дал совет Мухаммеду: «Убегай!» И Мухаммед убежал из Мекки, где решили его убить, чтобы он не мешал людям жить, в Медину (тогда этот город назывался Ятриб, но после того, как Мухаммед там обосновался, он стал называться Медина-тун-Наби – «город пророка», а Медина значит просто «город»).

В отличие от Мекки, где жили довольно богатые и зажиточные арабы, Ятриб был местом, где поселились самые разные народы, образовав собственные кварталы: три квартала были еврейских, был персидский квартал, был абиссинский, был негритянский квартал, и все они не имели между собой никаких взаимоотношений, иногда ссорились, но пока войн не было. И когда появился Мухаммед с его верными, которые последовали за ним, то жители ему сказали: «Вот и живи тут один, отдельно от всех, ничего, ты не мешаешь».

Но тут случилось непредвиденное. Мухаммедане, или, как они себя стали называть, мусульмане, поборники веры ислам, развернули сразу активнейшую агитацию. Они объявили, что мусульманин не может быть рабом, т. е. всякий человек, произносивший формулу ислама – «Ла Илла иль Алла, Мухаммед расуль Алла» («Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его»), – немедленно становился свободным. Его принимали в общину. Некоторые негры перешли к ним, некоторые бедуины. И все, кто принял ислам, поверили в это дело. Они зажглись тем же жаром, который был у Мухаммеда и его ближайших сподвижников. Поэтому они быстро создали общину, весьма многочисленную и, самое главное, активную. К мухаджирам, которые пришли из Мекки, их было немного, примкнули ансары. Ансары – это буквально «примкнувшие» – жители Медины.

Мухаммед оказался главой одной из самых сильных общин в самом городе Медина. Тут он постепенно стал наводить свой порядок. Сначала он расправился с язычниками, которые верили в звезды. «Нет, – говорит, – не масса богов на небе, а один Аллах, а кто не хочет мне верить, того надо просто убить, потому что он оскорбляет величество Аллаха». И убивали.

Потом он столкнулся с христианами и стал говорить им, что он исправляет закон, который дал сам Иисус Христос. Христиане говорят: «Брось ты, где тебе кого исправить, ты же безграмотный человек». Их убили или заставили принять ислам. Потом он пришел к евреям и заявил им, что он Мессия. Те быстро взяли Талмуд, Тору, посмотрели по книгам и сказали: «Нет, ты не имеешь таких-то, таких и таких признаков, и вообще никакой ты не Мессия, а самозванец». – «А!» – сказал он. И два квартала, один за другим, были вырезаны до последнего человека. Евреи из третьего убежали в Сирию.

Оказавшись самым сильным в Медине, он решил завоевать Мекку. Но Мекка была сильна, и войско мусульман было опрокинуто. Тогда Мухаммед начал действовать в обход – он подчинил себе бедуинов и заставил их признать ислам. Бедуины, которым спасаться было некуда – кругом степь как стол, куда удерешь? И от верблюдов своих не удерешь, – те сказали: «Пускай! Ладно», – и продолжали молиться на звезды, но официально веру ислама признали и людей в войска Мухаммеда дали. Почему? На Мекку идти стоило: Мекка богатая, разграбить можно.

Мухаммед захватил Гадрамаут – это южное побережье Аравии, там было много замков – и потребовал, чтобы те признали ислам. Те подумали, подумали – да что там, в конце концов, скажу я одну фразу, что меня от этого убудет, что ли? Признали и людей дали. Тогда он пошел снова на Мекку.

А мекканцы были люди умные и очень хитрые, они сказали: «Слушай, Мухаммед, зачем ты идешь завоевывать родной город, мы будем защищаться, кого-нибудь убьют, ну кому это надо, давай помиримся, а? (Арабы – народ очень практичный.) Признай еще парочку богов, чтобы было три: Лата – очень хороший бог и Зухру – „красу“ (планета Венера). Ну какая тебе разница, что один, что три, а мы их всех почитаем». И Мухаммед хотел было согласиться, но тут Омар и Абу Бекр отрезали: «Нет, един Аллах». И Мухаммед выдал очередную суру, т. е. пророчество, что Аллах един и других богов нет, остальные – просто ангелы божьи.

Мекканцам пришлось согласиться: «Ладно, пусть будут ангелы, но вот уж что мы тебе не уступим, так черный камень; к нему на поклонение люди сходятся отовсюду, и все они у нас на базаре покупают продукты. Нет, черный камень не отдадим. Ведь черный камень с неба упал, значит, это от Аллаха». Тут Мухаммед согласился, и все мусульмане тоже согласились, признали, что черный камень от Аллаха. И после этого Мухаммед занял Мекку, его злейшие враги оказались в числе его подданных и выставили ему свое войско.

Обратимся к психологии арабов. Мухаммед не преследовал никаких личных целей, он шел на смертельный риск ради принципа, который он сам себе создал. По существу, с точки зрения богословия ислам не содержит в себе ничего нового по сравнению с теми религиями и течениями, которые в это время уже бытовали на Ближнем Востоке. Таким образом, если говорить о теологии, то разговор выеденного яйца не стоил, и арабы совершенно правильно сделали, что не стали особенно спорить, поступились привычными культами, произнесли формулу ислама и зажили по-прежнему.

Разве в этом было дело? Дело-то было совсем в другом. Та группа, которая создалась вокруг Мухаммеда, состояла из таких же фанатиков, как он. Мухаммед был просто творчески более одарен, чем Абу Бекр или Омар. Он был просто более эмоционален, чем даже добрый Осман. Он был даже более беззаветно предан своей идее, чем отчаянно храбрый Али, и притом никаких особых выгод он лично от этого дела не имел.

Мухаммед объявил, что мусульманин не может иметь больше четырех жен, это грешно. А грешить арабы в то время очень любили. По тем временам четыре жены – это был минимум. Я не хочу быть навязчивым, но каждый из мужчин пускай подумает, четыре-то раза он менял своих подруг? Наверное, менял. А тогда, в те времена, каждая подруга считалась женой, так что надо было брать развод. Это было дело очень невыгодное, потому что брак был гражданский и развод был гражданский, как у нас, и связано это было с разделом имущества. Жены предпочитали оставаться со старым мужем, когда он брал новую жену, так им было выгоднее. И поэтому то, что он сам имел только четырех жен, – это было в общем самоограничение.

Сделал он и другое, что имело очень большое значение для арабов. Сам он был эпилептик и поэтому не мог пить вина, ибо оно на него очень плохо действовало. Поэтому Мухаммед заявил, что первая капля вина губит человека, и запретил пить вино. А арабы любили выпить, ужасно любили. Так что этот запрет сильно мешал распространению ислама.

Став мусульманами, арабы не переменились. Они садились в закрытом дворике в узкой компании, чужих не приглашали, ставили большой жбан с вином, опускали туда пальцы и, поскольку первая капля вина губит человека – стряхивали ее, а про остальное пророк ничего не сказал. Найти выход они всегда могли.

Но при этом случилось нечто очень важное. Вокруг Мухаммеда и его группы, как водяные пары вокруг пылинки, люди стали собираться в ком. Образовалась община людей, объединенных не привычным образом жизни, не материальными интересами, а сознанием единства судьбы, единства дела, которому они отдавали свою жизнь. Это то, что я называю консорция — от латинского слова sors – «судьба». Люди, включенные в консорцию, – люди одной судьбы.

Взрыв этногенеза, вызвавший к жизни мусульманский мир и его религию ислам, прошел в широтном направлении и захватил, кроме Аравии, Индию, Китай, Корею и Японию. О двух последних мы говорить не будем, ограничив наше внимание Евразией.

Итак, что же произошло в VI в. с этими странами?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.