Конец фильма - Страница 9

Все, кроме Лены, с интересом оглядывались, почти не слушая монотонную тираду женщины. Только вдруг громко всхлипнул Виктор Максимов.

— ...И пусть послужит всем нам уроком эта трагическая случайность, которая остановила творческий полет талантливого художника, которых так мало осталось в наше время! — ораторствовал Вакасян. — Мы все должны помнить, сколь скоротечно наше земное существование, как внезапно оно может прерваться. На месте Кирилла мог оказаться каждый из нас.

Фотограф снимал с разных точек гроб и скорбящих.

— На его месте должен был оказаться я! — воскликнул вдруг в полный голос Максимов, и обильные слезы хлынули из его глаз...

— А теперь родные и близкие подходят и прощаются с покойным, — скомандовала распорядительница.

— ...Он собой заслонил меня от смерти. От моей смерти, друзья! — надрывно восклицал Максимов, размахивая руками и абсолютно потеряв контроль над собой. — Как мне теперь с этим жить? Как жить мне теперь с этим?

— С этим теперь жить мне как... — тихо пробормотал Вакасян, с тоской глядя на истерику актера.

Несколько раз вспыхнул блиц фотоаппарата.

— Снимаем с покойного крестик, икону, венчик, закрываем гроб, — скомандовала распорядительница.

Кто-то послушно выполнил ее распоряжение.

— Переставляем гроб на постамент, — сказала распорядительница.

— Выведите его кто-нибудь во двор, а то прямо неприлично получается. — Вакасян толкнул в бок операторшу. Та в свою очередь толкнула в бок ассистента Колю, и уже тот, взяв Виктора под локоть, вывел его из зала.

— Боже мой, боже мой, я ведь до сих пор жив только благодаря тому, что этот парень... Этот человек... — Максимов не переставал причитать. — Я ведь сам сказал ему: покажи. Как мне жить теперь с этим? Жить с этим как мне теперь?.. Он меня заменил! Он меня заменил, понимаешь? — Максимов оттолкнул ассистента и побежал к выходу. — Нет, я так больше не могу. Так и знайте — Виктор Максимов таких подарков от судьбы не принимает!

— ...А теперь родные и близкие могут поставить поминальные свечи. Они будут гореть все время кремации. Прошу, свечи по рублю, по три и по пять, — льющимся голосом рассказывала массовик-затейник. — И пусть в вашей памяти Кирилл... — она сверилась со шпаргалкой, — Кирилл Медведев останется навсегда. Подходите, не стесняйтесь, родные и близкие.

Гроб медленно уплыл вниз, люк закрылся.

Люди потянулись к распорядительнице за свечами.

Запиликал чей-то сотовый телефон.

— Простите, это мой. — Вакасян вынул из кармана трубку и тихонько вышел из зала.

— Алло.

— Это Грязнов. — Денис вынул из магнитофона кассету. — Скажите, а Максимов еще там?

— Максимов? — Михаил Тигранович огляделся по сторонам. — Был где-то здесь. Коля, а где Максимов? — спросил он у проходящего мимо ассистента, который выводил Виктора из зала.

— Домой уехал.

— Как — домой, почему? — удивился Вакасян.

В ответ ассистент только покрутил пальцем у виска.

— Понятно, — кивнул Вакасян. — Слышишь, домой он уехал. Истерику тут закатил и домой свалил.

— Домой? А когда?

— Минут двадцать назад.

— А где он живет? Адрес можете сказать?

— Академика Пилюгина, шесть, корпус три. Квартира пятьсот сорок семь, телефон дать?

— Диктуйте!

— Сто тридцать один две девятки сорок.

— ...Две девятки сорок. Спасибо, Михал Тиграныч!

Вакасян вернулся в зал, когда все завершилось.

— Обряд кремации закончен. Всего вам доброго, господа, крепкого здоровья и долгих лет жизни. — Массовик-затейник нажала на кнопку, и монотонная завывающая музыка смолкла...

Выйдя из похоронного зала, все, не торопясь, погружались в автобус с надписью на борту «Мосфильм».

Лену придерживал под руку Варшавский.

— А печально, грустно, а, да? Ничего, Лен, что я корреспондента позвал, ничего? Все-таки Кирилл — фигура известная.

Из трубки доносились длинные гудки. Денис набрал номер еще раз. И опять никто не ответил. Бросив трубку, Грязнов посмотрел на часы, спросил Самохина:

— Где это, академика Пилюгина?

— Юго-Запад. По Ленинскому проспекту до бывшего посольства ГДР. Знаете?

До Пилюгина доехал за полчаса. Остановил машину на углу и опустил боковое стекло.

— Мальчик, где тут дом шесть, корпус три?

— К Максимову, что ли? — почему-то сразу догадался мальчик.

Дверь лифта с грохотом открылась, и Грязнов вышел на лестничную площадку. Вся стена была исписана признаниями в любви Максимову. «Витенька, возьми меня! Маша», «Витенька, ты мое серце. Костик», «Витя, ты Бог!», «Витя, ты моя жизнь», «Витя, позвони мне, 123-45-67. Элька». Мальчик был не такой уж догадливый. Видно, в этом районе только Максимов и был знаменит.

Под дверью лежало несколько букетов цветов. Грязнов нажал на кнопку звонка, и заиграла какая-то музыка.

— Входите, открыто, — раздался изнутри голос Максимова.

Грязнов открыл дверь и шагнул в прихожую, которая вся была оклеена постерами с фотографиями хозяина.

— Здравствуйте, Виктор, это Денис Грязнов. Можно? Я по поводу...

— Да-да, можно, — раздался голос Максимова откуда-то из комнаты. — Проходите. Можете не разуваться.

Денис хорошенько вытер ноги и открыл дверь в комнату.

Максимов стоял на табуретке. На шее у него была петля из телефонного провода.

Как только Денис открыл дверь, Виктор оттолкнул табуретку и повис, дрыгая ногами.

Максимов полулежал на столе, бессильно, по-театральному раскинув длинные руки с тонкими пальцами, и рыдал. Рядом с его головой стояли бутылка коньяка и рюмка, к которой Виктор между рыданиями прикладывался.

Грязнов, стоя на стуле, угрюмо откручивал от крючка на потолке телефонный провод, на котором еще несколько минут назад пробовал повеситься актер.

— Вы мне жизнь... — с патетикой начал Максимов, приподняв голову от стола.

— Не болтайте ерунды, — отмахнулся от Виктора Денис. — Все равно бы сорвались...

— Это все гадская жизнь, — сказал Максимов. — Это все бабы, водка, сплошной тусняк... Я не могу больше... Я не могу!

Грязнов присел на корточки возле телефонной розетки, из которой Максимов вырвал с мясом провод.

— Если позвонить нужно, на кухне и из прихожей можно, — оживился актер. — Мобильник, в конце концов, возьмите. — Он вытащил из кармана брюк мобильный телефон.

— Шея болит? — спросил Грязнов.

— Не в этом дело, — досадливо ответил актер.

— А в чем?

— Душа болит... — Максимов присмотрелся к Грязнову. — Вы вообще-то как здесь? Зачем?

— Да так... Хотел спросить. — Резко придвинув второй стул к столу, Денис сел напротив актера.

— Что?

— Вы пистолет не трогали?

— В смысле?

— Ну перед тем как Медведев взял его в руки?

— На кой?

— А к шкафу подходили?

— Не помню.

— Подходили, — сурово сказал Грязнов. — Зачем?

— А я помню? Может, курить, может, кофе хлебнуть. Пописать, в конце концов...

— В шкаф с оружием?

— Вот же блин! Это меня ведь хотели хлопнуть! Вы ведь помните — меня! — Губы актера снова нервно задрожали. — А тут какие-то идиотские вопросы!.. Туда пошел, сюда пошел...

Он снова всхлипнул.

— Ладно, одевайтесь! — сказал Грязнов. — Пойдем. Потом поговорим.

— Куда? — испугался актер.

— Если вы помните, сегодня Кирилла похоронили. Поминки...

За поминальным столом сидела почти вся съемочная группа. Сидели мрачные, тихо позвякивали вилками, почти не говорили. На звонок в дверь отреагировала только вдова Медведева — Лена. Она открыла. На пороге стояли Грязнов и Максимов.

— Извини, Лена. Мы не поздно?

— Ничего-ничего, помянуть Кирилла... теперь уже никогда не будет поздно... — Она не договорила, помешали слезы.

— Не плачь, Ленка, — выглянул из-за плеча Грязнова пьяный актер. — Вдовьи слезы — это такая банальность.