Конец фильма - Страница 5

Один корчился на полу. Двое других отскочили, закрывая головы руками.

— Не стреляй, брат, не стреляй! — завопили они.

Линьков снова нажал на курок, но, видимо, патрон перекосило.

И тогда две фигуры отлепились от стены и двинулись на Игоря. Но Линьков уже выбежал в коридор, захлопнув за собой тяжелую дверь пиротехнического цеха. И в тот же момент за дверью громко бабахнуло.

Линьков летел по коридорам, утирая с лица кровь, пистолет он все так же держал в руке.

— А это кто?

— Это «светик», Денис. Ну осветитель. Он ушел как раз за лампой. — Морозов нажал на клавишу «пауза». — Юпитер перегорел, а запасные кончились.

— Кто перегорел? — переспросил Грязнов.

— Осветительный прибор. — Вакасян махнул рукой. — Неважно.

Морозов опять нажал на «пуск». И опять изображение запрыгало по экрану. Снимал любитель, ездил камерой туда-сюда так, что ничего нельзя было толком разглядеть.

— Вот тут что? Отмотайте, — попросил Грязнов.

Кадры побежали назад. И опять двинулись вперед, на замедленной скорости, дергаясь, как в стробоскопе.

Они сидели в аппаратной телестудии — есть и такая на «Мосфильме». То и дело входили какие-то озабоченные люди, к чему Денис все никак не мог привыкнуть, что-то брали, о чем-то спрашивали и исчезали. Жизнь тут не останавливалась ни на минуту, казалось, что разобраться в этом кипящем вареве никогда не удастся. А вот Денису как раз и предстояло расхлебывать эту кашу.

— Лена Медведева... Ксюша... Это Галка, гримерша. — Вакасян тыкал пальцем в монитор, указывая на размытые фигуры. — А это у нас кто? Это у нас я.

Денис пристально вглядывался в экран монитора.

— Вот, вот Линьков. — Морозов опять нажал на «паузу». — Около шкафа.

— Ну и что? — Вакасян махнул рукой. — Это еще репетиция, до первого дубля.

— Да, правильно.

— Поехали дальше.

Грязнов наблюдал за Морозовым и Вакасяном. Вообще у него складывалось такое впечатление, что это они расследуют убийство, а Денис просто зашел посмотреть, как это делается.

— Так, вот это уже съемка. — Вакасян откинулся в кресле. — Смотрим...

Виктор Максимов долго метался по комнате, подходил к шкафу, снова отходил, потом что-то писал на клочке бумаги, у него ломался карандаш...

— Наигрывает, как собака! — взорвался вдруг Вакасян. — Нет, ну ты мне скажи, разве это хороший актер? Разве его можно сравнить с молодым Баталовым или даже с тем же Куравлевым? Да у него же только и всего, что мордашка конфетная. Разве не так?

— Михал Тиграныч, я не по этой части. — Грязнов виновато пожал плечами. — Разрешите мне...

— Да, конечно, извините, — Вакасян вздохнул. — Сергей Петрович, перемотайте.

Морозов отмотал немного назад. Актер, написав записку, наконец вынул пистолет. Приставил к груди, потом к виску, сунул в рот...

— Ну ведь просил же его не превращать это все в дурацкую трагедию, любовь любовью не играют!.. — Вакасян раздраженно хлопнул себя по колену. — Нет, блин, Макбета разыгрывает!

Когда актер наконец нажал на спусковой крючок, Грязнов даже вздрогнул, как будто ожидал выстрела.

«Стоп! Снято!» — закричал Вакасян, только не настоящий, сидящий рядом, а тот другой, на телевизионном экране.

«Печатать?»

— Это «хлопушка», помреж, — пояснил режиссер.

Дальше не было слышно, потому что камера опять принялась гулять по павильону и по лицам людей. Кто-то переговаривался, кто-то двигал осветительные приборы, отчего по полу плясали тени, операторша трепала за шиворот техника, который был крупнее ее раза в полтора.

«Не подходите к оружию, сколько можно просить!» — слышался голос Линькова.

Камера дернулась. И опять павильон заплясал, запрыгал. И опять пришлось смотреть на покадровом.

— Это Вадик, супер наш. Это Ксюша опять, бедная, замерзла в своем декольте, — начал снова перечислять Вакасян. — Это опять Лена. А чего она вообще-то здесь делает? Зачем приходила? — вдруг удивился он.

— Не знаю. — Морозов пожал плечами. — То ли к мужу, то ли к Варшавскому. У нее с Варшавским какие-то дела были.

Камеру вдруг положили набок, но забыли выключить. Была видна часть павильона с тем самым шкафом, в котором оружие. Теперь по комнате уже метался Кирилл, доказывая что-то то ли актеру, то ли режиссеру с продюсером, то ли самому себе. Деловито вжикая рулетками, передвигались ассистенты оператора, реквизиторы поправляли на столе пепельницы, костюмер на ходу что-то подшивал прямо на актере, помреж заполняла монтажные листы. Почему-то вдруг все заволокло дымом, потом дым рассеялся так же быстро, как и появился. Кирилл схватил пистолет и... прогремел выстрел.

— Давайте опять на покадровом. — Денис впился взглядом в экран.

Кирилл, теперь уже медленно, подошел к шкафу, поднес пистолет ко лбу, сказал что-то.

— Еще раз, — попросил Денис.

Медленно вынул пистолет, сказал, поднес ко лбу и...

— Что он сказал?

Пустили изображение еще раз, прибавили звук. Сквозь шум услышали:

«Весело, понимаешь, ты уже все знаешь наперед, тебе уже все по фигу...»

— Еще раз, — попросил Грязнов.

Кирилл вынул пистолет, поднес ко лбу и...

— Ничего не понимаю. Он взял тот же пистолет, что и Виктор. Это что, фокус? Давайте с начала.

— С самого начала? — переспросил Морозов.

— Нет, с начала первого дубля.

Люди в убыстренном темпе побежали задом-наперед. Вскочил оживший Кирилл, сунул в шкаф пистолет, вприпрыжку заметались ассистенты оператора, пыхнуло дымом, Ксюша скинула толстовку...

И опять Виктор картинно метался по комнате, не находя себе места в душевных терзаниях, опять ломал карандаш... И опять вынул пистолет, приложил ко лбу...

Запиликал сотовый телефон. Грязнов с Вакасяном вздрогнули и принялись хлопать себя по карманам. Виктор на экране застыл в ожидании.

— Это мой, — Грязнов выудил трубку из кармана куртки. — Алло... Да, уже еду!

Он вскочил и бросился было к двери, но вернулся и нажал на кнопку пульта. Магнитофон выплюнул кассету.

— Это я заберу. — Денис затолкал ее в футляр.

— А что случилось? — словно забеспокоился Морозов.

— Линькова взяли. Вернее, не взяли — сам пришел. — Денис спрятал кассету в карман и выскочил из комнаты.

Левый глаз у Линькова заплыл так, что осталась только щелка. Треснувшая губа распухла, и он морщился от боли каждый раз, когда затягивался сигаретой.

— Не я это, честное слово, не я, гражданин следователь, — канючил он, шмыгая носом и размазывая по лицу сопли. — И патроны эти не мои.

Денис разглядывал физиономию парня с любопытством, смешанным с брезгливостью.

— Я и не заряжал его ничем, и перед съемками проверил. — Бычок плясал в трясущихся пальцах паренька.

— В сапоге твоем патроны нашли. — Следователь вынул из ящика стола прозрачный пакет с патронами и кинул на стол. — Вот эти. А пуля от одного из подобных в голове у Кирилла Медведева. Ну?

Линьков увидел патроны и вдруг разревелся чуть ли не в полный голос.

— С этих уже отпечатки сняли. — Следователь помахал перед его носом пакетом с патронами и кинул обратно в ящик. — Сейчас с остальных снимают. Если хоть на одном твой пальчик найдут...

— Нет там моих пальчиков, гражданин следователь! — перебил его Линьков. — Честное...

— Пионерское? Или комсомольское? — вставил Грязнов, заметив, что на рукаве куртки у этого Линькова грубыми стежками пришита эмблема РНЕ. — Или какое? Или, может, перекрестишься?

— Нет там моих пальцев! Я этого пакета даже в глаза не видел! Я даже не знаю, как он!..

— Кто это тебя так? — перебил следователь Линькова.

— Что?.. А-а, это Ильяс со своими хачиками. — Линьков осторожно потрогал разбитую губу.

— Сколько их было?

— Трое. Он и еще два...

— Ну рассказывай. Все по порядку рассказывай.

Денис достал диктофон, спросил у следователя: