Концессия на крыше мира
(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Т. XXVII) - Страница 3

— Это не мои требования. Это призыв к вашему американскому гражданству! Речь идет о существовании Соединенных Штатов, — немедленно последовал ответ. Голос показался Киссовену знакомым.

— Мистер Мак-Кертик! В течение дня я уже третий раз слышу эту аргументацию. Признаться, она производит на меня впечатление постылого трюизма.

Киссовен задумался. Впервые перед ним встал вопрос: имеет ли он право оставаться тайным свидетелем чужого разговора?

— Мистер Дунбей, — снова послышался голос Мак-Кертика, — мы здесь на вражеской земле…

Дальнейшие слова показались Киссовену ответом на его размышления. Он внимательно стал вслушиваться.

— …Речь идет о том, кто должен владеть теллитом! Те семь с половиной грамм теллита, которые я вынужден был, благодаря дурацким законам Евразии, оставить здесь в Институте на хранение, должны дать нам возможность, при умелом обращении с ними, превратить Америку во властелина мира. До тех пор, пока теллит находится в руках Евразии и мы не имеем возможности добывать его на Памире, мы бессильны. Имея же хотя бы это количество теллита, мы сумеем подчинить себе всю Евразию — и тогда уже силой закрепим за собой право использования памирских залежей.

— Мистер Мак-Кертик! Опомнитесь! Вы предлагаете мне содействовать вам в краже теллита?

— Да! — резко прозвучал ответ. — Второй футлярчик из памирской туи уже приготовлен. Кучка пепла от вашей сигары вполне заменит теллит, и завтра мы в Нью-Йорке приступим к массовому производству кертикита для постройки воздушных флотилий, при помощи которых мы займем «крышу мира». Следующий шаг — свержение Евразийского ЦИК‘а и…

На этом звуки пресеклись.

Киссовену вспомнился разговор в лаборатории.

«Надо действовать, — решил он и взглянул на часы. — Три часа двадцать минут».

— Алло! Алло! Ботанический сад Лондона?! Сообщите спешно все имеющиеся у вас данные о памирской туе.

— Памирская туя, — докладывал микрофон, — растет только около местечка Адагаде, находящегося на южном склоне Памира. Отсюда ее название: «памирская». Во время господства далай-ламы туя считалась священным деревом, и рубка ее была запрещена под страхом смерти. В нашем саду имеется два экземпляра туи, вывезенные из Адагаде шесть лет тому назад. Считаю нужным отметить, что мы никак не можем создать для них соответствующих климатических условий, и оба деревца близки к гибели. Кстати…

— Хорошо! — прервал Киссовен. — Скажите, работают ли у вас сейчас токарные мастерские?

— Конечно! Но при чем же тут туи?

— Погодите! Не теряйте связи со мной! Я перехожу в лабораторию, и вы сейчас получите мои распоряжения.

— Есть!

И через минуту:

— Алло! Алло! Сад? Немедленно изготовьте из памирской туи две коробочки, закрывающиеся винтом. Размеры коробок: шесть на восемь на четыре сантиметра; толщина стенок — тридцать один с половиной миллиметра. Коробочки должны быть у меня не позже чем через два часа.

— Но…

— Никаких «но». Я — полномочный член ЦИК Евразии.

Через час коробки были в руках Киссовена. Они математически точно совпадали с футлярчиком теллита.

Киссовен только что вернулся из Москвы от председателя ЦИК Евразии.

О чем они говорили, было известно только им двоим и присутствовавшему на беседе секретарю ЦИК Бешиеву.

В десять часов утра Киссовен явился к гостям и передал им срочное личное приглашение, подписанное Бешиевым, на предстоящее заседание президиума ЦИК.

Мак-Кертик и Дунбей, в сопровождении Киссовена, без замедления направились в Кремль.

Председатель ЦИК предложил Мак-Кертику открыть способ добычи теллита за десять миллионов долларов.

Мак-Кертик отказался наотрез.

Заседание ЦИК было закрытое. Важнейшим пунктом повестки был вопрос о концессии Мак-Кертика. Оно продолжалось несколько часов.

Докладчик Шенеберг изложил суть дела и привел все возражения и предложения, какие были выдвинуты на знаменитом заседании ВСНХ Евразии.

Содокладчиками были Лю-Хен-Го и Киссовен.

После кратких прений, в которых участвовали председатель ЦИК Соммер и секретарь Бешиев, президиум ЦИК постановил:

«Ходатайство Мак-Кертика о предоставлении ему права добычи теллита около местечка Адагаде, находящегося на южном склоне Памира — удовлетворить.

Составление условий концессионного договора и подписание его поручается президиуму ВСНХ Евразии.

Правительственным контролером производства назначается член ЦИК профессор Киссовен.

Ближайшие научные сотрудники для работы на концессионном предприятии назначаются Институтом прикладных наук имени А. И. Рыкова.

Срок концессии — двадцать четыре года».

Мак-Кертик принял решение спокойно. Лишь внимательный наблюдатель мог бы обнаружить, что он во время прений с почти иронической улыбкой вслушивался в речь Кис- совена, когда тот говорил об огромной научной ценности открытия теллита, и требовал, чтобы Евразия, как самая прогрессивная и идущая к коммунизму страна, использовала все преимущества, которые дает обладание теллитом.

Дунбей был радостно взволнован при оглашении решения. Для него всего важнее было то, что заключение договора освобождало его от той тягостной роли, которую предназначал для него Мак-Кертик. А кроме того — ведь концессия дает возможность Эди в ближайшее время посетить Евразию!.. И он решил сейчас же по возвращении в Институт по радиотелефону передать Эди радостную весть.

Он уговорился с Эди, что она приедет в Адагаде вместе с ними, как только начнутся работы по постройке необходимых для предприятия сооружений.

Общественное мнение Евразии отнеслось теперь к тел- литовой концессии гораздо внимательнее, чем в день заседания ВСНХ.

Институт Рыкова посетили в течение трех последующих дней около пяти тысяч человек, желающих ознакомиться с теллитом.

Большой популярностью пользовались монографии о «крыше мира».

Одна брошюра описывала место расположения концессии так:

«Памир, — по-киргизски „Пам-и-Дунья“ („крыша мира“), по-китайски „Чунг-Линг“, — высокая горная страна в центре той части Евразии, которая прежде называлась „Азией“. Он находится между Тянь-Шанем на севере и Гиндукушем на юге. „Крыша мира“ — крупнейшее плоскогорье мира. Она представляет собой цепь высоких, большей частью покрытых снегом хребтов, возвышающихся над дном прорезывающих их горных долин на одну-две с половиной тысячи метров. Основание этих долин имеет три-четыре тысячи метров абсолютной высоты.

Климат „крыши мира“ крайне суров и исполнен резких контрастов: зимой — сильный холод и снежные заносы, летом — не менее сильные пыльные бури.

Растительность Памира почти лишена древесных пород. Лишь кое-где есть туи и кустарники тамарисков и ивовых. Многие местности совершенно голы и покрыты только каменной пылью.

Несколько лучше положение в долинах.

Внизу, в глубокой щели с почти отвесными берегами, струится речка. По берегам извивается узенькая, не более версты шириной, полоска земли, где лепятся селения. Здесь же расположены жалкие посевы, а рядом высятся грозные неприступные скалы.

В здешнем климате успевает созреть за лето только ячмень, а пшеницу, которую кое-где сеют, в конце сентября снимают зеленой, и она созревает уже в снопах.

Остатки — всего около восьмисот человек — когда-то многочисленного народа ягнобов, загнанного в горы своими более воинственными соседями, сохранили признаки когда-то высокой культуры. Среди развалин древнего мазара обнаружены остатки старинной деревянной колонны с резной капителью, покрытой орнаментом, на котором не отразилось искусство мусульманской эпохи.

Множество поэтических легенд и сказаний говорит о духовной жизни ягнобов в прошлом. Язык их красив и звучен, в нем много общего с фарсидским, и он совершенно не похож на наречия расположенных вокруг народов».

Газеты Евразии не скрывали своего недоумения, — что же, в конце концов, побудило ЦИК отменить решение ВСНХ?