Конан Дойл и Джек-Потрошитель - Страница 6

Суд продолжался больше месяца. Обе стороны вызывали десятки свидетелей, но доказать, что именно доктор Хайд отравлял своих пациентов, было нелегко.

Уставшие и запутавшиеся в показаниях и речах адвокатов члены жюри вынесли приговор: виновен, но заслуживает тюремного заключения, а не смерти — сомнения трактовались в пользу обвиняемого.

Жена Хайда всё свое состояние пожертвовала на спасение мужа. Через год состоялся новый суд, потому что в Верховном суде обнаружили некоторые технические неправильности в ведении процесса. Однако и новый суд Хайда не оправдал. Тогда госпожа Хайд вложила еще несколько десятков тысяч долларов — жалобы, пересмотры, новые следствия шли одно за другим, пока в 1917 году Френсис не удалось выцарапать мужа из тюрьмы, на что она истратила всё состояние, добытое ее мужем преступным путем. Лишь на четвертом суде, при весьма сомнительных обстоятельствах, Хайд был наконец оправдан.

И как только это случилось, Френсис подала на развод и больше своего мужа не видела.

И ее родственники не сомневались в том, что она считала своего мужа виновным, но долг жены помогать мужу полагала обязательным.

Совпадения бывают самые дикие, невероятные, вызывающие уверенность в существовании мистических сил, и в то же время они остаются не более как совпадениями. Зная об этом, я всё же постарался просмотреть журналы и сборники, монографии и популярные труды, чтобы отыскать, не отмечено ли в анналах криминалистики какое-нибудь шумное или необычное уголовное дело, отметившее бы рождение знаменитого в будущем Артура Конан Дойла?

Такое совпадение обнаружилось, но убедительно прошу читателей не придавать ему никакого мистического значения.

Речь идет о том, что в тот день, когда госпожа Мэри Дойл родила здорового крупного мальчика, нареченного Артуром, а случилось это в Лондоне 22 мая 1859 года, в городе Сент-Пол, по другую сторону Атлантического океана, начался суд над Анной Билянской, первой и последней женщиной, повешенной в штате Миннесота.

Правда, взять на себя честь разоблачения и поимки этой отравительницы не имел права ни один из сыщиков того времени, потому что заслуга принадлежала только миссис Люсинде Килпатрик.

А теперь по порядку.

Мэри Энн Эвардс Райф была дьявольски хороша собой. В газетах потом писали, что она была высока ростом, стройна, сероглаза. Ее пышные золотые волосы были убраны в большой пучок на затылке. Мужчины сразу попадали под ее тихое обаяние, женщины чувствовали опасность и сторонились ее.

Мэри Энн появилась в столице Миннесоты Сент-Поле летом 1858 года, совершенно неожиданно, покинув, по ее словам, богатый родительский дом в Северной Каролине ради того, чтобы ухаживать за заболевшим Джоном Уокером, ее родным племянником. Тете было тридцать восемь лет, племяннику чуть больше двадцати, он был столяром, имел небольшой домик, где тетя и поселилась, чтобы вести несложное хозяйство молодого человека.

Злые языки… а они развязались далеко не сразу, потому что тетя Мэри Энн была скромна, тиха и скорее старалась затаить свою красоту, нежели ее демонстрировать, и заботилась о Джоне, как санитарка, сестра милосердия, родная сестра, наконец! Она трогательно рассказывала о том, что Джон остался без матери еще в нежном детском возрасте и она поклялась своей старшей сестре, что заменит мальчику родителей.

Положение одинокой тети при выздоровевшем племяннике превратило Мэри Энн в потенциальную невесту, а красивых и домовитых дам в быстро растущем на берегу Миссисипи городе Сент-Поле не хватало.

Чувствовал их дефицит и Станислав Билянский, приехавший в юности из Польши, прошедший на берегах Миссисипи славный путь от чернорабочего и матроса до содержателя салуна и богатого землевладельца. Станислав был четырежды женат, но жены либо умерли, либо покинули его, дети выросли и разлетелись, и он уже подумывал, не возвратиться ли в Польшу, но одолела лень к перемене мест и привычка к жизни на Миссисипи. Окончательное решение приняла за него судьба в лице прекрасной Мэри Энн, которую он встретил на улице, затем, узнав о ее одиночестве, смог сблизиться с красивым, курчавым, могучим, но недалеким Джоном Уокером и именно через посредство племянника принялся штурмовать сердце Мэри Энн.

Станислав всегда добивался того, чего хотел. Добился он и согласия Мэри Энн выйти за него замуж. Хоть женщина и не скрывала холодности и равнодушия к пятидесятилетнему вдовцу. Приятели Уокера утверждали, что главным аргументом в пользу ее брака с поляком было желание Джона бросить столярное мастерство и пожить в славном богатом безделье при новом дядюшке.

Так и случилось.

Сыграли скромную свадьбу, и троица поселилась в просторном, выходящем широкими окнами многочисленных комнат на Миссисипи особняке Станислава.

Но ничего хорошего из этого брака не вышло.

Как рассказывала потом Роза, горничная хозяйки, Мэри Энн, которую Станислав называл Анной, признавалась, что не может заставить себя спать с «этим старым козлом». А однажды Роза подсмотрела, как тетя у себя в спальне целовалась с племянником, причем вовсе не по-родственному.

Некоторое время пан Станислав находился в состоянии блаженного неведения, он боготворил свою новую жену, он любовался ею, был готов выполнить любой ее каприз, но так как желаний такого рода не поступало, Станислав проводил всё свое время в салуне, где поглощал виски в огромных количествах.

Госпоже Билянской, очевидно, следовало бы примириться и оставить мужа в покое. Но, следуя старым добрым католическим традициям, муж желал проводить ночи в одной постели с женой и даже не отказывался от надежды получить от нее еще одного отпрыска.

А вот это Анне было отвратительно.

Отвращение ее было столь велико, что она решила отделаться от мужа, но сделать это так, чтобы ее дорогой племянник унаследовал вместе с ней всё его состояние.

И тогда ранней весной 1859 года Станислав занемог.

Пить он меньше не стал, но после каждой выпивки его буквально выворачивало, а на следующий день он не мог подняться с постели от жуткой головной боли и слабости. Анна не скрывала от своей соседки Люсинды Килпатрик, что ждет не дождется, когда ее благоверный отправится на тот свет, и рада бы найти для этого нужные таблетки. Люсинда ужасалась и умоляла подругу выкинуть из головы такие греховные мысли.

Что касается племянника, то он перестал скрывать свои нежные отношения с потенциальной вдовой. А так как страдающего мужа отселили, он часто проводил всю ночь в супружеской спальне.

Наконец, в марте пану Станиславу стало совсем плохо и он умер в конвульсиях.

Было проведено формальное расследование обстоятельств смерти пана Станислава.

Соседи, подруга Люсинда и племянник Джон утверждали, что более преданной и самоотверженной жены, чем Анна, пану Станиславу не отыскать. Так что следствие решило, что причиной смерти послужило неумеренное употребление алкоголя. Дело было закрыто. Буквально на следующий день после похорон Джон и Анна, ставшая снова свободной Мэри Энн, устроили веселый праздник, который был слышен всем соседям. Соседи переглядывались и ворчали. Миссис Люсинда Килпатрик неожиданно ударилась в слезы. Муж пытался утешить ее, остановить истерику, но тщетно. Люсинда призналась ему в страшной тайне, которую носила в сердце уже третью неделю. Оказывается, в феврале Анна послала подругу в аптеку купить мышьяка, чтобы избавиться, по ее словам, от расплодившихся в доме крыс. Но Люсинду насторожило, как Анна просила ее об этом, и она отказалась. Тогда, как ей стало известно, Анна сама пошла в аптеку мистера Дженкинса и купила целый пакет мышьяка. Более того, в дружеской беседе через несколько дней Анна вдруг призналась, что боится, не будет ли обнаружен мышьяк, если тело решат вскрыть. Когда перепуганная Люсинда стала спрашивать, чье тело имеет в виду подруга, та приказала ей забыть о случайно вырвавшихся словах. А когда полицейский пришел к Люсинде, чтобы допросить ее о том, что она знает о смерти Станислава, Анна прибежала к ней, спряталась за портьеру и подслушивала весь разговор Люсинды с полицейским, поэтому она и молчала.