Конан Дойл и Джек-Потрошитель - Страница 12

Истинной славы Бертильон добился в 1892 году, когда с помощью его метода удалось доказать, что страшный анархист, исполнитель нескольких взрывов в Париже, Равашоль и уголовник Кенигштайн — одно лицо.

У системы Бертильона был один очевидный недостаток — она была громоздка. Приходилось до миллиметра обмерять арестованного, который чаще всего совсем этого не желал. Это требовало усилий и измерительных приспособлений. Не говоря о возможных и нередких ошибках при измерениях, нельзя исключать того, что встречаются люди, физические характеристики которых идентичны. Возьмем, например, близнецов… Так что ошибки случались и дорого обходились обвиняемым за чужие преступления. Правда, Бертильон непрерывно совершенствовал свое изобретение, введя в него фотографирование — причем в деле должно было быть две фотографии — фас и профиль.

В то же время другие ученые и полицейские стремились найти если не более надежный способ, то хотя бы более простой и действенный. Как часто бывает с крупным изобретением, его сделали одновременно несколько человек.

Уже в конце 1877 года полицейский чиновник в Британской Индии Уильям Хершел послал письмо инспектору тюрем в Бенгалии, в котором заявил, что в течение многих лет пользуется в определении преступников старинным, известным еще в древнем Китае способом — отпечатками пальцев. Хершел утверждал, что у всех людей различные рисунки линий на пальцах. Больше того, он выяснил, что они с возрастом не меняются. Разумеется, ответ на письмо содержал в себе предложение отдохнуть в Европе, так как Хершел явно перетрудился и нервы у него разболтались настолько, что он осмелился беспокоить начальство больными фантазиями.

Тогда же в Японии работал английский врач Генри фулдс, также обративший внимание на отпечатки пальцев. Более того, Фулдс, уверовав в то, что отпечатки пальцев у людей индивидуальны, решил доказать это на деле. Когда обокрали соседний дом и грабитель оставил на свежей краске забора отпечаток своего пальца, Фулдс отправился в полицию, которая уже задержала подозреваемого, и, взяв у него отпечаток пальца, сравнил с тем, что остался на заборе. Затем он заявил полицейским, что они арестовали невинного человека. Японские полицейские оказались разумными людьми. Они поверили странному английскому доктору и продолжили поиск преступника. У всех подозреваемых Фулдс снимал отпечатки пальцев. Пока не попался человек, отпечатки которого совпали со следом на стене. И тот во всём сознался. Когда удалось таким же методом поймать еще одного вора, Фулдс написал об этом статью и отослал в журнал «Нейчур». Статья была опубликована в 1880 году.

Никто еще не намеревался признавать снятие отпечатков пальцев методом опознания преступников, а тем временем Хершел и Фулдс принялись бороться между собой за приоритет. Над ними посмеивались — уж очень трудно было поверить в то, что природа наградила каждого человека неповторимым набором линий на подушечках пальцев. Да и как их распознавать?

Следующий шаг в этом направлении сделал английский последователь Бертильона Френсис Гальтон. Он многому научился у французского, теперь уже всемирно знаменитого коллеги, но решил, что снятие отпечатков пальцев помогло бы Бертильону (который этого метода не признавал и считал всех, кто ратовал за него, авантюристами). Гальтон сделал важный шаг вперед — он определил четыре основных типа отпечатков по расположению линий. Но этого было недостаточно, чтобы создать рабочую картотеку. Обнаружилось, что некоторые типы встречаются часто, другие весьма редки, так что некоторые из ящиков получились бы огромными, другие — пустыми.

Постепенно все европейские страны стали внедрять либо метод Бертильона, либо обращались к дактилоскопии (так стали называть учение об отпечатках пальцев). Но наибольших успехов добились аргентинские полицейские. Впрочем, об этом в Европе никто и не подозревал.

Молодой сотрудник полицейского управления из Буэнос-Айреса Хуан Вучетич, хорват по происхождению, независимо от европейских ученых разделил отпечатки пальцев на группы, выработал формулы их определения и составил первую в Аргентине картотеку. Начальство, как и положено, относилось к его затеям с подозрением. Но Вучетич ждал случая доказать свою правоту.

Случай представился в 1892 году, когда в городишке Некохоа, на побережье Атлантического океана, было совершено страшное убийство. Молодая женщина Франциска Рохас вбежала к соседям с криком, что ее двоих маленьких детей убили, а виноват в этом крестный по фамилии Веласкес, пожилой, добродушный на вид рабочий с соседнего ранчо, который давно ухаживал за Франциской.

Приехавший алькальд обнаружил в хижине Франциски ее детей — шестилетнего мальчика и девочку четырех лет. Они лежали в луже крови — головы их были размозжены.

Заливаясь слезами, Франциска рассказала, что Веласкес преследовал ее своими ухаживаниями, но она отказалась выйти за него замуж, потому что любила другого. Тогда Веласкес поклялся отомстить ей.

Когда в тот день Франциска вернулась с ранчо, она увидела, что дверь в ее хижину открыта, оттуда выбежал Веласкес. А внутри она нашла мертвых детей.

Веласкеса арестовали. Тот не отрицал, что любит Франциску и в самом деле просил ее руки. Но до детей он никогда не дотрагивался и пальцем.

Местный алькальд был человеком решительным — никаких сомнений у него не было. Веласкеса жестоко избивали, но тот стоял на своем. Тогда алькальд придумал психологическую пытку — Веласкеса заковали в кандалы и заперли на ночь в комнате, где лежали трупы ребятишек.

Восемь дней продолжались пытки Веласкеса. Но он ни в чем не признавался. И упорство его было столь велико, что даже жестокий алькальд стал сомневаться, виноват ли он. Тем более что по городку ползли слухи. Говорили, что молодой любовник Франциски заявлял, что женился бы на ней, если бы не дети. А может, убийца — сама мать?

Богатое воображение алькальда подсказало ему следующий следственный эксперимент. Он накинул на себя плащ, закутался в него с головой, подкрался глубокой ночью к хижине Франциски, начал стучать в окно и вопить сдавленным голосом: «Я привидение! Я злой дух, явившийся, чтобы покарать убийцу собственных детей!» Всю ночь привидение прыгало возле дома, совсем охрипло, но Франциска, вопреки его ожиданиям, так и не выбежала из дома с криком: «Я сознаюсь!» Наконец уже к утру алькальд, разочарованный результатом следственного эксперимента, ворвался в хижину Франциски и жестоко ее избил. Но и под побоями Франциска продолжала обвинять Веласкеса.

И тут в городке появился инспектор из провинциальной столицы по имени Альварес. Этот молодой человек был одним из немногих союзников и последователей Вучетича. Вначале он решил выяснить, была ли у Веласкеса возможность убить детей, и обнаружил то, о чем алькальд не подумал: у Веласкеса было полное алиби.

Затем Альварес проверил всех остальных подозреваемых, включая любовника Франциски, и понял: никто из них даже близко к дому Франциски не подходил. Тогда Альварес стал искать отпечатки пальцев, которые могли бы помочь следствию.

После убийства минуло уже много дней, и надежды найти какие-то следы почти не было. Но Альварес тщательно осмотрел всё кругом и отыскал бурое пятно на двери в комнату, где были убиты дети. На пятне выделялся отпечаток пальца. Альварес понял, что пятно — кровь. Следовательно, отпечаток пальца сделан в ночь убийства, когда кровь не высохла. Найдя пилу, следователь выпилил кусок двери и побежал к алькальду. Алькальд, уже махнувший рукой на следствие, не возражал против того, чтобы Альварес вызвал Франциску. Следователь велел ей обмакнуть пальцы в чернила и по очереди приложить их к листу бумаги. Франциска тоже ничего не понимала и со страхом подчинилась непонятным действиям сеньора следователя, полагая, что это какое-то новое колдовство.

Альварес взял лупу и стал сличать отпечатки. В комнате было тихо. Алькальд и Франциска замерли. Альваресу показалось, что отпечатки схожи. Но уверенности в том не было. Тогда он передал лупу Франциске и сказал, что это отпечаток ее пальца на двери. Если не веришь, сказал он, можешь сравнить. Когда ты уходила из спальни, руки твои были в крови, и ты дотронулась до двери.