Компьютерные террористы - Страница 74

Я ничего не знал о том, кто бы мог это сделать, и объяснил агенту Фаллону, что я всего лишь журналист, и даже продиктовал ему по буквам название своего журнала. (Похоже, что для него было новостью само существование журналов подобного рода.) Все, что мне было известно о лиге nuPrometeus, я вычитал из журнальных статей. В ответ он повторил свои вопросы, как будто зачитывая их из списка. Подумав, что произошел разрыв связи, я повторил свой ответ, и решил, что вопрос исчерпан.

Однако через две недели агент Фаллон позвонил вновь, желая знать, не готов ли я предоставить ему дополнительную информацию. Вероятно, он рассчитывал на то, что за прошедшее время я «раскололся». Новостей для него у меня не было, но возникло желание самому задать несколько вопросов. Например, почему он позвонил именно мне. «Каким-то образом всплыло ваше имя», — ответил агент, так и не удовлетворив моего любопытства.

Следующий вопрос: почему ФБР столь активно взялось за дело именно сейчас, через год после кражи? По словам агента Фаллона, это был важный случай международного обмена краденым — и ФБР очень заинтересовалось.

«Это можно сравнить с государственным секретом, — настаивал он. — Если шпион доберется до этих кодов, он может воспользоваться ими для проникновения внутрь компьютера Macintosh и кражи из него секретной информации». Я скромно возразил, что все происходит не совсем так, и рассказал ему немного о том, как работает персональный компьютер.

К этому моменту мне казалось, что между нами установились отношения, похожие на приятельские. К несчастью, он попросил меня сообщить дату рождения — явно не для того, чтобы послать мне поздравительную открытку, и иллюзия дружбы исчезла. Это необходимо, пояснил он, чтобы узнать, не числюсь ли я в картотеке преступников.

В последующие дни я узнал, что был далеко не единственным источником информации для ФБР. Среди тех, к кому они обращались, был Мич Кэйпор, один из тех, кто получил дискету с кодами. Его допрашивали год назад. Сейчас ему показали список фамилий и предложили указать, есть ли среди них «хакеры». Разговор «носил сюрреалистический характер и вызвал глубокое беспокойство, — говорил Кэйпор. — Для меня было совершенно очевидно, что они не имеют ясного представления о технологии компьютеров — они заблудились в „киберпространстве“ и попытка провести расследование вряд ли принесет какие-нибудь плоды».

Позднее, приблизительно в тот же период, когда допрашивали меня, некий специальный агент Бакстер посетил литератора Джона Перри Барлоу (в свободное от создания воспевающих блаженную смерть стихов время он пишет статьи о достижениях науки и техники) в его доме в Пайндейле (штат Вайоминг). «Большая часть времени ушла на то, чтобы разъяснить агенту природу украденной вещи и поселить в нем сомнение в пригодности термина „кража“ для того, что произошло. После того, как я показал ему некоторые исходные тексты программ, продемонстрировал работу системы электронной почты e-mail и загрузил файл из информационной системы WELL, он сгреб свою физиономию двумя руками, поглядел на меня сквозь пальцы и сказал: „В этом и правда, что-то есть, не так ли? Мой восьмилетний сын знает обо всем этом побольше моего“».

Барлоу сообщил также, что агент Бакстер предоставил ему кое-какую удивительную информацию — вернее, дезинформацию — о конференции хакеров, ежегодном собрании программистов-виртуозов, которое стало регулярным после публикации моей книги «Хакеры» в 1984 году. Похоже, что ФБР убеждено в том, что эта конференция — ключ к компьютерному терроризму.

Ясно, что неудачно проведенное расследование может привести к «потерям среди мирного населения». Прямые подозрения ФБР, хотя официальное обвинение предъявлено не было никому, пали на трех человек. Первый из них Чак Фарнэм — уж его-то никак невозможно было обойти вниманием. О Чаке уже давно ходили не лишенные оснований слухи, что он пытался добраться до конфиденциальной информации. Поговаривали даже, что его видели роющимся в мусоре в поисках черновиков, отладочной выдачи и пр. «Кто-то в Лос-Анджелесе дал им имена трех подозреваемых, — рассказал мне Фарнэм, — и двое из них сошлись в моем лице». Но, по словам Фарнэма, он не имел никакого отношения к лиге nuPrometheus и более того — весь предшествующий год сотрудничал с фирмой Apple в качестве неофициального консультанта по вопросам безопасности.

(Впрочем, никто из фирмы Apple не взялся бы подтвердить последнее утверждение.)

А вот еще более дикая история. Программист Грэди Уард, работавший раньше в фирме Apple, говорит, что он слышал, будто украденные коды просочились в коммунистические страны (а ведь это потенциальные противники Америки!) через электронную компанию Toshiba и участника конференции хакеров Джона Дрейпера. «Это неслыханная чушь, — говорит Уард, — которая не годится даже для бульварного романа. Они сказали, что Дрейпер, раскрыв эти коды, нарушил международный баланс сил».

Грэди Уард был вторым из трех человек, которых ФБР заподозрило в причастности к лиге nuPrometeus. Однажды утром к нему пришел агент ФБР и заявил: «Мы знаем, что это сделали вы!» Агент спросил его, видел ли он в действительности исходные коды. «Да, это так, — сказал Уард. — Я проверял коды и распределял их по нашей группе. Это была часть нашей работы — любой сотрудник отделения фирмы Apple, в котором я работал, имел доступ к кодам без какого-либо специального разрешения». Агент спросил, сколько сотрудников было в их группе. «Сотни, — ответил Уард. — Исходные тексты передавались внутри фирмы по сети Internet. Все могли просматривать их и выбирать понравившиеся части, как коллекционеры — почтовые марки».

Третьим, кого ФБР прямо обвиняло в преступлении, был Уолтер Хорат. Это программист, который рассказывал, что выполнял для фирмы Apple некоторую работу по контракту вскоре после истории с nuPrometeus. «Как бы там ни было, — говорил мне Хорат, — я не имел никакого доступа к технической документации». Как-то ранней весной сотрудники ФБР пришли в его кабинет в фирме Apple, но оказалось, что он по болезни отсутствует. Через два дня они наведались к Хорату домой и сообщили, что есть свидетели того, как однажды на вечеринке он похвалялся своим участием в лиге nuPrometheus. От Хората потребовали пройти испытание на «детекторе лжи», но, посоветовавшись со своим адвокатом, он отказался. В результате фирма Apple расторгла с ним контракт «без объяснения причин». Только некоторое время спустя Хорат восстановил истинную последовательность событий: он действительно однажды в веселой компании обсуждал скандал, связанный с nuPrometeus, но это была обычная болтовня, сплетни, которые в таком ходу в Кремниевой долине.

Во всей этой истории остается множество неясных, запутанных вопросов, и первый из них — почему ФБР решило, что выявить нарушителя важнее, чем, скажем, разыскать и наказать тысячи «белых воротничков», обворовывающих кредитно-финансовые учреждения и уже обошедшихся налогоплательщикам примерно в триллион долларов?

Большинство обозревателей Кремниевой долины склоняются к мысли, что фирма Apple оказывает давление на ФБР в расследовании этого дела. Число подозреваемых растет. Мне говорили, что видели у одного из агентов список примерно из 60 фамилий людей, живущих в 39 штатах; агент Кук прокомментировал это сообщение так: «Может быть и больше. Все это заставляет нас задать последний вопрос: а не перерастет ли это расследование в „охоту на ведьм“?»

Эта история началась в США. В августе 1986 года 35-летний Клиффорд Столл, бывший хиппи и подающий надежды студент, а затем талантливый астроном, стал системным администратором информационной сети Лаборатории имени Лоуренса Беркли (ЛБЛ) Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Ее двенадцать супер ЭВМ стоимостью 6 млн. долларов — один из крупнейших вычислительных центров мира, занятых решением задач и формированием банков данных в области теоретической физики. Он и составляет основу информационной сети ЛБЛ-Нет («Net» — по-английски «сеть»), которая раскинулась на всю страну.