Компаньоны - Страница 21

Нападающий появился из-за угла, тяжелая коренастая фигура бросилась к нему, вскинув для удара толстый дубовый щит. Не успев даже обдумать движение, не успев подумать вообще ни о чем, кроме того, чтобы убраться с дороги, обескураженный Бренор нырнул вперед-вниз, точно так же, как во время боя с Аргутом. Щит его взметнулся кверху, чтобы прикрыть голову и облегчить перекат, и он, перекувырнувшись, сразу вскочил на ноги, а дворф, или же кто или что там это было, пронесся мимо.

Однако, в отличие от тренировочного боя, Бренор не собирался так просто пропускать этого типа мимо себя. Он метнулся вперед, его деревянный топор обрушился на промелькнувшую лодыжку нападающего. Будь у него нормальное оружие, он отрубил бы глупцу ногу, но с учебным топором Бренор избрал иную тактику: зацепил им ногу нападавшего и изо всех сил дернул. Когда выяснилось, что его усилия тщетны из-за разницы в массе и что не удастся подсечь ногу противника, Бренор стремительно метнулся вперед.

Высвободив топор, он снова рубанул им ногу нападавшего, и опять тот почти не отреагировал, к этому моменту уже восстановив равновесие. Тогда учебный топор взлетел заостренной стороной кверху, прямо между ног противника, ударив того в пах, и, когда враг, как и ожидалось, привстал на цыпочки и устремился вперед, Бренор ударил по пролетающей мимо ноге так, что она запнулась о стоящую впереди ногу противника.

Теперь нападающий покачнулся, и, пока он пытался восстановить равновесие и развернуться, оказалось, что маленький дворф летит к нему, со всего маху врезается, карабкается кверху и перекатывается прямо через него, и при этом прекрасно успевает прижать рукоять деревянного топора к его горлу.

Бренор перекатился через плечо, вцепившись в концы рукояти обеими руками, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было.

Нападавший просипел что-то неразборчивое, падая навзничь; Бренор прыгнул на него сверху, и они вместе повалились на пол.

Бренор понимал, что не может надеяться ни выбить дух из этого типа, ни даже отцепиться от него и убежать. Несмотря на все свое мастерство, он не мог победить противника настолько тяжелее и сильнее себя, и уж точно не с учебным топором. Поэтому он вцепился зубами в ухо врага, вгрызся в толстую ткань, наподобие маски скрывавшую его лицо, и, рыча, упорно держал.

Его жертва разразилась потоком брани вперемешку с долгим, раскатистым «Арр!» и попыталась высвободиться из удушающего захвата, а у Бренора не было надежды противостоять силе этого взрослого.

Или все-таки была?

Его мысли мгновенно обратились к трону Гаунтлгрима, и он ощутил, как сила Клангеддина вливается в его вены, укрепляет мышцы. Тогда он выпустил ухо и сосредоточился на топорище, крепче прижимая его к горлу жертвы, передавливая трахею, несмотря на безуспешные попытки нападавшего оттолкнуть его.

Но затем из памяти трона явилась мудрость Морадина, напоминая, что ни один ребенок-дворф его лет не смог бы победить в такой ситуации. Стойкостью перед натиском безумной жертвы он выдавал свою великую тайну.

Лучше так, решил он, чем быть убитым в пустом переулке.

Нападающий снова зарычал, как показалось Бренору, но потом он понял, что «арр» на самом деле было «Арр Арр!», произнесенное голосом, который старый дворф в теле подростка, конечно же, узнал.

Вскрикнув, Бренор прекратил сражаться и позволил нападавшему на него Каменному Молоту вырвать из своих рук деревянный учебный топор. Когда Бакенбарды Котлетой, внезапно освобожденный, стал подниматься, Бренор откатился в сторону, вскочил и отпрянул подальше.

— Клянусь богами, вот крысеныш! — выдавил Мургатройд, задыхаясь и кашляя на каждом слове. Он перевернулся и сел, воззрившись на юного дворфа, который уже снова был на ногах, приняв оборонительную позу, готовый ринуться в схватку или удрать в мгновение ока.

— Ты чуть шею мне не сломал, — сказал старый дворф, потирая горло, а другой рукой ощупывая кровоточащее ухо.

— За что? — обратился к нему Бренор. — Учитель, за что? Может, я рассердил вас?

Бакенбарды Котлетой рассмеялся, хотя оказалось, что при этом он непрерывно кашляет.

Бренор не знал, что и думать.

— Я знал, что ты жульничаешь в боях! — победно объявил Бакенбарды Котлетой. — И жульничаешь не в свою пользу, чертов олух!

Бренор пожал плечами, все еще не понимая.

Мургатройд поднялся, и Бренор чуть отодвинулся, готовый пуститься наутек, но старый дворф бросил ему его учебный топор и, похоже, расслабился.

— Ты и не пытаешься сделать так, чтобы твой отец мог гордиться твоими успехами в бойцовских классах, — пояснил Бакенбарды Котлетой. — Твой отец, понимаешь? Арр Арр, капитан гвардии. Лучший воин, какого когдалибо видел Фелбарр.

И снова Бренор лишь пожал плечами и беспомощно воздел руки вверх, не понимая.

— И ты не потому проигрываешь свои бои, что другие дерутся лучше, нет, — обвиняюще продолжал старик. — Ты проигрываешь, потому что не пытаешься победить! Я видел это и знал! — Он снова потер кровоточащее ухо и сплюнул на булыжную мостовую — в слюне тоже была кровь из поврежденного горла. — И ты только что доказал это.

— Б-Бриун — крепкий орешек, — с запинкой промямлил Бренор, пытаясь придумать подходящую причину.

— Ба! Ты вполне мог сбить его с ног. Ты только что завалил меня!

Бренор не знал, что ответить.

— Я сражался... мм... за свою жизнь, — пробовал объяснить он. — Вы меня ужасно напугали.

— Дерутся всегда за жизнь, дурачок! — выбранил его Бакенбарды Котлетой, подошел ближе и ткнул Бренора кривым старым пальцем. — Всегда! Ты выигрываешь сто боев, а проигрываешь всего один — и ты покойник, как твой отец.

Бренор начал было отвечать, но передумал.

— Ты проигрываешь на занятиях только потому, что не хочешь выиграть. Хорошо, а как насчет Увин? Как она скажет Арр Арру, чтобы он покоился с миром под своей каменной пирамидой, если его единственный ребенок — трус, а?

При этих словах глаза Бренора сузились, и ему опять пришлось призвать на помощь мудрость и сдержанность Морадина, чтобы снова не накинуться на непочтительного ветерана. Он не знал, что делать дальше. Он не мог оспаривать наблюдения Каменного Молота, хотя, разумеется, старый воин не мог разгадать истинную причину незаинтересованности Бренора. Тот сдерживал себя вовсе не от скуки и уж вовсе не из трусости, а потому, что у него была тайна, которую он не мог открыть. Пока не мог.

— Теперь я видел тебя, Малыш Арр Арр, — продолжал Бакенбарды Котлетой. — Видел, на что ты способен, и не намерен больше позволять тебе бегать от боя и дурачить нас мнимыми ошибками и спотыканиями. Твой отец будет гордиться тобой, говорю я тебе, или же вот этим самым топором плашмя я отхожу тебя по заднице! Слышишь меня?

Бренор смотрел на него, не зная, что ответить.

— Ты меня слышишь? — настойчиво повторил Бакенбарды Котлетой. — А, Малыш Арр Арр?

— Реджинальд, — поправил Бренор. Да, пришло время заявить о себе.

— А?

— Меня зовут Реджинальд. Реджинальд Круглый Щит.

— Малыш Арр Арр...

— Реджинальд, — настаивал Бренор.

— Отец твой был Арр Арр... — начал Бакенбарды Котлетой, но Бренор перебил его:

— Мой отец мертв и лежит под холодным камнем.

Мургатройд лишился дара речи и тупо уставился на дерзкого юнца.

— Но я здесь, и больше никогда не смейте думать, что он не сможет гордиться мною. Мое имя Реджинальд. Реджинальд Круглый Щит, из Круглых Щитов Фелбарра. Вы хотели, чтобы я не забывал об этом, поэтому и напали на меня в темноте. Хорошо, я буду помнить, но на свой манер и под своим собственным именем!

— Крысеныш! — повторил Бакенбарды Котлетой, но с видом скорее удивленным и довольным, нежели рассерженным.

— Поэтому через десять дней ставьте против меня их всех, — потребовал Бренор. — Начните с Бриуна Аргита, а потом давайте всех остальных — по одному, или по двое, если захотите, или по трое, а то и всех сразу! А когда я уложу их всех, одного за другим, знайте, что ваши занятия ничему не научат сына Арр Арра. И тогда вы переведете меня в следующую группу.