Комендантский час - Страница 19

– Теперь чувствуешь себя увереннее?

– Немного.

– Мы в надежных руках, поверь.

Верю. Реакция молниеносная. Готовность – стопроцентная. Может, даже больше.

– И мы… Да, уже почти на месте. Что скажешь?

О комке металлолома, наплывающем на нас с неотвратимостью столкновения?

Пять секунд. Полет нормальный.

– Большой.

Десять секунд. То ли мы ускорились, то ли зрение шалит.

– Очень большой.

Корабля, с которого стартовал наш катер, я не видел: пилот обошелся без почетного круга. Подозреваю, что там тоже внушительная была посудина, но эта…

И да, чем ближе мы подлетали, тем яснее становилось, что у неизвестного скульптора по металлу был вполне определенный замысел. А вот воплотился ли он в жизнь?

Громадина, закрывшая собой звезды, казалась однотонно темной лишь поначалу. Когда глаза попривыкли, начал проступать тонкий рельеф соединительных швов, ребер и прочих конструктивных элементов. Правда, изящества сооружению это не прибавило.

Неужели оно летает? А где же стремительные обводы, обтекаемые формы, хищные линии? Хотя…

Говорят, не нужны такие изыски посреди безвоздушного пространства. Мешать не будет, но и помогать не станет, значит, лишнее это. Суета и тщета.

– Швартуемся, – приказал блондин.

Катер послушно скользнул вдоль одного из странно свитых металлических жгутов, юркнул внутрь, понесся по ажурному коридору.

Просторно здесь. Наверное, еще с десяток таких же машинок поместилось бы, причем в одну линию. Что же за гиганты отстроили все это? И для чего?

– Уже скоро.

Охотно верю. Тем более на горизонте замаячило нечто похожее на дверь. То есть ворота.

– Основная палуба закрыта для посадки, так что идем в обход.

Он поясняет или извиняется?

Створки поехали в стороны, когда до них оставалось метров… А, да что я себя обманываю? Понятия не имею о здешних размерах.

Катер остановился. Повис, словно чего-то ожидая. И ожидание оправдалось: с шипением и скрежетом, которые были слышны даже в кабине, из стены начали выдвигаться… Скажем, железяки. Может, балки, может, стапели. Парковочные приспособления, в общем. На ходу раскладывающиеся и раскрывающиеся.

Не знаю, сколько минут я стоял на полу ангара, разглядывая стальной гамак, принявший в свои объятия катер. Пялился, и все тут. Красиво же. Грандиозно. Главное, совершенно непонятно на первый взгляд, что откуда выросло, но если присмотреться повнимательнее…

– Еще успеешь налюбоваться, – пообещал блондин. – Будет время.

И бодро направился к дальней стене, на которой вырисовывались контуры дверей, явно предназначенных не для машин, а для тех, кто ими управляет.

Потолок маячил где-то высоко-высоко над головой, пол отзывался гулко, но коротко, глотая эхо шагов. Центральное освещение наверняка имелось, но сейчас призрачный свет давали только огоньки, рассыпанные под ногами и складывающиеся в узор прямых или плавно изогнутых линий.

А вот за створками, открывшими проход в коридор, картина оказалась другой. Правда, стоило миновать очередную переборку, сзади все снова погружалось во мрак, зато еще не пройденный путь был залит светом. Даже чересчур. И уже через пару минут марша мне отчаянно захотелось сменить его мертвенно-белый оттенок на что-нибудь другое.

По левую и правую руку часто возникали очередные дверные контуры, похожие друг на друга как две капли воды и никак не реагировавшие на наше приближение. Вообще складывалось впечатление, что вокруг нет ни одной живой души, только мы двое, затерянные в нагромождении металла, углубляемся все дальше и дальше, чтобы…

Топ-топ-топ.

Откуда этот звук? Сзади? Ни черта не разглядеть.

– Ты слышал?

– Не обращай внимания.

Хорошо ему говорить! А меня тени в темноте всегда заставляли нервничать.

– Здесь есть кто-то еще, кроме нас?

– Не столько, сколько нужно.

Невнятный ответ. Или медузы халтурят, что тоже очень возможно. Но так лучше, чем получить очередную цитату и мучительно пытаться ее истолковать.

Удружил мне блондин, нечего сказать! Если бы я заранее знал, что всю оставшуюся жизнь придется пользоваться лишь собственным словарным запасом, не стал бы запоминать все подряд, что влетало в уши. Нет, даже слушать бы не стал. «Если», «то», иначе» – и ни шага в сторону. Чтобы описать суть любой ситуации, достаточно небольшого набора простых слов, а красо́ты, многозначности, синонимы… это все от лукавого.

– Пришли.

Странно было, пройдя не меньше километра и не встретив на своем пути ни одного препятствия, в итоге уткнуться носом в наглухо закрытую дверь.

– Нам точно сюда?

– Больше некуда.

И то верно. Если только вернуться обратно, к катеру.

– И нам здесь рады?

– Поживем – увидим.

Блондин поднес ладонь к панели, по которой лениво ползли разноцветные огоньки. Не дотронулся, просто провел мимо, по воздуху, но светлячки застыли, мигнули, поменяли строй, и створка медленно поползла вправо.

Первая.

За ней оказалась еще одна. И еще. Розовый бутон какой-то.

То, что внутри, явно защищено на совесть. Так куда же мы пришли? И зачем?

Последний стальной лепесток с шелестом убрался в свой паз, но вместо восторга наступило разочарование. У меня лично.

Комната была сплошь забита странной мебелью, и после просторного ангара это особенно бросалось в глаза. Лабиринт инструментальных шкафов, стоек от пола до потолка и кабель-каналов. Ну или чего-то очень похожего. В неясном сумеречном свете.

– Идем.

Блондин легко ориентировался в этом мертвом лесу, а вот мне не удалось без потерь добраться до места назначения: наставил об углы синяков, ушиб палец на ноге и заработал россыпь царапин от знакомства с клубком каких-то проводов.

– Вот оно, сердце мира.

– Какого еще мира?

– Твоего.

Одинокая стойка примерно посередине комнаты, если верить ощущениям. Высотой примерно до пояса. Поверхность, изрезанная ломаными линиями, и отверстие посередине. Пустое, в глубине которого перемигиваются алые огоньки.

– Осталось только ребутнуть.

В смысле, перезагрузить? Что? Как?

Не знаю, откуда он вытащил ту палку. Где хранил все это время? Прятал под новым кителем? Или нашарил уже где-то здесь, в темном углу?

– Рестарт системы. Минутная готовность!

Кому он крикнул? Кто его может слышать в этой клетушке, кроме меня?

А вот минута его явно не такая, как моя, родная. Подлиннее. Секунд сто, не меньше.

– Всем сидеть на попе ровно!

Размахнулся. Воткнул. Вдавил до середины, не меньше. И наступила настоящая тишина.

Звуков вокруг было много. Раньше. До этого мгновения. Что-то гудело, что-то шуршало, что-то где-то топало. Да, они казались еле слышными, почти незаметными, но теперь, на фоне истинного безмолвия…

И даже собственное сердце затихло.

– Теперь ты.

– Что – я?

– Принимай вахту.

– Какую еще…

– Просто возьмись за него и вытащи.

Он об этой штуке, торчащей мечом в камне?

– И не тяни время.

– Да ничего я не…

Улыбнулся. Поощрительно. Мол, не бойся, все в норме. Так надо.

Поверить? Нет в происходящем ничего нормального, даже мне это понятно.

Довериться? Так я того. Уже. Когда шагнул с крыши.

Послушаться? Но меня не уговаривают. Просто ставят перед фактом.

Подчиниться? А другого, похоже, и не остается.

– Смотри, еще пожалеешь. И я тоже.

Улыбка стала еще шире.

Она неровная, палка эта. И не гладкая совсем: под пальцами что-то елозит, шебуршит, перетекает из стороны в сторону. Теплая, словно живая.

Как же ее вытянуть? Стоит в гнезде намертво. Вроде.

Кррак.

Ой, неужели я ее сломал? И дернул ведь несильно: так, на пробу.

А легко пошла, как будто что-то снизу подталкивает. Рвется вверх сама собой.

Эй, не так быстро!

Уфф, еле удержал.

Но руки трясутся, это факт. Да и все остальное…