Командировка - Страница 75
- Смотря какая тема, - вставил я. - Если тема соответствует, то почему бы и не рискнуть. Вы же любите расширять горизонты.
Перегудов засмеялся, а Битюгов осторожно покашлял в кулачок.
- Тема, голубчик мой, такая, как и большинство гипотетических тем. Лет через пять она может дать превосходные результаты, а может лопнуть как мыльный пузырь...
- Не совсем такая... - елейным голосом заметил Битюгов.
- Не в этом суть, - отмахнулся Владлен Осипович. - А суть в том, что с товарищем Прохоровым я уже, как вам известно, имел честь работать и уже имел честь с ним расстаться. Вроде бы навсегда.
- Ну и что?
- А то, Виктор Андреевич, что довольно нелепо выглядит человек, бросивший свою жену, а через много лет снова ца ней женившийся, но уже по расчету.
Вы не находите?
- В зависимости от обстоятельств...
- Какой вы дипломат, однако. Я и не знал. Обстоятельства таковы: я не верю этому человеку, и если я не верю человеку, то не поверю в результаты его работы.
- Но...
- Вдобавок у меня нет времени на красивые ошибки. Не могу их себе позволить. - Лицо его сделалось мечтательным. - Но не могу, к сожалению, позволить себе поставить крест на возможно - возможно! - блестящем открытии. Такова ситуация. Какой выход?
Можно, конечно, обратиться к помощи специалистов, создать соответствующую комиссию и прочее такое...
Можно, но не нужно.
- Почему?
- Комиссия любого уровня состоит из таких же людей, как мы с вами. Более того, она будет состоять из людей ни в коей мере не заинтересованных брать на себя ответственность. И поэтому через определенный промежуток времени, связанный с определенными финансовыми затратами, мы услышим неопределенные выводы, где на каждый аргумент "за" будет приведен веский контраргумент. Пожалуй, больше всего в жизни я мучился от поразительной способности людей, причастных к науке, уходить от прямого ответа.
- Вам очень жалко потерять свою голову? - спросил я с чисто житейским любопытством.
- Да, представьте себе. Инстинкт самосохранения штука поразительно упорная. Но еще больше, чем свою голову, мне жалко тысяч государственных денег, а также нервы, труд и время специалистов, которые будут долгие годы заниматься разработкой мыльного пузыря.
Удивительно было не то, что говорил Перегудов, а удивительно было, что я заранее предугадывал каждое его слово. Я знал этого человека наизусть. И если встречал позабытую деталь, то приходил в нездоровое возбуждение. Сейчас меня поразило желание Владлена Осиповича вернуть Прохорова в институт. После его шифрованных пассажей я в этом не мог сомневаться.
- Вы хотите предложить Дмитрию Васильевичу ставку старшего научного сотрудника? - спросил я.
- Младшего, - поправил Перегудов и добавил с бесшабашным озорством: Предлагаю пари - он согласится.
- Да, согласится, - кивнул я. - У него же нет выбора.
Битюгов вздохнул с облегчением и завозился в кресле. Как порой невесело в этом мире, где такой избыток хороших и доброжелательных людей... Перегудов взглянул на часы. У него много дел, и он любит порядок. Что только заставило его пойти вчера в закуток Марии Алексеевны? Впрочем, это было в нерабочее время.
Битюгов уже вставал, а я крепче вдавился в свой стул, на мгновение прислушался к утренней боли, которая затаилась в области поджелудочной железы.
- Мне со вторым вопросом все ясно, Владлен Осипович, - сказал я. - А с первым неясно. С Прохоровым ясно, а с прибором - нет.
Через кабинет, невидимая, пролетела шаровая молния, и явственно запахло расщепленным кислородом. Один Битюгов ничего не почувствовал и продолжал скованно улыбаться. Владлен; Осипович хищно вздрогнул ноздрями и вскинул голову, подбородком нацелившись мне в переносицу. В его горле клокотнуло, но вместо рычания оттуда выкатилась обыкновенная круглая фраза:
- Что именно вам неясно, Виктор Андреевич?
Заговорил я красиво, протокольно:
- Будучи в командировке, я установил факт выпуска предприятием бракованного узла. Установил путем индивидуального опроса причастных к делу лиц.
Мне также известно, что бракованный узел выдвинут на премию за научную разработку темы, и остались лишь формальности для ее утверждения и получения.
Я вижу во всем этом грубейшие нарушения этических, моральных и прочих норм нашего общества, а также нахожу данный материал подходящим для публикации в соответствующем разделе журнала "Крокодил".
- Все? - спросил Перегудов таким тоном, точно его гортань оказалась заключенной в консервную банку.
- Пожалуй, да.
- Жаждете крови, Семенов? А не боитесь, что ваша прольется тоже?
- Я не хочу быть пешкой, как Прохоров. Не хочу быть пешкой, как Шутов, Иванов, Давыдюк и еще множество других. Не хочу, чтобы люди были пешками в производственном процессе. Это так просто понять. Неужели нет, Владлен Осипович?
Комната стала тесна Перегудову. Нервическими движениями он отмахивал невидимых мух от своих щек.
- Вам предпочтительней иметь вместо пешек - обвиняемых? Не хотелось бы мне оказаться на скамье подсудимых, где вы будете прокурором. К счастью, до этого не дойдет, уверяю вас.
Я видел перед собой не гнев, не раздражение, а замороженную брезгливость. Битюгов инстинктивно встал и отодвинул себя к окну, чтобы нам было пройторней разговаривать. Но мы-то уже не разговаривали, а лаялись, повизгивали.
- Я не судья, а сотрудник, старающийся честно выполнить оперативное задание института. И вы не король, а тоже сотрудник этого института.
- Который по ошибке доверил вам ответственное поручение.
- Который думает, что может отделить человече~ ское от производственного.
- Кто дал вам право?! Кто дал вам право вставлять палки в колеса... разработчикам, каждого из которых вы ногтя не стоите, вы...
- Право голоса мне дала Конституция.
Перегудов отмахнул от себя всех мух, которых не было в кабинете, и начал давить несуществующих мошек на стекле письменного стола. Передавив с десяток, он устало поинтересовался:
- Что вы намерены предпринять?
- Сегодня составлю докладную, а завтра пойду с ней к директору. Потом выше, если окажется, что он разделяет вашу точку зрения.