Команда - Страница 17

Марьяна едва устояла на ногах. Но в ее взгляде не было страха.

Только изумление и обида. Еще ни разу в жизни ее не били по лицу.

Марьяна коснулась пальцами покрасневшей щеки и сквозь зубы сказала:

– Подонок!

Это было единственное слово, которое услышал от нее Сергей-Мовлади.

Он повалил девушку на землю и стал яростно пинать ее грубыми армейскими ботинками, стараясь попасть в наиболее уязвимые места.

Когда стоны Марьяны затихли, Сергей-Мовлади остановился и, тяжело дыша, посмотрел на девушку. Юбка у нее задралась, обнажив стройные смуглые ноги до самых трусиков. Внезапно Сергей-Мовлади ощутил пульсацию в низу живота. Он воровато осмотрелся, быстрым движением стащил трусики с Марьяны и зачем-то сунул их в карман. Потом развел в стороны ее безвольные ноги, рванул “молнию” на ширинке и, сопя, навалился на девушку.

Но у него ничего не вышло. Необъяснимая слабость вдруг охватила

Сергея-Мовлади. Девушка лежала под ним словно мертвая, и трахать такую не было никакого желания…

Ну что ж, придется подождать, пока она придет в себя. Он вернется сюда через часок и тогда уж отдерет ее так, что она надолго это запомнит.

Сергей-Мовлади поднялся, застегнул ширинку. Потом спихнул бесчувственное тело Марьяны обратно в яму, опять накидал сверху досок и придавил их кирпичами…

День уже клонился к вечеру, а никаких следов Марьяны так и не удалось обнаружить. Угнетенный этим обстоятельством Алик Куренной совсем пал духом. Да и вся “Команда” заметно приуныла. Исчезновение

Хромовой было серьезным сигналом. Ребята впервые начали понимать: то, что им казалось увлекательной, прикольной игрой, обернулось смертельно опасным делом.

Никто, однако, не струсил или по крайней мере не показал, что испугался. Может быть, потому, что до слез было обидно за себя, за друзей и родных, за свой маленький городок. Участковый Шульгин, будучи постарше любого из “Команды”, возможно, объяснил бы это словами из своего любимого фильма: “За державу обидно!” Но в лексиконе местных пацанов не было слова “держава”. Никто из них не видел знаменитого “Белого солнца пустыни” и не умел выразить словами чувства, возникшего в их душах. Но оно становилось все сильнее, лучше всяких громких фраз сплотив пацанов и девчонок в единую “Команду”.

И тут подал голос Ринат Касымов.

– Мы не там Марьяну ищем, – сказал он. – Слышите? Не там.

– А где надо? – встрепенулся Алик.

– В зиндане.

Этого слова никто, кроме Рината, не знал. И Касымову пришлось объяснить, что у моджахедов принято держать пленников в закрытых земляных ямах. Он где-то читал об этом или, может быть, видел по телеку.

Версию Рината приняли сразу, без базара. А что еще оставалось делать! Но где могла находиться такая яма?

– Давайте, ребята! Шевелите мозгами! – призвал Куренной.

И опять озарение нашло на Касымова.

– Я, кажется, знаю, – сказал он. – У Котовых, на Садовой, в прошлом году колодец начали рыть и бросили. До воды не добурились.

– Бежим! – крикнул Алик.

“Команда” шумной гурьбой двинулась на Садовую. Вместе со всеми потащилась и Чебурашка. Ее колотил озноб. Ноги отказывались идти. А что если Хромова лежит в этой яме мертвая?..

Ильяс, все время колесивший по городу на джипе, проверяя надежность оборонительных позиций, заметил толпу ребят, куда-то направлявшихся с решительным видом. Это ему не понравилось. Он коснулся плеча водителя, и пятнистый джип с рычанием преградил дорогу “Команде”.

– А ну быстро по домам! – крикнул Ильяс. – Нечего по улицам шляться!

Ребята замерли.

– Кому сказал? Бегом! Стрелять буду!..

Ильяс поднял автомат. Взгляд у боевика был безумный.

– Сваливаем! – скомандовал Алик. – Быстро!

Марьяна, свернувшись калачиком, неподвижно лежала на дне ямы. Когда стало ясно, что ей не по силам приподнять доски, придавленные кирпичами, она попыталась копать землю. Но много ли накопаешь голыми руками! Каждая клеточка избитого тела на любое движение откликалась болью. Лицо Марьяны распухло от слез. Но главное – ее мучила совершенно невыносимая жажда. Сильнее ее было только отчаяние.

Даже если она доживет до того часа, когда моджахедов вышибут из города, не было никаких шансов, что ее найдут в этой яме. Кому придет в голову, что она заживо похоронена под грудой кирпичей в глухом дворе? А как переживут ее смерть мама с папой?

Дно ямы было таким холодным, точно Марьяна лежала на льду. Она еще плотнее подтянула колени к груди и провалилась в забытье. Ей чудились чьи-то далекие голоса, звавшие ее по имени, какие-то скрежеты и шорохи, но сил уже не осталось даже для того, чтобы поднять набрякшие веки.

Рядом с Марьяной что-то тяжело упало на дно ямы. Потом девушка почувствовала легкое прикосновение руки.

– Жива? – раздался сверху встревоженный голос.

– Дышит, – ответил тот, кто спрыгнул в яму.

Марьяна узнала голос Алика Куренного и попыталась ответить, но из сомкнутых губ вырвался только слабый стон.

– Что же они с тобой сделали, гады? – с болью сказал Алик, осторожно приподнимая голову девушки. – Ну ничего, ничего… Мы сейчас…

Сильные руки Куренного оторвали Марьяну от земли. Тюменев, Витек и

Ринат приняли обмякшее тело и положили на траву. Через секунду Алик оказался рядом.

– Марьяша… – тихо сказал он, назвав ее тем ласковым именем, которым звала ее мама.

Марьяне удалось с трудом разлепить глаза. В лунном свете она увидела склонившихся над ней ребят.

– Нормалек, – пробормотал Тюменев. – Сейчас оклемается.

Девушка судорожно вздохнула. После сырой затхлости земляной тюрьмы свежий воздух казался живой водой.

– Ты идти сможешь? – дрогнувшим голосом спросил Алик.

– Попробую… – прошептала Марьяна. – Сейчас… Минутку…

Она вдруг заметила двоюродную сестру, смотревшую на нее глазами, полными слез.

– Сашка… – сказала она, с трудом шевеля разбитыми губами. – Сашка…

Как там Найда?

От изумления Сашка не сразу сообразила, что речь идет о раненой собаке. Но ответить не успела.

– Стоять, падлы! – прогремел совсем рядом торжествующий голос.

Это был Сергей-Мовлади.

Он выкроил минутку, чтобы проверить, очнулась ли его пленница, от которой он так и не добился ни единого слова. Но теперь ее слова были ему не нужны. Приближаясь к земляной тюрьме, Сергей-Мовлади нащупал в кармане снятые с Марьяны трусики и ухмыльнулся, предвкушая потеху.

Он и мечтать не мог о такой удаче, которая, оказывается, ждала его возле зиндана. Эта гребаная “Команда” сама пришла ему в руки. О том, что сопливая шелупонь, стоявшая вокруг ямы, была той самой

“Командой”, Сергей-Мовлади догадался сразу. Но тащить их к Али-хану

– пустая трата времени. Да еще амир, того гляди, всех отпустит.

Ильяс бы не отпустил, а этот…

Короче, кончать с “Командой” надо было здесь и сейчас.

Сергей-Мовлади передернул затвор автомата.

Алик быстро прикрыл собой приподнявшуюся на локте Марьяну. Остальные застыли, не смея шевельнуться.

Сухо треснул одиночный выстрел.

На лбу Сергея-Мовлади, между бровями, словно расцвел алый цветок.

Лицо боевика еще успело принять обиженно-удивленное выражение, и в следующий момент он, нелепо взмахнув руками, рухнул на землю.

Из кустов бесшумно вынырнула фигура участкового Шульгина. Его узнали сразу, хотя мент был в штатском.

– Ну что, чижики? – с усмешкой спросил Шульгин. – Наложили в штаны?

Это вам не дискотека!

Со вчерашнего утра участковый прятался по задворкам, злясь от собственного бессилия. Его попытке прорваться к своим невольно помешал Тюменев. Это Шульгин стрелял по боевикам, обнаружившим

Андрюху на окраине города, и дал Тюменеву уйти живым, вызвав огонь на себя. Тогда Шульгин истратил даже запасную обойму.

Потом ему удалось пробраться в разгромленное здание райотдела милиции, где лежали тела его убитых товарищей. Там участковый с горечью убедился, что все табельное оружие и боеприпасы моджахеды предусмотрительно забрали с собой. В его “макарове” остался всего один патрон. А с одним патроном много не повоюешь. И тем не менее патрон этот пригодился в самый решающий момент, оборвав паскудную жизнь изменника Сергея-Мовлади.