Кома - Страница 58
Мы уже подъезжали к мосту возле площади Академика Люльки, когда я углядела на дороге нечто.
В белом плаще с бледно-лиловым подбоем, накинутом небрежно на плечи, он шел по разделительной полосе, прямо в гуще машин, видимый, очевидно, только мне. Белые волосы летали во всех направления от проносящихся мимо автомобилей. Едва завидев нашу Ауди на горизонте, почувствовав, что я его вижу, он не сбавляя шага поднял вверх правую руку двумя пальцами вверх.
В тот же момент до меня доехало, и я рванулась вбок, с воплем схватив водителя за плечо.
* Тормози! Съезжай на обочину, пока мост не начался!
- Да ты охренела, что ли? - возмутился тот.
Тормози? Легко сказать... Как будто я этого не понимала! Машины шли слишком плотно, чтобы сразу срулить на обочину. Не в этом ли ловушка? Я впала в настоящую истерию, видела, что частник тормозить не собирается. Сзади шел тяжелый грузовик, если я сейчас заторможу сама, нажав неожиданно на педаль, да хоть ручником, он остановиться не успеет...А Он все идет навстречу. Там, где Он остановится, и будет... И эта точка все ближе... А впрочем, я и так знаю, что это будет на мосту.
- Тормози же, идиот! - Взвыла я благим матом, - Я не так просто говорю, послушай хоть раз совета, на обочину сворачивай! - и схватилась за руль.
Вцепившись в баранку, как первоклассная пиявка, я настаивала на своем, знала, что теряем драгоценные секунды. Твердила одно и то же, как будто кроме слова тормози! забыла все остальные. Наверное, вид у меня был дикий, и водитель сдался., решив, по-видимому не связываться с идиоткой, а высадить ее подобру-поздорову и спокойно ехать дальше. Подрезав тачку справа, так, что она еле успела притормозить, он вылетел на обочину.
Иде стоял всего в каких-нибудь стапятидесяти метрах от нас, и белые волосы били его по щекам. Он снова поднял руку вверх. 22:07:51. Ровно в такт с моими часами он начал загибать пальцы. Пять.
На мою голову обрушилась жуткая ругань, орали на меня все в машине, но это меня беспокоило меньше всего. Успели! Четыре. Не отрывая взгляда, я выскочила и побежала вперед, посмотреть, что будет. Три. Два. Один.
Секунда в секунду, на том самом месте, где Он стоял, со встречной полосы влетела потрепанная "пятерка". Непонятным образом не задев никого на левой полосе, она вырулила прямо навстречу грузовику, туда, где должны были быть мы. Грузовик резко рванул вправо, стремясь избежать столкновения, но, пробив ограду, сверзился вниз, на проложенные под мостом пути. "Пятерка", смяв несколько машин и устроив на дороге хаос, впечаталсь в огромный обледеневший тополь у дороги. Должна признаться, взрыв на железнодорожных путях был что надо... Дьявол всегда был сторонником эстетики и любил это делать покрасивее...
Оглушенная, я залезла обратно в машину.
- Теперь можно ехать.
Меня как никто не слышал. Сыркина и водитель словно застыли, не в состоянии оторвать глаз от аварии на шоссе. Кроме пылающего грузовика дымились еще две-три ближайших легковушки. Вдали выли сирены - кто-то уже вызвал Скорую, вероятно, по мобильнику - автоматов вокруг не было. Я знала напрасно, никто не выживет. Восемь человек. Двоих заберут в Кому, откуда они тоже не вернутся. Итого десять. Десять плюс, Сыркина минус. Еще одна цифра в небесный годовой баланс.
Время шло. Закончился февраль, за ним март, подходил к концу апрель. Из института меня так и не выперли, мои блестящие разговорные навыки сыграли в этом не последнюю роль. Да и раньше вся загвоздка была лишь в Сыркиной, которая из принципа не хотела принимать зачеты, однако после того приключения на мосту она в корне пересмотрела свое мнение. Она меня не благодарила, не рыдала от счастья и никому об этом не сказала, вот только все зачеты с тех пор мне ставились тихим и неизбежным автоматом.
Счастья мне от этого не прибавилось. В очередной раз моя жизнь облегчилась и упростилась, не за что было бороться и не с кем ругаться. Я впадала с свою обычную апрельскую депрессию. Ненавижу апрель. Самый жуткий месяц в году, не говоря уже о том, что он самый богатый на урожай несчастных случаев, самоубийств и катастроф. Мир просыпается, мир радуется новой весне, мир теряет бдительность от первого солнца, тепла и клейких листочков. И для многих замечтавшихся этот месяц становится последним. Для Индре тоже, к сожалению. В этом году я собиралась отмечать горький юбилей - 10 лет со дня его смерти, а значит, моя депрессия возрастала прямо пропорционально сей дате. Ненавижу апрель.
Я валялась дома на диване, пила кока-колу, замороженную до состояния ледяного месива, и тупо смотрела на фото. Стояла рекордная жара, под тридцать - это в конце апреля! Наверное, следует ждать, что на майские праздники снег пойдет, уж слишком нелепая в этом году погода...
Вся жизнь как-то враз и вдруг потеряла актуальность. Не было ничего невозможного, ничего нового, ничего захватывающего или хотя бы проблематичного. Сессия? Не стоит даже беспокоиться. Работа? Есть работа. Деньги? Что за ерунда... И на фоне этой сонной бесцельной мути только и оставалось, что лежать на диване и вспоминать события десяти- и далее давности, все то, что я могла вспомнить о нем...
Кто-то погладил меня по голове.
- Тухнешь?
- Угу, - ответила я. Естественно, это был Дьявол, кто же еще...
- Не надо. Ты мне такая не нравишься.
- Думаешь, мне это нравится? Ничуть.
- Тогда встряхнись, что ли....
- Не хочу, - равнодушно ответила я и перевернулась на другой бок, - не хочу и не буду.
Он вздохнул и поплелся на кухню. Свой великолепный плащ он оставил валяться на кресле, скомканным под стать старой тряпке, а не божественному одеянию. Вернулся через минуту с запотевшим от холода стаканом и растянулся в свободном кресле, закинув ноги на стол.
- Слушай, - спросила я, - почему вы его забрали?
- Не знаю, - ответил он, - меня тогда еще там не было. Но если хочешь, могу послать запрос.
- Пошли, - попросила я, - я хочу знать.
- Хочешь его вытащить? - поинтересовался Иде.
- Если можно...
Пару минут он лежал с закрытыми глазами, а я его не беспокоила. Во-первых, не стоит беспокоить человека, когда он получает информацию, а во-вторых, особо болтать мне не хотелось.