Колымский тоннель - Страница 4

из-за занавески, ее, конечно, не заботило.

Краснов хотел выйти вслед за ними и скрыться в лесу, но вспомнил, что лайки Коеркова, хорошо

с ним знакомые, обязательно выдадут. Пришлось натянуть сапоги, перевести автомат на одиночный

огонь и остаться на ночь. Таких ночей у капитана Краснова еще не бывало. Ведь даже не заснешь!

Он знал, что храпит во сне: верный способ заработать от Кешки пулю. Спать после долгой беседы со

Светланой хотелось невыносимо. А ей, стерве, хоть бы что. Сейчас еще при нем, назло, займется

Кешкой, чтобы потом сказать: "Видал, какой у меня мужик, не хуже тебя!" А уморит Кешку, еще в

стайку сбегает, к герою: долг от имени Родины... Краснов называл ее про себя "сучкой двужильной" и

множеством нецензурных слов, которых за годы работы с преступниками узнал на целую

энциклопедию.

Ругаясь шепотом, он стал ощупывать свое убежище с намерением устроиться на всю ночь, чтоб

было удобно и не простудно, а еще чтобы автомат ухватно лежал под рукой. Тут он вспомнил о

зажигалке. Она была на месте и загорелась с первого раза. То, что он увидел, показалось странным.

Он снова перевел оружие на автоматический огонь и, вытянув руку с зажигалкой, шагнул в черную

пустоту. Рука уперлась в дверь с наброшенным крючком и без колебаний откинула его. За дверью

пустота продолжалась.

"Хитер Кешка, -- думал Краснов, ощупывая пол выдвинутой ногой. -- Ни разу об этом даже не

заикнулся. Наверно, он тут золотишко держит... Ишь, как додумался: прикрыл избой пещеру!" Он все

время ожидал, что вот сейчас упрется в стену, однако прошел приставными шагами уже метров

тридцать, а конца пустоте не было.

-- Теперь назад уже нельзя, -- пробормотал Краснов. -- Пока дойду до занавески, они вернутся в

дом.

Он прошел уже сотню шагов. Тоннель вел прямо. Краснов теперь не сомневался, что где-то

впереди есть выход. На свободу.

-- Подошва этой сопки -- метров пятьсот. Самое большое -- полчаса ходу.

Он погасил зажигалку и двинулся ощупью, осторожно ступая, водя левой рукой на уровне лица,

трогая правой стену и усмехаясь тому эффекту, который произведет, явившись в дом со двора. Он

скажет: "Иннокентий! Ты, однак-ко, на дальнюю заимку скоро собираешься?" Кешка скажет: "Однак-ко

сегодня чуть не ушел". "Хорошо, что не ушел, -- скажет Краснов. -- У нас из-под конвоя враг народа

сбежал, так ты смотри..." Тогда Коерков хитро усмехнется... А Светка? Интересно... Да ничего

подобного! Краснов немедленно отправится сейчас в лагерь и ляжет спать. Только и всего. Зато

завтра... Ох, разведчик, пожалеешь ты завтра, что родился...7

Краснов крался во тьме уже с полчаса, однако пещера не кончалась и не кончалась. Стена под

правой рукой, казалось ему, то уходила вправо, то оттесняла влево. Ноги тоже принялись

обманывать Краснова: то они натыкались на каменный пол, будто шли наверх, то вдруг начинали его

терять, и это означало спуск.

-- Не шахта ли тут какая?

Время от времени Краснов чиркал зажигалкой. Слабеющий огонек высвечивал однообразно

ровные стены со следами очень давнишней обработки и без малейшего намека на то, что здесь кто-

то бывает. Ему казалось, что пройдено уже километра четыре. Но он не боялся. Раз нет ни одного

бокового хода, значит в крайнем случае можно будет завтра без труда вернуться. К этой стерве.

Когда в зажигалке выгорел бензин, он, чиркая, сумел при искрах разглядеть циферблат

"Победы": было около трех. Сколько он прошел за семь часов?

-- Завтра посчитаем точно, -- сказал Краснов. -- А пока -- отбой.

В пещере было немного душно и не так уж тепло, чтобы спать, но он сделал единственное, что

оставалось: расстегнул ремень с ножом, снял телогрейку и снова опоясался, пристроив нож на

животе, потом постелил телогрейку так, чтобы на одной поле сидеть, а другая прикрывала бы спину,

и сел, вытянув ноги, упираясь спиной в стену, положив автомат поперек ног стволом туда, откуда

пришел.

Доброй вам ночи, капитан Краснов.

2. Если это не сон, то это ложь!

-- Просыпайся, автоматчик!

Голос был Светкин. В глаза Краснову бил свет.

-- Куда? -- Краснов был еще наполовину во сне. -- Зачем? Рано еще...

Он сначала узнал керосиновую лампу с отражателем, потом разглядел красивое лицо Светланы,

почти без следов усталости.

-- Рано? -- Она коротко рассмеялась. -- Ошибаешься, начальник, уже послеобеда.

-- А почему темно так? -- Краснов огляделся.

-- Эх, ты...

Она присела рядом с ним. И тогда он вспомнил все мгновенно. Он в бесконечном подземелье,

сидит на каменном полу. Но Светлана?.. Ах, да, она прибежала за ним. С лампой да знакомым путем

-- часа за два...

-- Что, ушел Кешка? -- спросил он спокойно.

Она молчала и пялилась на него как-то странно.

-- Пойдем назад? -- спросил Краснов.

Она мотнула головой, села рядом и погасила лампу.

-- Да что такое? -- Краснов нашел ее плечо, притянул к себе, и тут же одна за другой ударили его

несколько мыслей.

Сначала он удивился, что совсем не сердится на эту стерву, даже очень ей рад. Потом он

удивился близости ее тела и тут же вспомнил то, что сразу не дошло при лампе: она была в одном

халате. Значит, прибежала без всяких сборов. И назад нельзя... Значит, Кешка... Вот оно что! Теперь

Краснов проснулся настолько, что вспомнил и про носки. Только сейчас о них и вспомнил. Он целое

лето мотал портянки на босую ногу, а вчера впервые, по холоду, надел носки. И забыл их рядом с

кроватью, когда прятался в чулан.

-- Утром Кешка стал одеваться и нашел твои носки, -- подтвердила Светлана. -- Я его толкнула и

с лампой убежала. Спички были в кармане.

-- Он что, дурак, стрелять хотел?

-- Он стрельнул вслед, но промахнулся.

-- Гнался?

-- Он сюда боится.

-- А ты? До конца ходила?

-- Не-ет! Я даже досюда не ходила.

-- А ты не знаешь, куда оно ведет?

Она не ответила. Она стала дрожать. Он прижал ее покрепче и задумался. Но надолго его не

хватило: думать было не о чем. Два выхода -- либо идти войной на Иннокентия, либо идти дальше по

тоннелю. Ясно, что на первое Светлана не согласится. Возможно также, что Кешка побежал в лагерь

жаловаться на Краснова. Но тогда куда он дел второго Краснова? А, черт с ними... Он спросил:

-- Что у тебя на ногах?

-- Носки меховые.

-- Сильно устала?

-- Не очень. -- Она поняла по-своему. -- Давай, правда, пока силы есть, а то ведь можем здесь и

пропасть.

И полезла целоваться.8

-- Ну, ты действительно очень женщина, -- пробормотал Краснов и расстелил на каменном ложе

свою телогрейку. -- Твердо будет.

Но уже горячие руки, горячие губы, горячее тело... Он мельком подумал, что не хватает только

Иннокентия с фонарем, но тут же о нем забыл...

-- Ну, вот и отдохнула, -- сказала потом Светлана. -- Пойдем теперь с тобой куда глаза глядят.

-- Обратно не пойти бы. Я что-то направление потерял.

-- А что, -- она засмеялась, -- боишься Кешку?

-- Не хочу зря убивать.

-- Правильно. Сейчас найду лампу, и все узнаем.

Нащупала свою лампу, но зажигать не стала.

-- Я ее оставила у правой стены. Идем, единственный мужчина. Раз есть вход, будет и выход.

Они пошли было на ощупь, но получалось медленно, потому что Краснов, наслышанный о

карстах и шахтах, опасался провалов. Тогда Светлана сказала: "Однова живем" и зажгла лампу.

Видно было и с самым слабым огнем, они пошли быстрее и двигались так до тех пор, пока не

кончился керосин. По часам Краснова была опять вторая половина ночи. Светлана уже совсем часто