Колыбельная для Джона (СИ) - Страница 14

- Мне чаю, - подводя итог мучениям Джона – вчерашняя ночь ничего между ними не изменила.

Джон заваривает чай, готовит тосты, режет сыр и ветчину, накрывает на стол. Когда все готово, Шерлок спокойно откладывает химические опыты и садится завтракать. Они завтракают так, как завтракали все дни до этого, притворяясь, по крайней мере, Джон усиленно притворяется, что ничего сверхординарного этой ночью не случилось. Затем Шерлок возвращается к своим опытам, а Джон сбегает в магазин. Как назло, наличность заканчивается, и ему приходится расплачиваться карточкой. Процесс занимает длительное время. Джон безобразно ругается с терминалом, находя в этом какое-то успокоение. Когда он возвращается домой, нагруженный продуктами, Шерлока уже нет. Весь день Джон сам не свой, берется и бросает одно занятие за другим, не в силах сосредоточиться, идет прогуляться, и будто боится чего-то, бегом возвращаясь на Бейкер-стрит, начинает писать Шерлоку СМС и стирает, так ничего и не отправив. Издергавшись до нервного тика, Джон в итоге готовит на ужин овощное рагу и ловит себя на том, что насвистывает первую часть сонаты фа-минор, которую готовил для выпускного концерта, а руки то и дело начинают проигрывать первые такты на столешнице, стоит им освободиться от дела. Джона так и подмывает броситься к себе и достать старенький потертый футляр с кларнетом, но он удерживает себя, зная, что это кончится безобразным приступом паники. Но в том, что в его голове опять звучит музыка Брамса, виновата прошедшая ночь. Определенно. В конце концов, Джону приходится ужинать в одиночестве. Это немного пугает, но он успокаивает себя мыслями о том, что Шерлок – взрослый мальчик и у него может быть своя личная, не связанная с Джоном жизнь. Он работает с материалами из агентства допоздна, вспомнив о лежащем уже второй день заказе, заканчивает где-то в час ночи, отправляет результаты по электронной почте и ложится спать в слишком большую, как теперь кажется, для одного постель. Засыпает Джон мгновенно, не успев предаться скверным и переживательным мыслям. Просыпается оттого, что кто-то холодный и костлявый лезет к нему под одеяло, оплетает длинными конечностями и утыкается носом куда-то в шею.

- Что? Который час? – сонно бормочет Джон, рефлекторно обнимая Шерлока.

- Ночь. Спи, - шепчет тот, устраиваясь поудобнее в объятиях, и Джон расслабляется.

Перепутал спальню? Замерз? Понравилось? В голове Джона хаотично проносятся глупые и тщеславные предположения, но ответить на них некому – Шерлок уже спит. Джон думает, что, пожалуй, стоит в этом разобраться, но сон опять сковывает разум, и он благополучно соскальзывает в радужную фантазию собственного подсознания, так и не выпустив из объятий своего несносного соседа. Утро встречает Джона грандиозным стояком Шерлока и недвусмысленными движениями его бедер. Еще сонный и расслабленный, Джон позволяет Шерлоку сделать себе восхитительный минет, а затем, окончательно проснувшийся, с удовольствием и вмиг вспыхнувшей страстью, вколачивает его в матрас. Шерлок под ним удовлетворенно стонет и долго со вкусом кончает. Так начинается второе утро вместе. Именно этот день Джон берет за начало отсчета их совместной жизни, в которой оба они каждую ночь засыпают в одной кровати и каждое утро просыпаются в объятиях друг друга, потому что так и происходит дальше, так, будто они, черт возьми, пара. Но это не так, они просто спят вместе. Спят вместе, потому что это удобно и приятно Шерлоку, и кто такой Джон, чтобы отказываться от своей мечты, даже если эта мечта имеет под собой совсем не те мотивы о которых он грезит. Джон знает, что Шерлок не тот человек, который способен на романтические чувства, и уверен, он находится с Джоном лишь потому, что ПОКА Джон удовлетворяет его в качестве партнера. Каждый вечер засыпая в объятиях Шерлока, Джон боится того дня, когда Шерлок скажет, что между ними все кончено. Но пока эта фраза не произнесена, Джон наслаждается каждым мгновением вместе.

У Джона опять начинаются головные боли. Обычно он стоически переносит их, спасаясь чаем и прогулками на свежем воздухе, стараясь не напрягать окружающих своими проблемами, но в этот раз Шерлок оказывается слишком близко, в одной постели с Джоном, чтобы проигнорировать симптомы. Джон, промаявшись разыгравшейся мигренью, не спит, когда Шерлок забирается под одеяло, привычно оплетая длинными конечностями. Джон обнимает его в ответ, прижимая к себе и согревая, стараясь не обращать внимания на тупую боль. Некоторое время Шерлок ворочается, устраиваясь поудобнее, а затем, найдя идеальное положение тела, вместо того чтобы закрыть глаза и заснуть, интересуется:

- Когда они начались впервые?

- Что, прости? – теряется Джон.

- Я про головные боли, - терпеливо повторяет Шерлок. – Когда они начались впервые?

- Но как ты… - Джон проглатывает свой вопрос, потому что и так понятно, каким образом Шерлок обо всем догадался – он же Шерлок! – После гибели родителей, - неохотно отвечает Джон на заданный вопрос. – И нет, я ничем не болен, было проведено полное обследование – причин для головной боли нет. Я даже ходил к психологу – она сказала, это не ее профиль.

- Это психосоматическое, - заявляет Шерлок, - твой психолог – идиот.

- Ну конечно, как же я забыл, все идиоты, - Джон морщится от накатившей новой волны боли.

- Я могу тебе помочь, - предлагает Шерлок, - есть один способ…

- Шерлок, - раздраженно прерывает его Джон, - ты себе помочь не можешь – дымишь как паровоз, - это правда, Шерлок много курит, особенно когда раскручивает очередное дело.

- Никотин стимулирует мозг, - обижается тот.

- Ну так перейди на никотиновые пластыри, - предлагает Джон. – Разве ты не понимаешь, что делаешь со своими легкими?

Шерлок некоторое время обдумывает слова Джона.

- Ладно, - соглашается он, - тогда заключим соглашение. Я попробую перейти на никотиновые пластыри, а ты попробуешь испытать мой метод. Согласен? Вроде бы честная сделка. Только чур за наличием этих самых пластырей в квартире следишь ты.

Джон, не найдя в чем подвох, соглашается.

- Ты знаешь, что я был наркоманом? – интересуется Шерлок.

- Бывших наркоманов не бывает, - тихо возражает Джон, напрягаясь.

Эта тема его чрезвычайно волнует, но он боится как-то продемонстрировать Шерлоку свой страх за него.

- Согласен. Значит, будем считать, что я наркоман, временно не употребляющий наркотики, - резонно заключает Шерлок. – К чему веду… В одной наркологической клинике, где я проходил в последний раз курс реабилитации, меня научили одному приему. Как только мне будет настолько плохо, что захочется уколоться или принять что-нибудь в том же духе, я должен буду представить себе некий предмет, с которым связаны исключительно положительные ассоциации. Очень четко представить, до мельчайших подробностей. Почувствовать его наощупь, все шероховатости, трещинки, если найдутся, одним словом, ощутить фактуру, вес, увидеть форму и цвет, даже запах вдохнуть. В общем, это должна быть идеальная проекция воспоминания, - Шерлок замолкает, и Джон боится пошевелиться, чтобы потревожить его – редко когда гений так откровенничает. – Это непростое дело, - продолжает, наконец, Шерлок. – Даже довольно длительное: нужно сосредоточиться, напрячь память, включиться в процесс… Когда я это делаю, переключаюсь, отвлекаюсь и таким образом благополучно миную опасный момент. Если б у тебя к примеру была психосоматическая боль в ноге, я бы предложил другой способ, но с твоими мигренями этот простенький приемчик должен справиться.

Джон переваривает услышанное:

- А ты что представляешь? – не может он сдержать вопроса.

- Гальку с итальянского побережья, - небрежно отвечает Шерлок. – Мы отдыхали там с родителями, когда мне было десять лет. На берег выбросило труп мужчины. Я его нашел и рассказал итальянским карабинерам, что с ним случилось. Это было мое первое дело.

- А галька? – напоминает Джон.

- А галька была зажата в руке трупа, - отвечает Шерлок хладнокровно. – Я ее забрал.