Колыбельная для Джона (СИ) - Страница 11
- Молли, нам надо поговорить… - решительно произносит он, и Молли дергается, словно пытается от разговора уклониться в буквальном смысле, но Джон давит в себе минутный порыв жалости и продолжает: - У меня сложилось впечатление, что ты на меня сердишься. И я даже догадываюсь, из-за чего. До того, как я пришел сюда с Шерлоком, мы общались дружески, значит, дело явно в нем. Мне кажется, ты думаешь, что я претендую на его сердце, - Молли опять дергается, порываясь уйти, но Джон заступает ей дорогу. – Твоя симпатия к нему очевидна, так же как антипатия ко мне…
- То, что ты общаешься со Стемфордом, а я однажды позволила себе слабость, поделившись с ним кое-чем личным, и он по какой-то причине выдал мою тайну, не дает тебе права лезть ко мне в душу, - возмущается Молли. – И не надо убеждать меня, что вы всего лишь друзья, я прекрасно вижу, что происходит. Ваша взаимная симпатия также очевидна, как моя к нему. Не делай из меня дуру, Джон!
- Господи, Молли, - Джон удрученно качает головой, - как же ты ошибаешься! Я интересен Шерлоку исключительно как удобный сосед, поверь, это так и есть, а что до моих чувств к нему… - Джон делает шаг к Молли и решительно берет ее за руку, стараясь быть как можно убедительней, - поверь мне, Молли, ты ошибаешься… Я удивлен, что ты до сих пор не поняла. Уверяю тебя, я не гей…
- Не хотелось прерывать вашу теплую беседу, - раздается за спиной голос Шерлока, и они с Молли оборачиваются, глядя на рассерженного Шерлока, его нехорошо прищуренный холодный взгляд и сжатые в полоску губы. Он раздвигает их в некое подобие улыбки, а скорее гримасы: - Я ухожу, возникли дела. Простите, что помешал. Продолжайте, не стесняйтесь, - он делает жест рукою, разворачивается и стремительно уходит.
Уши Джона полыхают огнем, ему стыдно за то, что он обсуждал Шерлока за его спиной, что явно выходит за рамки соседских отношений. Джон гадает, какую часть разговора тот слышал и на что так резко отреагировал. Извинившись перед потерянной Молли, Джон бросается догонять Шерлока, но того нигде нет, ни в Бартсе, ни на Бейкер-стрит, куда Джон добирается усталый и расстроенный на метро. Джон не находит себе места, отправляя СМС за СМС, и даже пару раз звонит, но Шерлок сбрасывает вызов. В конечном итоге, Джон почти силой заставляет себя взяться за учебник, но сердце его не на месте, а мысли вертятся вокруг Шерлока.
Шерлок приходит домой поздно ночью, но Джон не спит, засев в засаде в гостиной с патфизиологией наперевес. Шерлок не говорит Джону ни слова, и даже не смотрит в его сторону, демонстративно составляя в холодильник пакеты молока. Вздохнув с облегчением, Джон поднимается и уходит в свою спальню, успокоившись – Шерлок дома, пусть сердится, пусть не разговаривает, пусть мучает скрипку, лишь бы все это на Бейкер-стрит. Шерлок сердится долго, больше недели не разговаривает, не зовет на расследования и даже не смотрит на Джона, и некоторое время Джон даже подумывает, что скоро его попросят съехать. В целом, он к этому готов, друзья ведь предупреждали, что долго никто не задерживался, но время проходит, а Джон все еще живет на Бейкер-стрит. Джон бы попросил прощения, но не знает, какую часть разговора с Молли Шерлок слышал, и, следовательно, не хочет поставить себя в глупое положение, извиняясь за то, за что на него не сердятся. Все приходит в норму тогда, когда Джон забывает ключи от дома. Это случается в декабре, за неделю до рождества. Миссис Хадсон гостит на праздники у сестры, а Шерлок где-то пропадает. Джон, после напряженных последних дней учебы, уставший, замерзший и голодный, опускается на корточки под дверью «221 Б». Денег, чтобы посидеть в кафе напротив, нет, да и идти, собственно, Джону некуда, не проситься же к Стемфорду на ночлег. Джон греет руки, засунув их под мышки (старые перчатки настолько прохудились, что пришлось их выбросить, а денег на новые Джону жалко, он рассчитывает дотянуть без перчаток до весны, надеясь на теплую зиму), и флегматично размышляет о пустом холодильнике. Мимо проходят спешащие по своим делам прохожие, с неба моросит что-то отдаленно напоминающее снег, желудок урчит от голода, а холод начинает пробирать до костей. Джон прикрывает глаза, стараясь не вглядываться в каждого мимопроходящего, в надежде увидеть знакомое пальто, и незаметно для себя засыпает, привалившись к холодной двери боком, что не удивительно, учитывая хронический недосып.
- Джон, Джон, - кто-то настойчиво трясет за плечо, вытягивая из цепких лап забытья, и Джон с трудом открывает глаза.
Склонившийся над ним Шерлок смотрит с беспокойством и сочувствием.
- Ключи забыл, не ел с утра, телефон оставил дома, - констатирует Шерлок осуждающе.
Джон виновато улыбается, поднимаясь, ноги затекли и закоченели. Он переминается, пока Шерлок открывает дверь, а потом устремляется вверх по лестнице, мечтая о туалете и теплом душе. Сумка, куртка и ботинки беспорядочной кучей остаются в коридоре. Когда Джон согревается под теплыми струями, а пальцы рук и ног перестает ломить, он выключает воду, растирается полотенцем и переодевается в пижаму и домашнюю куртку. Ужасно хочется есть, но Джон точно знает, что холодильник пуст – из-за предстоящего экзамена он совсем перестал следить за его наполняемостью. Джон согласен просто на горячий чай, и только ради него спускается в гостиную. Из-за ссоры с Шерлоком он почти перестает там бывать – слишком уж напряжено молчание между ними в последнее время. Шерлока в гостиной нет. Он обнаруживается на кухне, за столом, накрытым на двоих, с едой из индийского ресторана и дымящимся в чашках чаем. Удивленный, Джон осторожно усаживается напротив, недоверчиво разглядывая еду.
- Это ты заказал? – не удержавшись, интересуется он.
- Не будь идиотом, кто ж еще, - обижается Шерлок, и Джон улыбается – раз разговаривает, значит, перестал дуться. – Ешь, - командует Шерлок, - и чай пей, я выдавил туда лимон и положил мед. Надеюсь, не заболеешь, - боится заразиться, мелькает в голове.
Джон чуть не урча набрасывается на еду, благодарно поглядывая на Шерлока, и их первая ссора остается в прошлом.
Джон успешно сдает экзамен, а потом Гарри ломает ногу. Она звонит из больницы и требует, чтобы он немедленно приехал. Джон покупает билет на ближайший поезд до Эдинбурга. Шерлок сердится из-за внезапного отъезда Джона, опять не разговаривает с ним и даже не выходит попрощаться. Джон не очень любит проводить праздники с Гарри, а особенно рождество. Это слишком болезненно для обоих. Гарри много пьет, а Джон мучается воспоминаниями и присматривает за ней. Они оба выматывают друг друга тем, что напоминают о прошлом, об утраченной семье, рождественской елке, подарках и гоголь-моголе. Но каждое рождество Джон и Гарри проводят вместе, словно мазохисты, расковыривая старую, так и не зажившую рану. Обычно Джон старается подгадать так, чтобы провести в компании Гарри как можно меньше времени, и, возможно, Гарри об этом догадывается, потому что весь праздник изводит его нытьем с лейтмотивом «ты меня стесняешься». Но теперь, из-за сломанной ноги Гарри, Джон едет в Эдинбург за два дня до рождества, предвидя сложности с выпиской Гарри, ее раздражение от собственной беспомощности, сквернословие и ехидство, а также совместное безрадостное сидение перед телевизором вечерами и большое количество дешевой выпивки в холодильнике. И так до самого отъезда назад в Лондон. Джон ошибается во всем. Гарри он застает уже не в больнице, а дома, в компании неизвестной девицы, которую Гарри представляет своей девушкой Кларой. Джон с изумлением наблюдает за их совместным взаимодействием, за непривычно трезвой Гарри, за искренней заботой Клары, за тем, как они готовят к рождеству эту убогую квартиру. Джону отводят диван в гостиной, и он честно ночует на нем две ночи. Но чем ближе праздник, тем больше он ощущает себя лишним. Когда они с Гарри были одиночками, их совместное рождеством было понятным. Они оба как бы искали друг в друге поддержку, убеждали, что семья Ватсонов еще жива, пусть и уполовиненная, что ОНИ еще живы. Но когда в их компании появляется третий, когда Гарри становится больше подругой Клары, чем сестрой Джона, Джон остро ощущает собственную ненужность. У Гарри все хорошо, она нашла свою половинку, по крайней мере, на этот момент жизни, она хочет двигаться дальше, а он, Джон, словно камень на шее, тянет вниз, в глухую депрессию рано осиротевшей девочки с несовершеннолетним братом на руках. Джон чувствует, что лишний в этой теплой атмосфере любви и взаимности. Пусть Гарри и сама вызвала его, но он не может и не хочет встречать рождество в компании двух влюбленных лесбиянок. Он не хочет жалости от них, не хочет мешать, не хочет окунаться в эту обволакивающую и вызывающую острое чувство зависти атмосферу любви. Под каким-то надуманным предлогом Джон сбегает от них в канун рождества, получив в подарок от сестры бутылку шотландского виски и прикупив на вокзале в подарок Шерлоку кружку с эмблемой Шотландии. Он едет домой в автобусе, гадая, не нашел ли Шерлок за время его отсутствия нового соседа. С Шерлока вполне может статься, ведь Джон очередной раз рассердил его тем, что уехал, оставив одного. Кто ж будет готовить чай, подавать телефон, восхищаться, участвовать в расследованиях и прикрывать спину? Джон вздыхает – трудно любить безответно, и он готов принять любое решение Шерлока. Домой Джон приезжает за час до рождества. В окнах темно, дверь закрыта. Скорее всего, Шерлок празднует со своей семьей. До отъезда они не обсуждали этот момент, но Джон уверен, что Майкрофт не позволит Шерлоку остаться на рождество в одиночестве. В квартире холодно и неуютно. Джон раздевается, устало распаковывает сумку. Поколебавшись, относит шотландскую кружку в спальню Шерлока и ставит ее на прикроватную тумбочку. В холодильнике ожидаемо пусто без Джона. Поколебавшись, он прихватывает подарочный виски, наливает сразу полстакана и забирается с ногами в свое кресло, обнимая патриотическую подушку и грея в ладонях выпивку. В голове пусто, на сердце муторно. Джон бы и хотел пожалеть себя, но даже на это сил не остается. Сделав глоток обжигающей янтарной жидкости, он откидывает голову на спинку кресла и закрывает глаза, мечтая о забвении и шерлоковой безэмоциональности. Как ему удается отказаться от чувств? Джона они разрушают, подтачивают силы, сбивают с намеченного пути. Он еще думает о Шерлоке, своем извечном предмете измученных дум, когда незаметно засыпает.