Колумбы иных миров - Страница 2
Один принадлежал самому профессору, второй был незнакомым.
– А я вам говорю, не мог он самопроизвольно исчезнуть! – сердился мэтр Перегрин. – Я хранил его в золотом футляре! Он похищен! Грубо, механически похищен!
– Разве есть следы взлома? – уточнил некто.
– Нет. Замок цел, окна целы, знаки магической защиты не нарушены…
– Вот видите!
Голос профессора стал ещё более раздражённым.
– Ничего я не вижу! Вы же не считаете, будто в помещение можно проникнуть ТОЛЬКО через дверь или окно? В Староземье водится множество существ, способных проходить сквозь стены! Я уж не говорю о квалифицированных магах!
– Тогда почему вы не позаботились о безопасности стен?
– Да будет вам известно, почтеннейший, за истекшие семьсот веков существования нашего Университета, в нём была зафиксирована одна-единственная кража! В пять тысяч семьсот двадцать восьмом году домовый гоблин проректора Синелиуса уволок из кубовой все веники, желая досадить поломойке Люцинде, с которой был в ссоре! – теперь голос профессора исходил ядом. – Доселе у нас не возникало нужды в специальной защите!
– Но на дверях, по вашим словам, защита стояла?
– Стояла. Чтобы студенты во время опытов не вваливались. Они, знаете ли, не всегда приучены стучаться, а я иногда забываю запереть замок! Возраст, знаете ли!
Тут незнакомец сказал что-то ещё – Энка не расслышала. Видно, собеседники удалились вглубь помещения. Спасибо, Перегрин почти кричал, иначе она так и не узнала бы, в чём дело.
– Да я же вас не собственный кошель прошу разыскать! Похищен Чёрный камень Ло! Вы понимаете, какие последствия могут иметь место?!
И всё. С этого момента собеседники перешли на шёпот. Как ни напрягала слух сильфида, как ни прижимала ухо к замочной скважине, больше ничего не услышала.
Почему эта новость так её взволновала, Энка и сама не смогла бы ответить. Ярость угасла, неприятность с Фронтоном отошла на задний план. И домой она прибежала с совсем другой новостью. Обмолвилась только: «Опять я без крыльев осталась», а потом они до самого вечера, (пока не появилась иная тема), обсуждали, гадали – кто спёр, зачем спёр, и какие такие последствия могут иметь место?
Только не подумайте, почтенные читатели (случись таковым иметь место), что это я сам! Мне бы такое и в голову не пришло по доброй воле!
Несчастье приключилось из-за серых эттелийских жаб. Я забыл записать, в котором часу они принялись пробуждаться от спячки, потому что у Ильзы был день рождения. Утром меня вызвал профессор Донаван и сказал нечто ужасное!
Он сказал, что для естествоиспытателя я недостаточно собран и организован. Поэтому он, Донаван, настаивает, чтобы я завёл дневник и ежедневно заносил туда свои наблюдения, размышления и переживания, а он станет проверять записи по пятницам! Якобы, это меня дисциплинирует!
Как мог, пытался я облегчить собственную участь, уговаривал разрешить вести записи хотя бы через день. Профессор был неумолим, и дал мне единственный выходной в понедельник (в этот день я навожу порядок в виварии и возвращаюсь домой поздним вечером).
Вот так и пришлось мне идти в лавку, покупать амбарную книгу, над которой сейчас и тружусь. И чувствую себя несчастным, как никогда – таково моё первое переживание! Кстати, Меридит моё новое занятие тоже не одобряет. Говорит, оно приличествует кисейной барышне, а не воину. А Энка, та и вовсе издевается, говорит: «Ты бы ещё альбомчик для стихов завёл»! Оказывается, в Сильфхейме есть такая мода – юные девы заводят альбомы и пишут в них друг дружке коротенькие стишки преимущественно амурного содержания…
Пока мы разговаривали о нравах и традициях Сильфхейма, Ильза куда-то исчезла. Но скоро вернулась. С альбомчиком! Ей так понравилась идея, что не поленилась сбегать в лавку!.. И где она только откопала эту страсть?! Я тоже хожу в лавку старика Супхубора, но ничего подобного там даже не видел – малиновый, ворсистый, с умопомрачительной медной розой на обложке! Я, понятно, очень люблю Ильзу, но вкусы её иногда ставят меня в тупик!
А потом она потребовала, чтобы мы немедленно написали ей по стиху. Энка первая взялась за дело, нацарапала какую-то галиматью вроде «любить тебя есть цель моя, забыть тебя не в силах я, люби меня, как я тебя…», сказала, что это классика жанра. Меридит написала гекзаметр из современной кентаврийской поэзии (по-моему, назло, потому что Ильза не любит гекзаметры). Настала моя очередь. А я стихов вообще знаю немного, а тут, как на грех, все до единого вылетели из головы! Думал-думал, кое-как, вспомнил один, из другого мира. Не знаю, отчего мне пришёл в голову именно он? Наверное, из-за вчерашней неудачи с жабами. Перевёл, как сумел, и написал:
Очень красивый стих! Экспрессивный, образный и, в то же время, жизненный! У нас в Сехале тоже есть полигамные сообщества. Те же ванеды, например… Вот если бы только знать, что именно жевала эта жаба? По логике, это должен быть некий пигмент растительного или животного происхождения. Но растениями жабы не питаются, по крайней мере, наши, а насекомых, содержащих так много красящих веществ, я что-то не припомню. Возможно, это просто аллегория? Надо не забыть, при случае, спросить у Макса. Что-то подсказывает мне, что он этого тоже не знает. Но может уточнить через свой технический артефакт, действующий на манер магического ока…
Энка сказала, что этот стих для девичьего альбома совершенно не подходит по причине кровожадности сюжета, и мне следовало бы вспомнить что-нибудь из любовной лирики! Я ответил, что нельзя вспомнить то, чего никогда не знал, а в стихе речь определённо идёт о любви и смежных тонких чувствах. Минут двадцать мы спорили на эту тему, но каждый остался при своем мнении. Наконец вмешалась Ильза и заявила, что мой стих ей нравится больше всего… Ильза меня любит. И это меня, порой, пугает…
Потом мы поели сырного пирога, и сейчас станем спать, поэтому других наблюдений у меня не предвидится.
Да! Совсем забыл о главном! Энка сегодня рассказала такое! Хотя, нет! Об этом писать, пожалуй, не стоит. Не всё можно доверить бумаге.
Зря я вчера скрытничал. Сегодня весь Университет только об этом и говорит! Из лаборатории профессора Перегрина похищен наш Чёрный камень Ло! Тот, что Ильза раздобыла в Альтеции, а мы пустили на взятку вместе с Граалем.
Теперь Грааль, будь он неладен, стоит на месте, а камень свистнули! По слухам, начальство пытается выдать это за обыкновенное меркантильное ограбление. Как бы ни так! Золотую чашу не тронули, футляр, опять же, золотой, оставили, а дурацкий, неизвестно для чего нужный булыжник пропал! Спёрли! Ослу сехальскому ясно, что дело в магии!
Меридит меня сейчас отругала. Велела «оставить уголовную лексику для кансалонских казарм и выражать мысли подобающим для культурного существа образом». Пожалуй, я её послушаюсь, но то, что уже дописал, переделывать не стану, мне лень… Потом допишу, кто-то в дверь стучится.
… С ума сойти! К нам приходил дознаватель из городской охраны! Энка узнала по голосу, это с ним разговаривал профессор Перегрин. Он долго расспрашивал нас про камень: где мы его добыли, при каких обстоятельствах, что знаем о его применении. Особенно его интересовала моя способность проходить сквозь стены. Я даже нервничать начал – уж не подозревает ли он меня в краже?! Хотел взять за шкирку и вышвырнуть вон, но постеснялся (подумал, вдруг он пришёл по поручению профессора?) Как оказалось, напрасно. Потому что следом пришёл сам мэтр Перегрин! Я дверь открыл – и чуть не завизжал на манер Ильзы!
Самое ужасное – он приходил с извинениями! Сказал, что в охране работают сущие идиоты, и тому подобное. Тут я с ним полностью согласен. Но лучше бы он не приходил вовсе, мы бы не стали обижаться. Мэтр Перегрин – чрезвычайно порядочный и благородный человек, но я его очень боюсь (потому что уважаю). Мне до сих пор снятся кошмары, будто я сдаю теоретическую магию!
Ну, всё! Больше писать не хочу, хочу спать. Тьфу-тьфу, не приснился бы кошмар! Зачем вспоминал на ночь глядя?