Колумбарий - Страница 87

Стараясь не смотреть на погибшую, Афанасий быстро отыскал телефон и набрал номер полиции. Серию заупокойных гудков так никто и не прервал. Парень взглянул на часы и хлопнул себя по лбу, коря за необдуманный шаг. Ведь рабочий день заканчивался в шесть часов, и все полицейские, равно как и пожарные с врачами, уже давно разъехались по домам. Теперь помощи ждать было неоткуда.

Афанасий подошел к стеклянной двери, через которую неплохо просматривалась улица. Сумрак подкрадывался к магазину со всех сторон, и где-то во тьме скрывался безжалостный человек-банан, похоже, уже выбравший себе новую жертву. Пляшущие на стекле отблески фонаря издевательски поигрывали тенями, похожими на кладбищенские силуэты.

Убедившись, что за дверью чисто, Афанасий ступил за порог. Ночь будто замерла в ожидании, желая посмотреть, чем же все закончится. Афанасий медленно зашагал посередине дороги, стараясь не шуметь и держаться подальше от зарослей деревьев. Но успокаивающая тишина царила недолго. Проклятый ветер тут же потащил вслед за парнем непонятно где найденный кусок пенопласта. Характерный мерзкий звук прогнал по спине Афанасия выводок мурашек и спешно направился распугивать кошек в мусорных контейнерах.

Родной дом уже спал. Пустые окошки безжизненно таращились в ночь, а у входной двери болезненно мигала доживающая последние деньки лампа. Афанасий почти поверил, что все может быть и не так плохо, как вдруг перед ним возник убийца. С несвойственной бананам проворностью он спрыгнул с козырька подъезда и врезал парню серповидной желтой головой.

Распятый на асфальте Афанасий в ужасе следил за приближающимся врагом. Это порождение фруктового ада медленно раскачивалось из стороны в сторону, будто повторяя какой-то оккультный танец. Лунный свет скакал по гладкой кожуре человека-банана, а ветер задорно трепал желтеющую в ночи верхушку.

Вопль сирены раздался настолько неожиданно, что Афанасий едва не закричал. Огни фар скользнули по асфальту, и неподалеку от места разворачивающейся драмы притормозил ярко раскрашенный уазик-«буханка». Маньяк застыл над своей жертвой и, казалось, еще сильнее пожелтел. Из машины выскочили двое нескладных ребят в серых комбинезонах и суетливо стали что-то бормотать. До Афанасия доходили лишь обрывки диалога.

– …от самый.

– …ящий банан.

– Взгляни на ориентировку, точн…

– …пускаем?

Ночь пронзил лихой свист, и в корпус автомобиля незнакомцев врезалось несколько бананов. Люди чудом смогли увернуться от смертоносных снарядов, которые оставили после себя внушительные вмятины. Водитель бросился к задней двери, но поскользнулся на неожиданно возникшей под ногой кожуре. Раздался хруст ломающейся кости, а вслед ему – заливистый гогот бананового психопата.

Афанасий отползал подальше от маньяка, пользуясь тем, что внимание убийцы переключилось на людей из уазика. Парень разглядывал машину своих спасителей, пытаясь распознать надписи. Сквозь густую, как забродивший кисель, темноту и размазанные по корпусу бананы Афанасий увидел пробивающуюся надпись «Специальный звероотряд». Смысл происходящего дошел до него, только когда второй мужчина, увернувшись от очередного разрезающего сумрак банана, добрался до заветной дверцы. Распахнувшиеся металлические створки выпустили наружу целое шерстяное облако. Это были обезьяны.

По дороге застучали волосатые лапки, и в небо понесся хоровой рев разбушевавшихся приматов. Обезьяны набросились на маньяка, словно рой пчел на уснувшего у разоренного улья медведя. Банан рухнул на землю, не в силах противостоять невероятной звериной мощи. Во все стороны полетела кожура разрываемого на части бананового монстра. Жизнь человека-фрукта, ступившего на скользкий путь разбойника, подходила к концу. Обезьяны уже сорвали с маньяка кожу и принялись поедать сладкие внутренности. Корчащийся в муках огрызок походил на обреченную живность в бурлящем водовороте пираний.

Афанасий больше не мог смотреть на происходящее. Он шустро вскочил и со всех ног бросился к дому. Хотя загадочный звероотряд и спас ему жизнь, Афанасий не одобрял столь жестоких методов работы. В конце концов, банан тоже человек…

В квартире Афанасия встречал любимый кот Никита. Немного отдышавшись и потискав мурчащий пучок шерсти, парень пробрался в свою комнату и упал на кровать. Почувствовав под пятой точкой пульт от телевизора, он выудил его оттуда, и темный экран ожил. Передавали ночные новости. Афанасий, засыпая, отстраненно прислушивался к информации об ограблении семьи пенсионеров, а затем диктор стал расписывать очередную бандитскую разборку. Афанасий почти провалился в сновидение, когда на экране телевизора возник фоторобот объявившегося в столице маньяка. Стоп-кадр завис на мерцающем экране, и Афанасий почувствовал новый прилив ужаса в издерганный за ночь мозг. Отличающийся повышенной кровожадностью убийца, по словам очевидцев, как две капли воды походил на огромный ананас.

Ему всегда нравились книжные этажи. Прижатые друг к другу корешки, выцветшие страницы, шелест бумаги. Жук понимал, что больше всего в изгнании ему будет не хватать этого волшебного запаха библиотеки. Тут даже номера страниц писали буквами, а за стенами Башни бушевал совсем другой мир. Оцифрованный.

На лбу с каждым ударом сердца пульсировала буква «Ж», полученная при рождении отметка о принадлежности его к группе оборотней. Так уж вышло, что единственные друзья Жука тоже относились к началу алфавита. Азия и Бор ждали на крыше, пришли прощаться. Чуть поодаль докуривал сигарету Филин, которому и предстояло оставить Жука под цифровым небом.

– Мне так жаль… – прошептала Азия и полезла обниматься. – Превращайся при любой опасности, понял? Не тяни, сразу превращайся. Так больше шансов… так ты хотя бы сможешь…

– Прожить подольше, я понял, – закончил Жук. Под ногами всё ещё виднелась засохшая кровь, заставляя вспоминать снова и снова. Крики, цифру, убитых. Вчера ночью он дежурил на крыше и спутал в тёмном небе оборотня буквы «Ф» с обратившейся восьмёркой. Издалека «Ф» и «8» очень похожи, но Жук различил чудовище, только когда оно оторвало голову первому часовому. А потом и вовсе растерялся, наблюдая за резнёй. Если бы не огнемётчики, четырьмя трупами дело бы не ограничилось.

– Там же не только враги, – сказала Азия. – Остались люди, есть и блуждающие буквы.

– Ну, всё-всё, – растолкал их Бор, – хватит тут соплями исходить, расценивайте это как вылазку в стан чисел. Как знать, авось вернётся ещё наш Жучара!

Жук хмыкнул. В такую перспективу он не верил. Вот наткнуться на флибрусеков, с которых и начался цифропокалипсис, на фанатиков или дикарей – это пожалуйста.

– А даже если и нет, – с неуместным весельем продолжал Бор, – какая разница? Годом раньше, годом позже. Мы проиграли, когда они убили последнего Ё. Теперь эту заразу не победить. Так что наслаждайтесь жизнью, дети мои!

Жук подошёл к краю и посмотрел вниз. Рёв нарастал, поглощал остальные звуки. Казалось, от него пульсирует даже цифровая пелена, закрывшая большую часть неба. Оцифрованные совсем обезумели. Они кидались на стены, громоздились друг на друга, волнами врезались в металл, размазывая по нему своих же собратьев. Башня держалась.

Рядом возник Бор и сунул что-то Жуку за пазуху. Азия вытаращила глаза:

– Это что? Это…

– Окстись, женщина! – заткнул её Бор, театрально грозя пальчиком и глазами показывая в сторону Филина. Затем прошептал: – Раз ни оружия, ни припасов ему с собой не дают…

Филин сбросил с себя человеческое обличье и глядел на границы новых небес, на сцепленные в замки тройки. Вдалеке вспыхнуло, и к земле полетела маленькая точка. Цифровая сеть поджарила очередную птицу.

– Держись там, брат, – произнёс Бор. – И соберись. Все ошибаются, усёк?

– Усёк, – кивнул Жук. – Вспоминайте меня иногда, хорошо?

Азия кивнула, сбрасывая слёзы на румяные щёки. Бор улыбнулся уголком рта и дважды стукнул кулаком в грудь. Мохнатая птица подхватила Жука, и Башня осталась в прошлой жизни.