Колонисты Пандоры 2 (СИ) - Страница 52

Я не знал, куда делись остальные боевые челноки. Но этот, по какой-то причине остался здесь. Что очень странно, ведь благодаря нему колония не только могла самостоятельно выходить в космос, но и пользоваться другими благами.

К примеру, челнок мог легко подобрать сброшенную в горах частичку антиматерии. Он помог бы справиться с тварями каверны и проводить небольшие десантные или спасательные операции в этой части материка, не привлекая внимания аратанцев.

Сейчас я нахожусь на девятом уровне космического корабля, если считать сверху. А значит, с учётом толщины панциря бронекорпуса, до поверхности планеты примерно 550–600 метров. Конечно, сложно выкопать и укрепить широкую вертикальную шахту, с помощью которой можно поднять челнок на поверхность. Но у зарканцев было более ста пятидесяти лет.

В связи с этим напрашивается вопрос, почему они этого не сделали?

Любопытство пересилило, и я, воспользовавшись правом доступа члена команды, вошёл во взаимодействие с той частью ангара, где стоял последний экземпляр гигантского аппарата, и кое-что сразу выяснил.

Системы транспортной палубы выдали сводку последних действий экипажа. Из неё следовало, что остальные челноки не вернулись с последнего боевого вылета, произошедшего ещё в туманности Зарканы. Взаимодействие с оставшимся в ангаре аппаратом выявило не устранённые повреждения маршевых двигателей, с помощью которых челнок мог самостоятельно выходить в космос.

Ещё до приземления на Пандору, они были сняты и помещены в ремонтные боксы, где и находились долгие годы. Почему их не поставили назад — непонятно. Ведь в остальном боевой челнок готов к использованию.

Зайдя в своём расследовании в тупик, я решил отложить всё на потом. Разбираться подробнее некогда, поэтому пришлось оторваться от точки цифрового взаимодействия с системами палубы, и переключиться на более насущные задачи.

Несмотря на то что все терминалы, контролирующие палубы корабля, воспринимали меня членом команды и давали доступ автоматически. Деление системы на сектора мешало узнать подлинное состояние дредноута.

Вначале я не понял, почему нельзя получить сводку с любого терминала или панели управления. Но немного покопавшись в настройках, понимаю, что обмен данных блокирует центральный процессор.

Попробовав с ним взаимодействовать, я выяснил, что мозг космического корабля — это не единая структура, находящаяся в одном месте, а раскиданные по палубам отдельные очаги сбора и обработки информации, создающие вместе подобие нейросети.

Сейчас более девяноста пяти процентов этих цифровых центров находилась в режиме спячки, из-за нехватки энергии и включённого больше сотни лет назад режима блокировки передачи данных.

Получалось, что после ухода из жизни последнего реального члена команды, зарканские колонисты продолжали частично контролировать только пять верхних уровней дредноута и некоторые его системы.

А ведь если ничего не менять ещё несколько поколений и реактор перестанет вырабатывать энергию, то зарканцы превратятся в настоящих дикарей, ездящих на ящерах и живущих в джунглях. Есть в их древней цивилизованности какой-то изъян, заставляющий ожидать прихода помощи, вместо того чтобы выкручиваться самим. Возможно, космотехи последние, кто способен попытаться вырваться из западни.

Оставив рассуждения на потом, я определил маршрут до реакторного отсека и направился к следующему спуску. По дороге решил хоть немного изменить положение дел и начал пробовать запустить процессор корабля дистанционно. А когда не получилось, начал пробуждать от спячки отдельные элементы сборной нейросети.

Это дало локальный результат. Но цепного пробуждения всех цифровых центров не произошло. В результате пока я продвигался по давно заброшенной палубе, общая активность процессора едва дошла до пяти процентов.

Добравшись до следующего спуска, вхожу во взаимодействие с очередным терминалом, и мне удаётся вызвать антигравитационную платформу. Она прибыла с нижних уровней и оказалась загруженной.

Странного вида аппарат, занимал почти всю поверхность круга. Судя по маневровым двигателям, фазерам и пакетным ракетным системам, это дрон, предназначен для боя в открытом космосе. Нечто подобное использовали имперцы для сражений на кинжальной дистанции, обычно происходящих в антиварповых-пузырях. Насколько я помнил, для работы в атмосфере планеты и при нормальном притяжении, они практически непригодны.

Взаимодействовать с дроном ничего не мешало. Но я не стал влезать в его многослойную цифровую оболочку, так как есть другие дела.

Стоило мне ступить на платформу и пристроиться рядом с дроном, как появилась вибрация, идущая от поверхности. Видимо, вес груза превышал допустимые нормы. Однако я спешил, поэтому не стал разбираться, в чём дело и просто дал команду на спуск, понадеявшись на авось.

И этот авось меня тут же подвёл. Платформа сразу ухнула вниз, начав спускаться слишком быстро, грозя рухнуть на дно туннеля, находящееся девятью уровнями ниже.

При этом этот спуск отличался от первого, так как канал был закрыт толстыми бронепереборками, открывающимися, только после остановки платформы. Из-за этого не удавалось взаимодействовать с терминалами управления.

Платформа начала понемногу притормаживать, когда пролетела по туннелю больше пяти сотен метров и проскочила нужный мне уровень. А остановилась она, ударившись о посадочную плиту, второго уровня дредноута.

Ноги я согнул заранее, поэтому резкий удар их не сломал. Скорее всего, без переломов точно бы не обошлось. Но модифицированная костная ткань выдержала. А вот сознание после сильной встряски едва не отключилось.

И снова мне пришлось сидеть на полу, борясь с головокружением. Наконец, придя в себя, я посмотрел наверх и определил, что нужный уровень находится на ста пятидесяти метрах выше. А ещё я внезапно почувствовал, что Ветка находится где-то там, и ей сейчас угрожает опасность.

Ближайшая панель управления неожиданно моргнула и, ожив, сообщила, что платформа готова к новому подъёму.

— Нет уж. Эту лотерею проводите без меня, — отказавшись от предложения подняться на неисправной платформе.

Затем активировал раздвигающиеся переборки. Вокруг зашипело и в открывшемся пространстве уровня, я увидел стройные ряды боевых дронов. Аппараты крепились к специальной системе, подвижных траволаторов. Воспользовавшись модифицированным зрением, я разглядел с другой стороны борта пусковые туннели с разгонными кольцами, для выпуска дронов.

Более безопасный путь на нужный уровень, обнаружился быстро. Преодолев практически бегом полкилометра, я открыл очередную переборку. Пройдя мимо кабины деактивированного турболифта, предназначенного для перевозки членов команды, я вошёл на обычную винтовую лестницу. Видимо, эта простейшая система переходов, была встроена в конструкцию дредноута на случай полного отключения энергии.

Когда я поднялся на сто пятьдесят метров и наконец, открыл очередную переборку, ведущую на уровень реактора, первым, что я услышал, оказались звуки выстрелов плазмобоев и хлопки взрывов. Прямо сейчас на уровне реактора шёл бой, и это мне очень не понравилось.

Ветка.

Уровень реакторной зоны являлся самым объёмным и защищённым. Он состоял из активного ядра, окружённого тройным обводом, из особо прочного сплава, способного выдержать практические любые перепады давления, гравитационные рывки и критические показатели температуры широкого спектра. Оборудование занимало половину внутреннего пространства. Остальной объём палубы, вплоть до внешнего корпуса дредноута, напоминал настоящий лабиринт, состоящий из охладительных и вспомогательных систем.

Попав сюда, Ветка с благоговением вспомнила трёхмерные ролики, показывающие былое могущество Зарканы. Когда-то представители её цивилизации могли использовать сложные технологии и строили огромные роботизированные верфи, спрятанные от посторонних глаз в туманности системы. Они были способные построить сотни не только дредноутов, но и более внушительных космических кораблей.