Коллекция неловкостей (СИ) - Страница 9

— Вот это я понимаю! — удовлетворенно сказала она и посмотрела на Романова. — А почему Вы не едите?

Романов смотрел на ее губы, чуть приоткрыв рот. Вопрос вывел его из задумчивости, и он откашлялся.

— Да, конечно, — он попробовал. — Действительно вкусно. Лучше расскажите мне еще про ту постановку с Вашим братом. Я давно не был в театре, мне интересно, что там происходит.

Рада в подробностях выложила все, что знала со слов брата. Александр Николаевич веселился и слушал с большим любопытством. Потом она вспомнила, что скоро подъедет Тоха. Романов расплатился, они вышли из кафе, но машины Антона не было видно. Они подошли к краю смотровой площадки.

— Спасибо за прогулку, — он облокотился на массивные гранитные перила. — Было весело.

— Мне тоже, — она уставилась на Лужники, не решаясь встретиться с ним взглядом.

— Знаете, я хотел Вас кое о чем попросить.

— Да? — спросила Рада, не оборачиваясь.

— То, что сегодня мы с Вами гуляли… Это немного неправильно.

— Я понимаю.

— Да нет, я… Я просто хотел, чтобы Вы не говорили об этом Вашим однокурсницам. Понимаете, первый год моего преподавания, мне не хочется слухов и косых взглядов.

— Разумеется, — она, не мигая, глядела прямо перед собой.

— Послушайте, Рада, все сложно, и я сам не знаю, что делать в такой ситуации, но Вы… — он положил ладонь на ее руку, и она вздрогнула. — Вы удивительная девушка.

Рада повернулась к нему. Он снял очки, и теперь, когда блики не играли на стеклах, она разглядела его серые глаза. С большими темными зрачками. Немного глубоко посаженные, но пронзительные. На переносице остался след от дужки. Она впервые видела его так близко. Видела его поры, маленькие отросшие щетинки на щеке, царапину на подбородке. Наверное, неудачно побрился. Нос был немного длинноват. Губы тонкие, но видно, что мягкие. От него пахло только что выпитым чаем. И Раде безумно захотелось поцеловать его. Его рот приоткрылся, она почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и судорожно вцепилась пальцами в холодный камень перил. Она ничего не понимала вокруг себя, только знала, что есть он, и ощущала, как он дышит. Я сойду с ума…

— Рада, я… — хрипло сказал Романов

— Вот ты где! — Раздался рядом с ними громкий насмешливый голос Антона. — А я ищу тебя, все гадаю, почему же ты не торопишься встречать своего английского родственника?

Антон в черной футболке стоял очень близко, засунув руки в карманы выцветших джинсов, и раскачивался на пятках. Чтобы посмотреть ему в лицо, Раде и Романову пришлось поднять голову.

Александр Николаевич отпрянул и надел очки.

— Вы торопитесь, я, пожалуй, пойду…

— Почему, мы ведь даже не познакомились, — ехидно сказал Тоха. — И раз Рада с чего-то молчит, я представлюсь сам. Антон.

— Это Александр Николаевич, наш преподаватель, — опомнилась Рада. И тут же осеклась, видя, каким злорадным взглядом смерил Романова Антон.

— Преподаватель…. — протянул он. — Интересно…

— Извините, Александр Николаевич, — сказала Рада. — Антон — друг моего брата. Он считает, что должен меня опекать.

— Ничего, Рада, все в порядке. Было приятно с Вами познакомиться, Антон, — сказал Романов, придя в себя и улыбнувшись, как ни в чем не бывало. — Всего доброго.

— До свидания, — улыбнулась Рада и потащила Тоху к машине.

— Какого черта ты здесь устроил? — процедила она, когда они уже достаточно далеко отошли от смотровой площадки.

Антон открыл ей дверцу, затем сел в машину сам и пристегнулся.

— Я?! — возмутился он. — По-моему, это ты чуть было не отдалась этому типу прямо там, посреди бела дня.

— Да мы даже не целовались!

— Конечно, не целовались! Потому что я оказался рядом. Если бы я не успел вовремя, ты бы уже висела на нем, как пиявка!

— Не пори чушь! Я же сказала, что он мой преподаватель!

— Тем хуже для вас обоих.

— Дурак! Нет у нас ничего. И не будет, ясно?

— Куда уж яснее. Типичные отношения студентки и профессора: он смотрит на нее как козел на капусту, а она от удовольствия разве что дырку в асфальте не прожгла!

— Ничего подобного!

Антон завел машину и положил руку на переключатель скоростей.

— Либо ты и правда до жути наивная, либо отлично прикидываешься, — он выехал с парковки.

Рада отвернулась к окну.

— Это и есть та самая новая жизнь, про которую ты мне вчера рассказывала? Может, вот этого мужчину я должен теперь заставать в твоей комнате?

Он притормозил на светофоре. Рада молчала, и тишину нарушало только равномерное тиканье поворотника.

— Неужели ты ничего не понимаешь? — тихо спросил Антон. — Это все неправильно, нехорошо. И ничего из этого не выйдет. Он скользкий тип, попользуется тобой и бросит, а ты будешь потом сидеть одна и зализывать раны.

— Ты это все понял с одного взгляда?

— Да. Его же насквозь видно.

— Угу.

— Рада, малыш, ну послушай меня. Хотя бы не торопи события. Приглядись к нему повнимательнее, подожди, не срывай незрелое яблоко, а то понос потом будет.

— Я без твоих указаний обойдусь.

— Ну, не обижайся, Рад. Извини, конечно, за резкость. Но я же переживаю за тебя.

— Чем искать соринку в глазу ближнего, посмотрел бы лучше на бревно в своем.

— Ты о чем?

— О ком. О Лидочке твоей.

— Начинается…

— Продолжается! Ты меня учишь, с кем мне встречаться, а с кем нет, а сам решил пасть жертвой этого Гитлера в юбке. Уж больно ты черен дружок, сказал горшку котелок!

— Ясно. Диалога у нас не получится.

— Хорошенький диалог! Ты меня обвиняешь во всех смертных грехах, а сам…

— Ладно, все, закрыли тему.

— Как скажешь.

— Я еще с Денисом поговорю.

— Нашел, кому жаловаться!

— Посмотрим, посмотрим… А вообще делай, что хочешь. Мне все равно.

Антон молча следил за дорогой. «Тоже мне», — думала Рада. — «Нашелся взрослый. Будет меня учить». Ее выводила из себя его невозмутимость. Хотелось от души поколотить его, встряхнуть так, чтобы зубы стучали.

— А знаешь, что? — произнесла она вслух. — Ту шелковую вещицу, которую я вчера примеряла, помнишь? Так вот, ты угадал. Это именно для него.

Тоха крутанул руль, выехал к обочине и резко остановился. Мимо, сигналя, пролетела иномарка. Рада от испуга вжалась в кресло. Антон повернулся к ней, и его вид не предвещал ничего хорошего.

— Повтори, что ты сейчас сказала.

— Я… — она замешкалась, но взяла себя в руки и с вызовом посмотрела на Тоху. — Что слышал. Это я купила для него. Для Романова.

Антон смотрел на нее, и ей было не по себе от этого взгляда. Она думала, что сейчас он ударит ее, или накричит, или вышвырнет из машины. Он сжимал руль, и на жилистых руках шевелились мышцы. А потом вдруг опустил плечи и вздохнул.

— Эх, Рада, Рада. Глупая ты еще.

Отвернулся, завел машину и молчал всю дорогу до аэропорта.

— Эндрю! — окрикнула Рада долговязого парня в вестибюле аэропорта Шереметьево.

Тот обернулся и весело помахал рукой. Голову мистера Гарди-младшего украшала модная стрижка с мелированием, волосы были уложены в художественном беспорядке. Гламурная легкая небритость, длинный шарф, стилизованный под hand-made. «Шарф отличный, — подумала Рада. — Зачет». Розовая футболка с Че Геварой, узкая замшевая курточка. Широкий пояс с большой пряжкой на худых угловатых бедрах и нарочито потертые джинсы. «Будь я триджы балериной, если он не голубой», — подумала Рада, а вслух сказала:

— Hi, Andrew! I’m Rada, and he’s Anton, mу brother’s friend. Антон, это Эндрю, мой сводный брат.

Молодые люди пожали друг другу руки. Эндрю лучезарно улыбнулся и обратился к Раде на английском:

— Привет, я помню тебя. А где Денис?

— Он не смог приехать. Но Антон нас выручил. Он поможет тебе донести чемоданы.

— Спасибо, а то у меня еще сумки с фототехникой.

— Антон, возьми чемодан, — сказала Рада по-русски.

Антон буркнул что-то нечленораздельное, подхватил чемодан и двинулся к выходу.