Коллекционер бабочек в животе (СИ) - Страница 3

— И мясо и рыба, ты расширила меню?

— Да, захотелось разнообразия, теперь тут итальянско-русский ресторан! Знаю, знаю, что в Италии не принято, чтобы в одном ресторане, в меню были сразу и мясо и рыба, но… Не открывать же мне ради этого ещё одно заведение рядом?!

— Согласен! Тогда я буду мясо.

— Мясо так мясо! Уверена, ты попросишь добавки в любом случае, потому что шашлык на шпажках — это шедевр от Бартоломео… А я всё-таки поем осьминога с картофелем и дам тебе попробовать, хочу услышать твою экспертную оценку!… Вино на мой вкус, согласен?!

— У тебя прекрасный вкус, Нелли! Выбор за тобой! А как вообще у тебя дела?— Ренато слегка нагнулся вперёд и сказал как можно тише, но так, чтобы женщина его услышала. — Sembri una regina! Mi mancano i nostri incontri…1

— Один раз я всё-таки не выдержу и отдамся тебе,— ответила она так же тихо, потом, подумав немного, добавила на итальянском. — Come l'ultima puttana.2

Ренато не смог сдержаться и рассмеялся от души. Трудно себе представить, но между ними никогда не было интимной близости. Всё, что они себе позволяли, это поцелуй в губы на прощание. И то, что Ренато назвал «горячими встречами» было всего-навсего откровенными, задушевными беседами. В последнее время правда это случалось крайне редко, от того становилось всё более ценным.

К столику подошёл официант с огромной плоской подарочной коробкой, весьма тяжёлой, судя по напряжённому выражению лица. Ренато встал и отодвинул стул, стоящий рядом с Нелли.

— Поставь сюда! — скомандовал он, и тут же щедро отблагодарил официанта за терпение и мужество, положив ему в карман крупную денежную купюру. -Спасибо, друг, дальше я сам!… Вот, видишь, Нелли, я наконец-то научился давать чаевые. Теперь главное не сделать это в Италии, когда я поеду туда летом, подумают, что я сошёл с ума.

— В каждой стране свои правила этикета. Давай, не томи, что там за сюрприз?

— Нелли,— начал торжественно Ренато. — Я хочу поздравить тебя с праздником — юбилеем нашей дружбы, и подарить тебе тебя.

— Мне меня? Интригующе! Что там?… А-а-а, я кажется поняла!— она захлопала радостно в ладоши. — Картина?

— Да! — гордо ответил Ренато, распаковывая портрет в резной деревянной раме. — Натуральные масляные краски, для настоящей королевы этого мира.

— Бо-оже, я сейчас расплачусь!— искренне сказала Нелли и потянулась за бумажной салфеткой. — Это так неожиданно, и так приятно… Неужели я такая красивая? — она встала из-за стола и отошла чуть назад, так, чтобы увидеть общую картину. — Чудо, просто чудо, Ренато! Такой, именно такой, я была десять лет назад!

— Ты совсем не изменилась, всё тот же живой взгляд,— тут же принялся расхваливать он её красоту. — Твои серые глаза сводят меня с ума с самого первого дня!

— Ой льстец, ой хитрый лис! Вот только с возрастом причёска всё короче, а тут я ещё с длинными волосами…

— Но цвет тот же — тёмный шоколад, и фигура стройная. Мне кажется, — он так же сделал шаг назад и прошёл взглядом по фигуре, сверху вниз и обратно. — Ты сейчас ещё больше стройная!

— Это от нервов, да и не видно тут моей фигуры, только лицо и грудь. И прекращай эти свои сладкие комплименты, у меня сейчас вырастут крылья и я улечу!

— Хорошо что ты сказала о крыльях. У меня есть для тебя ещё один подарок, но он будет на десерт. Надо мало подождать…

— Решил испортить мне фигуру, да?!— Нелли встала в позу «руки в боки», но потом огляделась по сторонам, и увидев, что зал уже на две трети заполнен посетителями, тут же села за стол.

— Так ты берёшь картину?— не отставал Ренато, которого не волновала обстановка вокруг. — Муж не придёт, не порежет его на маленькие кусочки, как в прошлый раз?

— Ха-ха, не-е-е, всё, мы развелись окончательно и бесповоротно! Печать в паспорте о разводе, показать? У нас сегодня есть что отметить помимо юбилея дружбы.

— Dio! Mio Dio! O Madonna mia, hai ascoltato le mie preghiere!3 — он демонстративно поднял руки вверх.

— Прекрати, Ренато!

— Я не могу, мне хочется кричать от радости, петь, веселиться! Давай! — он присел за стол и взял бокал с красным вином. — Давай выпьем за тебя это прекрасное барбареско и ты разрешишь мне поцеловать тебя по-настоящему! А потом мы поедем…

— Ренато! Стоп! Ты так радуешься, будто я не развелась, а вышла из тюрьмы… Хотя, мне самой именно так и кажется, и сейчас я хочу только одного — надышаться свободой.

— Твой муж действительно был тираном,— закивал одобрительно Ренато и, посмотрев на принесённые официантом дымящие кусочки шашлыка на шпажках, взял вилку и нож. — Хм, пахнет очень вкусно.

— Buon appetito! — сказала ему Нелли, а сама ещё раз с умилением посмотрела на свой портрет. Её, теперь уже бывший муж, точно не сможет до него добраться, и его паталогическая ревность не разорвёт в клочья чужой труд. Муж с первых дней брака был настолько ревнив, что следил за каждым её шагом. Мог ворваться в любое время в рабочий кабинет и устроить скандал из-за любого пустяка, с криком: «Почему ты не ответила на мой звонок?» Потом долго просить прощения, не найдя ничего подозрительного в наугад открытых шкафах и тумбочках. И все подобные сцены ревности, вне зависимости где и когда были устроены, всегда заканчивались страстными поцелуями и сумасшедшим сексом. Нелли иногда казалось, что муж нарочно так себя ведёт, чтобы возбудиться. К счастью секс с ним ей доставлял удовольствие, и муж был красавцем, что многие женщины засматривались, поэтому, в конечном итоге она прощала ему всё. Так могло продолжаться ещё очень много лет, они итак прожили вместе больше десяти, но всё решил банальный случай. Муж должен был прилететь из Италии, там у него была своя винодельня в Монтепульчано. Вино шло на экспорт большими партиями в несколько Российских городов, где разливалось уже на местных алкогольных заводах. Нелли тщательно готовилась к очередному приезду мужа и заехала домой проконтролировать домработницу, заодно и привезти свежие продукты. С порога она услышала его разъяренный крик, звук бьющейся посуды, оправдания домработница, а потом её стон. Сцена, открывшаяся перед глазами Нелли, когда она вошла на кухню, напомнила ей себя, но только со стороны. Её возбуждённый муж, в приступе необузданной страсти, и неконтролируемого животного инстинкта размножения, грубо насиловал не очень-то и молодую женщину. Даме было около сорока пяти и работала она в их доме больше пяти лет. Нелли как представила себе, что это не в первый раз, чуть не потеряла сознание. Она даже не стала уточнять, почему муж прилетел раньше, и не хотела выслушивать глупые оправдания домработницы. Она просто собрала свои вещи и в тот же день переехала в собственную квартиру, которая досталась ей от отца, как и ресторан.

Ренато ел с наслаждением, мясо таяло во рту и он на некоторое время даже забыл о Нелли. Спохватился, когда подошёл Бартоломео с кухни и собственноручно принёс десерт, который можно было назвать не иначе как произведение искусства.

— Это можно есть, Бартоша?— спросила Нелли, глядя на неимоверное количество пёстрых бабочек на её любимом торте с риккото и виноградом.

— Ты не отвлекайся, а внимательно смотри, там сюрприз!— сказал ей Ренато, и тут же встал, чтобы пожать руку шеф-повару. — Grazie, caro amico! Sei un genio, Bartolomeo!4

— Я нашла, нашла!— воскликнула радостно Нелли, держа в руках небольшую красивую брошь в виде бабочки. — Это же Грета Ото! Потрясающая ювелирная работа… А как мастер умудрился сделать крылышки, они же прозрачные, как у настоящей бабочки?! Ты помнишь, Ренато, когда ты меня спросил, чем я увлекаюсь? А я тебе что ответила?

— Я не повторю это слово, Нелли, но это было очень смешно!

— Лепидоптерофилист! Ты до сих пор не выучил, нет?