Колхозное строительство 4 (СИ) - Страница 7

Хрущёв доказал, что управлять страной может и дурак.

Брежнев доказал, что страной можно вообще не управлять.

Ну, не с корабля на бал. Дали целых восемь минут. Носки переодеть. Зубы почистить. Побриться. Жене Лии слезинку утереть. Карапузу машинку сунуть.

Звонок в дверь. Мужчина в штатском. Не знает о Дольче. В два мешка оделся. Нижний просто обычный мешок, только пополам разрезали. Пословица не подойдёт. В смысле: «Широко шагаешь — штаны порвёшь». Ага! А в какое время её придумали?

— Пётр Миронович, я по поручению Леонида Ильича. Приказано доставить вас в Завидово.

— А если не поеду? — пошутить хотел. Мешковатый не понял. Глаза выпучил. — Спучь. Щютка!!! — не сказал, на работе человек.

— Пять минут подождите, сейчас спущусь, — и хотел дверь закрыть.

— Приказано охранять, — хорошо ногу не выставил, просто как-то подобрался.

— Ну, заходи. Как звать тебя, охранник? — руку протянул.

Товарищ в коричневом пальто мешковатом, осторожно стиснул ладонь. Здоровенький.

— Пётр.

— Тёзка. А ты не знаешь тёзка, это надолго? Охотники там?

— Так точно.

Вот, уже лучше. Тогда понятна спешка. И ясно во что одеваться. Ударим Дольчей по партноменклатуре. Пётр себе для охоты в зимний период заказал комплект из 21 века. Куртка с кучей карманов и капюшоном, штаны с наколенниками из плащёвки и тоже все в карманах. Курточку с налокотниками и манжетами из той же плащёвки и опять с карманами, где только можно. Ремень, с огромным ножом. Вспомнил фильм про австралийца одного. Крокодил Данди. Им можно?

Картинка. Всё, Дольче Габанов на пару месяцев работой обеспечен. Это не ваши брезентухи. Тут ткань от Свердловского камвольного комбината с рисунком «Серый камыш». Вышел из комнаты, где переоделся на всеобщее обозрение.

Карош. Мешковатый поскучнел. Это не мечта. Мечту мечтать можно. Это дальше.

— Забыл. Таня, Маша, карикатуры мне достаньте.

— Давно, — Маша-Вика протянула тубус.

— Поехали, тёзка.

Оба на! Прислали, так прислали. «Турья» его. Синяя. Новую сделали. Их уже семь. Пять по автовыставкам разъехались. Одна, первая, у Ильича. И вот эта. Вокруг толпа граждан. Автолюбители! Потрогать не решаются. Взглядом «общупывают». Нет, ребята. Зря. Не скоро станет доступна для населения. Да, вообще не станет. Зачем обычному человеку такая мощь. Гонять по просёлкам? Буеракам?

— Как машина, тёзка?

— Самолёт, — кивнул уважительно.

— Что ж, полетели, — ух, как громко. И правда — самолёт!

Тупо заснул на заднем сиденье. В самолёте не дали. Все лезли к Маше с автографами. Узнали.

— О, эта та девочка, что разгромила Америку!!! — вот, что значит телевидение.

Правильные они попаданцы. Дочь Америку, папа Францию. Если честно, то и за Англию уже можно переживать. Через три дня ведь улетают. Эндрю Луг Олдхэм уже в своих дымчатых очках в Москве. Последние ЦУ выдаёт. Звонил в Париж, ругался на чистом английском, даже без акцента.

— Где Маша???

— Париж подожгла. Шутка. Сам загорелся. Не выпускают, но скоро будем. Жгите. Тьфу. Ждите.

Во! Как блудного сына встречают. На крыльцо выскочили. Почти всё Политбюро. А сзади охотники стеной.

— Тебя, Петро, нельзя за границу выпускать. Живой хоть? Сам послу звонил. Дай обниму, — смачно с Ильичом поцеловались. Жаль, помады нет на губах, не вкусно.

— Леонид Ильич, а можно я больше не поеду?

— Ты, Пётр, маленький ещё, хоть и вымахал. Куда партия пошлёт, туда и полетишь. Ну, пойдём в дом. Ишь, а вырядился. Похвастать хотел. Получилось. Теперь чего, всем надо будет. А это чего притащил? Гранатомёт? — Шестьдесят лет человеку. Рулит сверхдержавой. А как ребёнок.

Зашли, Пётр сдуру куртку верхнюю снял. А там опять камуфляж и нож от Данди крокодила.

— Вот, ссука! — тут же выхватил его Гречко.

Даже егеря подобрались. Меч.

— А ну-ка, — Брежнев завладел. Покрутил, — Хорош!

— Это образец. Для вас подарок в машине. Такой же, но из булата. Не стал доставать. Ещё охранники всполошатся.

— Миша, неси, давай, быстрее, — Брежнев обернулся к егерю.

Выпали из реальности старички. На десять минут. Пётр комплект заказал на зоне. Достал булатную саблю за кучу денег. Её перековали в два ножа. Крокодильский и стилетик, для разделки трофеев охотничьих. Рукоятки из кости. Дробный узор ступеньками по металлу. Вещь. Не стыдно главе государства дарить.

Опять поцелуйчики.

— А гранатомёт чего притащил?

— Это, Леонид Ильич, подарок из Франции, сам на их Монмартре, пока его не разгромили для вас купил, — достал карикатуры на Де Голля, на Черчилля, на Рузвельта и на нынешнего главу Белого дома Линдона Джонсона.

Пошли по рукам.

— А на меня Пётр не было? — смеётся.

— Нет, Леонид Ильич. Не видел. Боятся, наверное, — по правде-то были. Но куму нужна правда.

— Боятся, а и правильно. Как перестанут, я им снова тебя в гости отправлю, — и правда смешно. Ржут, как кони боевые.

Охота как охота. Пётр опять попал в компанию вождя. Плохо, это, наверное. Кому-то ведь дорогу перешёл. Черненко здесь. Подгорного нету. Ему? Пётр не помнил, сколько ему осталось. Когда Брежнев совместит посты? Нет, не скоро ещё. Обязательно надо будет после задобрить дядечку. Тоже выходец с Украины. Как-то читал про него Пётр в будущем. Автора не помнил, а слова вот всплыли. Автор этот в дневниках называл Подгорного «ничтожным» и «случайным» человеком, отмечал его честолюбивый характер. И из детства всплыло, что Николая Викторовича критиковали за то, что в ущерб тяжёлой промышленности хотел развивать лёгкую. Вывод. Этого человека нужно сделать другом. Дочь уже приходила к Дольче. Завёл он на неё формуляр. И она сейчас работает на Петра. Учёный — селекционер. Познакомимся.

Вождь завалил оленя. Прямо как на ковре. Петру достался трёхкилограммовый кусок оленины и опять поцелуй на прощанье. Так ведь и во вкус войти можно.

Один архитектор спрашивает у другого: — Почему ты все время говоришь «заштрихерь»? Второй удивлённо отвечает: — А что, «заштрихуй» лучше?

Наркозём. Огромное кособокое здание. Каре. Только струсившее. Увидели построенные квадратиком солдатики противника и ломанулись от него. С улицы этого не видно. С улицы вообще бред. Башня стеклянная и к ней лоджии приляпаны. Потом нос корабля. И снова лоджии. Архитектор Алексей Щусов. На этом Алексей Викторович не успокоился. Ещё мавзолей нарисовал. Тоже красный. Есть в Москве и ещё одно здание — дом на Ростовской набережной. Полукольцо. Зачем все эти изыски. Чтобы строители мучились возводя. Ладно, надо сделать скидку на время и моду этого времени. А ещё на то, что с Молдавии товарищ. Какие там анекдоты есть про молдавских строителей. «Я буду управлять роботом! — обрадовался молдаванин, получив у бригадира перфоратор».

Сейчас в Наркозёме министерство Сельского хозяйства СССР.

Мацкевич Владимир Владимирович бывший министр отправлен послом к чехам. Ещё не уехал, ждал, когда эта выскочка вернётся и дела примет. Вот вернулся, принимает. Министр на тёзку Владимира Владимировича не похож. Здоровенький, лысый как шар. На Хрущёва тоже не похож. Тот комик, а этот вполне благообразен. Работает министром с перерывом уже тринадцать лет. Перерыв интересный был, председателем исполнительного комитета Целинного краевого Совета депутатов трудящихся впахивал товарищ. Когда сняли Хрущёва и первого секретаря ЦК КП Казахстана Юсупова и Целинный край расформировали, то оставшегося без кресла Мацкевича вернули в сельское хозяйство. Угробил МТС, угробил целину, угробил сельское хозяйство. Не всё сам, Хрущёв помогал.

Интересно, а вот скоро Пражская весна, подсказать? Или пусть угробит? Не решил Пётр, с товарищем общаясь. Не боец. И не самостоятельная фигура. Только хуже может сделать.

Отправив товарища собирать вещи, Пётр позвал Филипповну и попросил сделать ему чайку. Непейводу забрал с собой. Не уживутся они с Демичевым. Прибьёт она его. Жиденький. Интеллигент в маминой кофте. Попил и закатал рукава.