Колхозное строительство 4 (СИ) - Страница 51

— Сволочи! Довелось мне с ними на фронте воевать. Те ещё фашисты, похуже немцев. Ладно, предположим, что всё будет так, как ты написал, — начнутся требования о выходе из ОВД и выводе нашего контингента. Тогда вообще не понятно, почему нам сразу не ввести войска. Даванём одновременно из ГДР, Польши и Венгрии, и группу захвата к их правительству.

Точно, так и поступили в реальной истории — и подняли бучу по всему миру, а у себя всколыхнули почти увядшее диссидентское движение.

— Вот смотри, Андрей Антонович. Вводим мы войска — и получаем из чехов врагов навсегда. Там и так русофобия через край бьёт, мы для них — оккупанты. Вечно будут нас ненавидеть и при любой возможности пакостить. Нигде я в рассуждениях не ошибся?

— Допустим, прав. И что, по-твоему, немцы лучше?

— Ты невнимательно прочитал, товарищ маршал. Поляки, венгры, болгары и румыны пусть вводят свои войска — не очень много, просто чтобы продемонстрировать присутствие, но не в Прагу. Лучше — в Братиславу и другие города Словакии. А в Прагу на танках въедут немцы. Много. Все, что есть в ГДР. Сколь народу у них в армии?

— Около ста тысяч человек. Две бронетанковые дивизии, четыре мотострелковые, десяток артиллерийских полков, девять полков ПВО, один авиаподдержки, ну и прочая шушера, — не задумываясь, выдал министр обороны.

— Авиаподдержку не надо, и девять полков ПВО — тоже. Хватит двух бронетанковых дивизий, четырёх мотострелковых и артиллеристов.

— А армия Чехословакии?

— Ты позвонишь их министру обороны. Как его?

— Мартин Дзура. Генерал-полковник. На днях присвоили.

— Вот. Ты, Андрей Антонович, позвонишь, этому генерал-полковнику Мартину Дзуре и скажешь: если чешская армия вмешается в наведения порядка, то Прагу мы сотрём с лица земли. Как Дрезден, в руины превратим.

— Позвоню, предположим. А что немцы?

— Вот! Немцы — это главное. Они наводят порядок максимально жёстко. Пусть стреляют во всё, что шевелится, пусть в окна домов закидывают гранаты. Пусть хватают писателей и журналистов, расстреливают прямо на улице и трупы не дают убирать. Одним словом, ведут себя, как обычные порядочные немцы.

— Да охренеть! Кто же на это пойдёт? И, главное, зачем? — отшатнулся министр.

— А что бы ты сделал на месте руководства Чехословакии?

— Ну, завопил бы по радио на весь мир.

— Завопил — и что? Американцы войска введут? Нет. В ООН поругают, но немцев — там ведь наши военные не будут принимать участие. Ну, пожаловались — немцы только злее стали.

— Обратился бы к Брежневу.

— Точно. Так и сделают. А Брежнев промолчит. Дальше?

— Да, нечего делать, попросил бы вывести немецкие войска и ввести наши.

— Всё! Сам всё рассказал. Мы выводим немцев и вводим наши части. Мир. Труд. Жвачка. Устраиваем им там перевыборы, делим, как они и попросили, страну на три республики — и начинаем строить коммунизм с человеческим лицом. Они, конечно, будут понимать, что это всё игра, но рыпнуться не посмеют — а то ведь повторить можно Anschluß, подключение к немецким ценностям.

— Нда. Тут я сам ничего не решу. Тут Политбюро. Брежнев, Косыгин, Громыко.

— Конечно, Андрей Антонович. Ты им свой план расскажи. Меня только не засвечивай.

— Почему?

— Брежнев меня как-то просил не лезть в твои дела, вообще в дела военные.

— Ох, хитришь. Ладно, попробую.

На следующий день звонок поздно вечером.

— Петро, не спишь?

— Нет, Леонид Ильич.

— Я ведь Саше верил (это об Александре Дубчеке). Правильным коммунистом считал, думал — вот он начнёт, а потом мы и у себя такие реформы проведём. А теперь чего? Кому верить? (Где-то это уже было!) Завтра с утра в кабинете жду. Прямо к восьми приезжай, расскажешь свой план.

— Какой план?

— Не придуривайся. Расколол я маршала. Он вояка хороший, а стратег никакой. Там твои уши за километр видно.

— Папа, а кем тётя Роза работает?

— Она музыковед!

— Пап, так музыковед — это же мужчина, а она, значит, — музыковедьма!

Что можно сказать о «Битлз»? Первое — точно не дураки. Дураки бы десяток лет на первых местах во всех хит-парадах не задержались бы. Второе — у них очень и очень неплохой продюсер. Для своего, конечно, времени. Третье — менеджер тоже не дурак. Переводим на русский: ребята не просто так погулять вышли. Их нельзя недооценивать — да Пётр и не собирался.

Оценивать не собирался. Между ним и этими «битлаками» — пятьдесят лет. Чего их оценивать? Они просто дети. Конечно, не всё так примитивно: они на своей территории, и соперниками у них будут не соседи по лестничной клетке The Rolling Stones — «катящиеся камни», или «перекати-поле», или «вольные бродяги». Нет, соперники — комми. Не соперники — враги.

А болельщики? Приедут фанаты и будут орать, пока не сорвут глотку. Придут те, кто очень хочет кинуть помидор или яйцо в коммуниста. Будет, конечно, немного и нейтральной публики. Вся надежда на американцев. Они, безо всякого сомнения, тоже враги — и тоже фанаты «Битлз», но… Но это американцы. Они другие. Они всегда за справедливость. Они единственные, кто знает, как правильно петь, жить, воевать. И они тоже будут глотку рвать, почуяв несправедливость. Их будет меньше, и их ещё надо будет раскачать.

А ещё надежда на судью. Он должен быть непререкаемым авторитетом. Он должен быть музыкантом и певцом. Он должен стоять на лестнице славы выше «Битлов», что практически невозможно. И что самое интересное, такой человек есть. Это — Элвис Пресли.

Элвис Арон Пресли — «король рок-н-ролла». Сейчас королю сорок три года, он жив-здоров и на пике славы. Несколько дней назад получил премию «Грэмми» от американской Национальной Академии Искусства и Науки Звукозаписи. Если кто не знает, как выглядит, — так улыбнитесь. Русские не только атомную бомбу и ГАЗ-21 у американцев украли. Ещё у нас теперь есть «Золотой Граммофон». Оп-па.

Пресли-то зачем ехать в Англию на непонятный баттл? Есть зачем. Все песни, которые он выберет из репертуара группы «Крылья Родины», Пётр ему авансом разрешил петь — понятно, не забесплатно. За процентик мал… хрен ему, не малый. Ну, и личиком сверкнуть. У товарища сейчас перелом в карьере: он решил вернуться к кантри и рок-н-роллу, решил снова выступать на эстраде. Поможем — чего же не помочь.

Русских на трибунах стадиона «Уэмбли» будет всего ничего. Громыко обязал всех из посольства принять участие, ну и немного просто ошивающихся по делам. А ещё Тишков через газету от имени Андрюхи пригласил появиться эмигрантов. Будет одна песня на русском языке.

На этом подготовка к «битве гигантов» не закончилась. Пётр решил вмазать по островитянам техническим прогрессом — поставить на Уэмбли большой экран. Даже дурачку ясно, что в 1967 году это невозможно — вакуумная трубка сейчас еле до полуметра доползла, и цвет только в прошлом году появился. Причём наши хапнули французскую систему «Секам» — и потом в 90-х будут с муками смотреть цветные фильмы на японских видеомагнитофонах. Там «Пал». Но сейчас не о девяностых.

Как-то давным-давно Пётр Штелле ехал куда-то по Украине в поезде. Был год, наверное, восемьдесят девятый. Сосед по боковушке попался разговорчивый и рассказал, что в Днепропетровске, кажется, монтировали они бригадой огромный цветной экран. Как так? Три лампочки от фонарика, покрашенные в синий, зелёный и красный. И таких лампочек, очень плотно — три на четыре метра. Устройство от цветного телевизора и усилители. Пётр с электричеством с детства был на вы и ничего не понял. Даже не понял, а правду ли пассажир говорит — всё же разговор под пиво происходил.

Однако… В памяти отложилась та беседа. И вот как стал баттл вырисовываться, — Штелле о нём и вспомнил. Ну, самому придумывать и не надо. Есть ведь в СССР хоть один человек, что в телевизорах разбирается? Позвонил в министерство приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР. Прямо министру, Герою Социалистического Труда Константину Николаевичу Рудневу. По идее он Петру не подчинялся — у них там, в оборонке, и около неё, свой есть заместитель у Косыгина. Руднев его бред выслушал, похмыкал. Спросил, а знает ли Пётр слово «пиксель».