Колесо тьмы - Страница 8

Констанс закрыла окно и подошла к двери, а там помедлила, прислушиваясь. Все было тихо. Констанс открыла дверь, выскользнула наружу и, миновав молитвенные колеса, неустанно скрипящие хвалу небесам, ступила в коридор, уходивший глубоко в сонмище комнат. Девушка искала келью замурованного отшельника, охраняющего вход во внутренний монастырь. Хотя Пендергаст описал ее приблизительное местонахождение, монастырский комплекс был так обширен, а коридоры так похожи на лабиринт, что обнаружить нужное место оказалось почти невозможным.

Но в эту ночь, после многих поворотов, она наконец нашла гладкий камень, отмечающий внешнюю стену нужной кельи. Кирпич оказался на своем месте, края его были обтесаны и отшлифованы, оттого что камень передвигали великое множество раз. Констанс постучала по нему и подождала. Прошли минуты, а затем кирпич чуть-чуть шевельнулся, совсем немного; послышался негромкий скребущий звук, и камень начал поворачиваться. Изнутри появились костлявые пальцы, похожие на длинных белых червей. Они ухватили край камня и повернули кирпич вокруг своей оси таким образом, что в темной стене образовалось небольшое отверстие.

Констанс заранее наметила, что скажет по-тибетски, и потому сейчас низко наклонилась к отверстию и зашептала:

– Позвольте мне пройти во внутренний монастырь.

Быстро приложив к отверстию ухо, она услышала слабый, едва различимый шепот, похожий на шорох насекомого. Девушка напрягла слух и разобрала:

– Ты знаешь, что это запрещено?

Но, даже не успев ответить, услышала царапающий звук, и кусок стены рядом с кельей начал сдвигаться, открывая старый темный коридор. Отшельник застал Констанс врасплох, не дождавшись ее тщательно составленного объяснения.

Она встала на колени, воскурила благовоние в виде свечи, затем ступила внутрь. Стена закрылась. Впереди простирался мрачный коридор, в котором пахло затхлостью, сырым камнем и приторными ароматическими курениями.

Подняв повыше свечу, Констанс сделала шаг вперед. На стенах коридора виднелись едва различимые фрески с будоражащими сознание образами странных божеств и пляшущих демонов.

Внутренний монастырь, как поняла девушка, населяло когда-то гораздо больше монахов, чем теперь. Был он огромным, холодным и пустым. Не имея четкого представления о том, что надо делать – кроме указаний найти монаха, о котором говорил Пендергаст, и расспросить подробнее, – Констанс сделала несколько поворотов, минуя большие пустые комнаты. Стены здесь были расписаны едва различимыми тханками и мандалами, почти стертыми временем. В одной из комнат, перед старинной бронзовой статуей Будды, покрытой патиной, оплывала одинокая забытая свеча.

Девушка еще раз повернула за угол и вдруг остановилась. Перед ней стоял монах, высокий и костлявый, в потрепанном одеянии; ввалившиеся глаза смотрели со странной, почти свирепой силой. Констанс не побоялась встретиться с ним взглядом, но буддист ничего не сказал. Даже не шелохнулся.

Когда девушка откинула капюшон и каштановые волосы рассыпались по плечам, глаза монаха расширились, но лишь самую малость. Он по-прежнему молчал.

– Приветствую, – по-тибетски произнесла Констанс.

Отшельник чуть наклонил голову. Его большие глаза продолжали сверлить гостью.

– Агозиен, – вымолвила она.

Никакой реакции.

– Я пришла спросить, что такое Агозиен. – Констанс говорила запинаясь, ее тибетский пока оставлял желать лучшего.

– Почему ты здесь, маленький монах? – тихо спросил затворник.

– Что такое Агозиен? – с нажимом повторила девушка.

Монах закрыл глаза.

– Твой ум – водоворот волнения, малыш.

– Мне надо знать.

– Надо, – повторил он.

– В чем суть Агозиена?

Отшельник открыл глаза, повернулся и зашагал прочь. В следующий миг Констанс последовала за ним.

Монах повел ее по многочисленным узким переходам с замысловатыми поворотами, вверх и вниз по лестницам, через грубо высеченные в скале туннели и покрытые росписью длинные коридоры. Наконец проводник остановился у дверного проема, занавешенного обтрепанным оранжевым шелком. Затворник отодвинул его в сторону, и молодая послушница с удивлением увидела трех монахов, которые разместились на каменных скамьях, словно на заседании совета. Перед золоченой статуей сидящего Будды стояли в ряд горящие свечи.

Один из монахов поднялся.

– Пожалуйста, входи, – произнес он на удивительно беглом и правильном английском.

Констанс поклонилась. Неужели ее ожидали? Это казалось невероятным. И тем не менее иного логического объяснения не было.

– Я прохожу обучение у ламы Цзеринга, – представилась девушка, благодарная за то, что может перейти на родной английский.

Монах кивнул.

– И хочу узнать про Агозиен.

Обитатель внутреннего монастыря повернулся к остальным, и они заговорили по-тибетски. Констанс пыталась ухватить нить беседы, но голоса звучали слишком тихо. Наконец переводчик повернулся к ней:

– Лама Тубтен рассказал тому детективу все, что мы знали.

– Простите, но я вам не верю.

Похоже, буддист был захвачен врасплох ее прямотой, но быстро оправился:

– Почему ты так говоришь, дитя?

В комнате стоял пронизывающий холод, Констанс вздрогнула и плотнее закуталась в балахон.

– Вы можете не знать, что представляет собой Агозиен, но вы знаете его назначение. Его будущее назначение.

– Еще не настала пора это открыть. Агозиен у нас забрали.

– Вы имеете в виду, забрали преждевременно?

Монах сокрушенно покачал головой:

– Мы были его хранителями. Крайне важно, чтобы священный предмет был возвращен, прежде чем… – Он умолк.

– Прежде чем что?

Но мудрец только качал головой. В тусклом освещении черты его лица, наполненные тревогой, выглядели изможденными и застывшими.

– Вы должны мне сказать, – с нажимом продолжала девушка. – Это поможет Пендергасту определить местонахождение артефакта. Я не выдам тайну никому, кроме него.

– Давайте закроем глаза и помедитируем, – предложил собеседник. – Давайте медитировать и возносить молитвы о его скором и благополучном возвращении.

Констанс нервно сглотнула, пытаясь успокоиться. Верно, сейчас она вела себя слишком эмоционально. Ее поведение, бесспорно, шокировало монахов. Но она дала Алоизию обещание и должна его выполнить.

Монах начал бормотать нараспев, остальные подхватили. Странные, жужжащие, без конца повторяющиеся звуки наполнили сознание Констанс, и весь ее гнев, отчаянное желание знать больше как будто вытекли из нее, словно вода из пробитого сосуда. Сильное желание исполнить просьбу Пендергаста поблекло, куда-то исчезло. Ум сделался бдительным, ясным, почти спокойным.

Пение прекратилось, и она медленно открыла глаза.

– Ты по-прежнему жаждешь ответа на свой вопрос?

Наступило долгое молчание. Констанс вспомнила один из уроков – учение о желании – и склонила голову.

– Нет, – солгала девушка, нуждаясь в информации больше, чем когда-либо.

Монах улыбнулся:

– Нужно многому научиться, маленький монах. Мы прекрасно понимаем, что тебе необходимы эти сведения и что они будут полезны. Но для тебя лично нехорошо, что ты так их жаждешь. Это знание крайне опасно. Оно способно разрушить не только твою жизнь, но и твою душу. Оно может навсегда отгородить тебя от просветления.

Констанс подняла глаза.

– Оно мне необходимо.

– Мы не знаем, что такое Агозиен. Не знаем, как он попал в Индию. Не знаем, кто его создал. Но мы знаем, зачем он был создан.

Констанс ждала.

– Он был создан, чтобы навлечь на мир грозное отмщение.

– Отмщение? Что за отмщение?

– Чтобы очистить землю.

По необъяснимой причине девушка почувствовала, что не хочет, чтобы монах продолжал. Она с трудом выдавила:

– Очистить… как?

Тревожное выражение на лице собеседника обернулось почти горестным.

– Мне очень жаль обременять тебя этим тяжелым знанием. Когда земля погрязнет в эгоизме, алчности, насилии и зле, Агозиен очистит ее от человеческого бремени.