Колеса фортуны - Страница 16
Отраженный в стекле Макс был похож на юного Курта Кобэйна, еще не вступившего в свою нирвану. На лицо Костика упала тень, и оно стало непривычно серьезным и взрослым.
Меня охватила странная тоска и жалость. Возможно, всему виной был голос неизвестного английского интроверта, все еще цеплявшегося за соломинки собственных изломанных строчек:
Костик чуть слышно повторял слова, как молитву.
Я подумал о том, что вера в бога лежит в нас слишком глубоко. Чтобы отыскать в себе эту веру, нужна английская поэзия, русский рок или хорошая порция дури — а чаще всё вместе. Но надо спешить. Пока тебе шестнадцать, тебе есть, о чем у него спрашивать. Ты вырастаешь, и вопросов остается все меньше. А потом вера кончается. А за ней и жизнь.
Тут я перевел взгляд на Шерифа и вздрогнул. Шериф, не отрываясь, глядел на пламя свечи. Он выглядел очень необычно.
Огонь как будто перенес его на несколько веков назад, в дикую башкирскую степь, где горят костры, а в табунах грызутся и храпят жеребцы. Здесь нет места жалости. Степная конница Юлаева разбита; взмыленная лошадь вынесла из боя юного стрелка: Раиль-мерген ранен в грудь царскими солдатами. Он не хочет умирать, он хочет вернуться и отомстить. Зачем его положили в железную повозку?
Я провел рукой по глазам. Шериф сидел, не двигаясь, и лицо его тоже было неподвижным.
Прижавшись лбом к холодному стеклу, я разглядел сквозь сумрак темные силуэты брошенных домов. Вокруг по-прежнему не было видно ни огонька. Телеграфный столб без проводов торчал между деревьев, как кладбищенский крест.
Это было очень поэтично:
Рифма показалась мне необычайно интересной. Я тихо засмеялся, поискал, чем бы записать, но карандаша под рукой не нашлось. Тогда мне захотелось прочитать стихи вслух.
Но Костик и Макс полулежали на диванах и не слышали меня. С последними звуками музыки жизнь как будто покинула их. Шериф по-прежнему глядел в огонь. Никто не произносил ни слова.
Мои сомнения вернулись. Цель оставалась далекой и неясной. Да и что это за цель? Понятно, что любой восемнадцатилетний парень в радиусе тысячи километров дорого бы дал, чтобы только оказаться на моем месте: узнать, где спрятаны деньги, найти их и потратить свою долю, особо не беспокоясь. А я все думал о том, смогу ли я вдруг получить богатство, хлопнуть дверью и выйти из автобуса, оставив друзей с их пивом, травой и нехитрым щенячьим счастьем. Я-то стал взрослым. Мой разум был как никогда холоден. Деньги — это предательство? Нет. Я уже был в этой жизни бедным и никому не нужным. Удовольствие ниже среднего.
Магнитола дотянула кассету до упора и со щелчком выключилась. Костик открыл глаза и слабо улыбнулся.
И тут я понял, что оставить их я не смогу. И молчать дальше у меня все равно не получится.
— Давайте поедем по трассе… на юг, — проговорил я и не узнал свой голос.
— Когда угодно, — отозвался Костик.
— Куда угодно, — как эхо, повторил Макс.
— Нет, я о другом хотел сказать, — продолжал я. Мне казалось, что голос не звучит в воздухе, а только резонирует в висках. — Вы меня слышите? Правда, слышите?
— Говори, Пит, мы слышим, — без тени удивления произнес Шериф. — Говори.
— Вы еще не знаете. Только Костик знает… про письмо.
— Да, я помню, письмо на хотмэйле…
— Это было письмо от отца. Он спрятал очень много денег… Со своего бизнеса… Я знаю, где…
— Вот ведь тебя торкнуло. И не отпускает, — сказал Шериф.
— Я не хочу, чтобы это был базар по траве… Вы понимаете? Это было настоящее письмо, я его не придумал…
— Да, я тоже видел…
— Правда?
— Неделю назад…
— А потом он написал ответ. И там говорилось, что надо добраться до города Волгореченска… Там позвонить в телефон… Это на юге. Восемьсот километров.
— Восемьсот километров… Херня, в общем-то…
— И где-то там будут спрятаны деньги. Он сказал: место надо держать в секрете…
— Ну так и держи… Чего ты нам рассказываешь? Мы люди ненадежные, мы травой балуемся…
— Таких не берут в космонавты…
— А круто, наверно, курнуть прямо в корабле. В невесомости.
— Ха-ха…
— Что вы тут херней маетесь? Дайте послушать. Блин, ну почему никто серьезных вещей не догоняет?
— И тогда, он сказал, мы сможем на эти деньги новое дело открыть… Там же дохрена тысяч долларов… Сотни тысяч…
— Да это понятно. Если человек магазины держал…
— Погоди, погоди (это сказал Макс). Я не верю. Чтобы кто-то мог такие деньги просто так отдать. Даже если отец.
— Он обещал.
— Да, странно (сказал Шериф). И все-таки: зачем ты это нам рассказываешь?
— Мы найдем эти деньги. Там часть моя. Мы эту часть поделим вместе.
— Почему он сам-то не возьмется?
— Его здесь встретят и грохнут. Уже дали понять.
— Друзья, что ли?
— Они. Да много еще кто.
— Так, минуточку (это сказал Костик). А милиция тебя охраняет, что ли?
— Как-то слишком охраняет… Так охраняет, что еле вырвались…
— Ты чего, Костик, заболел? (сказал Макс). Кого это когда менты охраняли? Вот в морду ни за что — это да, это они могут…
— Я просто п-п… это… предполагаю…
— Менты сами в курсе (это сказал Шериф). Чего тут непонятного?
— Ладно менты. На почте и то письма вскрывают. У них, типа, везде свои люди.
— Мы вот тут сидим, а за нами со спутника смотрят…
— Достал ты уже со своим космосом…
— Нет, я все-таки не пойму (сказал Макс). Это что, все правда?
— Макс, это сотни. Тысяч. Баксов.
— Пит, и мы честно в доле?
— Я же сказал. Кто не хочет, может отказаться. Одна просьба: не п…здеть об этом. Узнают — мне плохо будет. Просто убьют, и всё.
— Мы на самом деле не из говорливых (сказал Шериф).
— Понимаешь, всё как-то неожиданно… Хотмэйл, письмо, деньги…
— Почему? Я догадывался (это сказал Костик).
— Ты, Костик, вообще самый первый все просёк.
— Даже не знаю (сказал Макс неожиданно серьезно). Восемнадцать лет чего-то ждем… А кому и за всю жизнь ничего не посветит.
— Блин, что-то у меня все равно в голове все путается (сказал Костик).
— Это потому что базар по траве… Вот ненавижу, когда такой базар. Давайте утром все решим…
И действительно, было уже совсем темно. Свеча догорала и чадила. Макс включил свой фонарик и кое-как переполз на переднее сиденье.
Костик тронул меня за плечо:
— Нет, Пит, ты не сомневайся… Мы с тобой поедем… Все равно ведь уже собрались…
— Я и не сомневаюсь…
— Автобус Максу купим собственный… Компьютерную студию откроем. Будем музыку записывать.
— Погодите, погодите… Какую студию, какой автобус… — Макс обернулся к нам. — Дотуда еще доехать надо. А вот у вас где-то хавчик был. Никто не помнит, где?
— Наверно, здесь… Ай, это пистолет…
— Спрячь поглубже, — сердито сказал Шериф.
— Не видно ни хрена… — Костик полез было под сиденье. — Ага, вот.
— И пиво давай.
Некоторое время все молча жевали колбасу с хлебом.
— Да, — сказал вдруг Макс. — Хотелось бы выпить за первый день на свободе. Оторвались все-таки, разве нет?
Мы посмеялись с набитыми ртами. Потом с хрустом сдвинули банки с пивом, да так сильно, что брызги полетели в разные стороны.
— Этот фонтан — праздничный салют, — провозгласил Костик, с удовольствием глотнув. — Фейерверк.
— Фейерверк, — повторил Макс. — Это круто.
— В Волгореченске я был, — произнес тут Шериф. — Хороший город.
— Посмотрим, — сказал я.
— На берегу Волги. Сам небольшой. А воздуха много. Уже степи вокруг начинаются.
— Степи — это экстремально, — сказал Макс.