Колдун: Сверхновая (СИ) - Страница 7

— Плохо, внук, резерва еще на пару заклинаний осталось, ты выдохся, почему не тренируешься? — Спрашивает она спокойно.

Ей то хорошо, она полноценный шаман, а не как я — фокусник, с ограниченными возможностями. Это всё равно что слепой будет пытаться повторить всё что может зрячий, ничего дельного из этого не выйдет, меня и духи то с трудом слушают, что уж говорить об управлении энергиями.

— Некогда, работа. — Отвечаю, и опять замаскировавшись, пытаюсь высмотреть противника.

— Так что там с эльфой? — Опять спрашивает она.

— Там без шансов. — Отвечаю, и наконец вижу её, но не нападаю — готовлю сюрприз, ведь это явно мираж, слишком открыто ходит. — Просто работа и возможно перспективы роста и денег, она из очень богатой семьи, слышала может — Веткий.

— Слышала. — Говорит она, и я понимаю, что это не мираж.

Колдовское заклинание устремляется к бабушке, из-под земли её ноги опутывает ветками праха не давая сдвинуться, и каждый раз, когда она дёргается — чёрно-серые ветки движутся всё выше, уже захватывая руки, а я спокойно выхожу улыбаясь, и смотрю ей в глаза. Но тут мне прилетает удар телекинеза сзади в спину, и я падаю прямо на бабушку, которая оказывается совсем не бабушкой, а просто очень хорошей иллюзией.

— Я тебе что говорила?! — Рычит она сзади, пока я потираю спину: — Никогда не пользуйся инфернальными заклинаниями, колдовство запрещено, тебе ли не знать, и опасно — твари инферно дают силу, но забирают гораздо больше!

Следом мне прилетает по заднице ледяной удар.

— Ой-й-й, чёрт! — Кричу от боли.

И меня по заднице снова бьёт льдом.

— А будешь упоминать инфернальных тварей, я тебе всю задницу запорю, понял?! — Киричит бабушка.

— П-о-о-онял. — Говорю обиженно, потирая зад. — Что я, виноват, что ли.

— Ты виноват, что пользуешься этой силой, но не виноват, что она у тебя есть, глупая шутка твоих генов, порченная кровь. — Говорит она, сплёвывая на землю. — Развивай свой резерв шамана, чаще общайся с духами, лекарские заклинаний в конце концов — ты же ими вообще не пользуешься, а мамаша твоя непутёвая, помню, мне как-то понос на три недели устроила, чуть все кишки в сортир не спустила, вот это лекарка была.

— Прости. — Говорю ей примиряюще.

— Ты глаза то свои видел? — Спрашивает бабушка, помогая подняться, и протягивая зеркальце. — На посмотри.

Вот женщины — даже боевая орчиха с собой зеркальце носит. Смотрю в него — в глубине зрачков светится чуть заметный красный огонёк.

— Инферно. — Поясняет бабушка. — Нечистая сила, твари преисподней, называй как хочешь — мы выиграли против тех, кто это использовал, две войны, миллионы жертв, а сейчас представь, что я чувствую, когда вижу, как мой прямой потомок пользуется этой силой.

Я молчу, опустив голову вниз.

— Я тебя заклинаю — только в случае смертельной опасности пользуйся этой силой, твари преисподней могут дать тебе силу, но и потребовать за это потом во много раз больше. — Смотрит мне в глаза и серьёзно говорит она.

Киваю всё так же молча.

— А вообще неплохо, но тренироваться надо больше, я бабку Свету напрягу, пусть немного лекарским ремеслом с тобой позанимается, будет у тебя козырь в рукаве хоть какой то, а не вот это вот. — Размышляет она, наконец оттаяв: — Так что там с этой эльфой, давай подробней, и пока рассказываешь молнию вон в ту цель, вперёд, вижу уже резерв твой немного восстановился, будем концентрации учиться.

Рассказываю всё как есть, и про нашу прогулку, и про то что девушка чувствует наблюдение, и про её невероятную силу, да нежелание отца что бы она прошла инициацию, попутно швыряя молнию за молнией в цель, указанную бабушкой, и каждый раз удары всё слабее, а я всё больше выдыхаюсь, но меня хватает до момента пока не заканчиваю рассказ.

— Странно всё это. — Наконец говорит она, когда мы направляемся на выход. — Такую силищу держать, у отца денег столько что там риск минимальный, твоя бабка и мать в боевых условиях инициации проводили, да, наверное, не таких сильных, но проводили, а тут при всём этом — и якобы какой-то риск.

Заходим в дом, а на столе уже свежие блины, которые я и начинаю наворачивать, запивая квасом.

— Свет, потренируй мальчишку, покажи пару секретов лекарских. — Говорит орчиха, жуя очередной блин.

— Да ты его вымотала всего, посмотри, на стуле даже тяжело сидеть парню, завтра уже. — Говорит бабушка Света, кладя последний блин на тарелку.

Поев, выхожу на улицу, иду к бане — но деда там не нахожу, хотя всё уже натоплено, печь пышет жаром, поэтому направляюсь к мастерской — небольшому сарайчику прямо за домом, где и нахожу деда.

— А это что? — Осматриваю подозрительный кристалл, который сейчас светится в темноте зелёным светом, а когда к нему приближаюсь — начинает мерцать: — Выращиваешь что ли кристалл магического искусственного интеллекта?!

— Да нет, ты что внук. — Успокаивает меня дед.

Но я всё равно смотрю на растущий кристалл с подозрением, и говорю:

— Ты это, осторожней если что, знаешь же, что запрещено с шестьдесят седьмого года такое делать.

— Да я, когда тебя ещё в проекте не было, големы боевые такими кристаллами оснащал, программировал, и пускал в бой, что ты деда учишь а?! — Возмущается он.

— Всё-таки кристалл искусственного интеллекта? — Обречённо спрашиваю его, а сам осматриваю остальной сарай, и вижу на стене предметы подозрительно похожие на массивные ноги и руки голема времен второй мировой, прямо как в школьном учебнике истории. — А тело где?

— Всё, пошли в баню, какой голем, какой кристалл, ты о чём вообще, Стас? — Наигранно-удивлённо говорит дед, увлекая меня из сарая в сторону бани.

В бане паримся часа два, дед отделывает меня веником как надо, я только кричу от удовольствия, а потом мы меняемся местами, и уже дед под берёзовым веником «охает» и «ахает». Когда заканчиваем, возвращаемся в дом. Я одеваюсь, и опять сажусь перекусывать, но зеленокожая бабушка, читая газету, бурчит:

— Сколько есть можно, Стас, ты же в бегемота превратишься.

— У меня конституция такая. — Говорю, кусая пирожок с повидлом.

— Бегемотная? — Удивляется орчиха.

— Ба-а-а. — Говорю, и кусаю опять. — После бани же, есть хочется — сил нет.

— Отстань от него, Нин, мальчик вон исхудал как, пусть хоть дома покушает. — Заступается за меня гнома.

— Так исхудал, что штаны уже, наверное, не застегнуть. — Говорит бабушка-орк, перелистывая очередную страницу газеты.

Смотрю на свой живот — ну да, есть немного, но в общем я тощий, с дедом не сравнить, он раза в два шире меня, но он то гном чистокровный. А мне повезло — унаследовал рост от гномов, а телосложение от орков, тощих каких-то орков. Эх.

И вот пока сидим перебраниваемся, слышим, как мимо дома два раза быстро проезжает машина, а потом ещё раз. Идём все вместе смотреть — дорогой, чёрный американский автомобиль, ездит туда-сюда, виляет.

— Это Кариниэль. — Говорю, приглядываясь к водителю.

— Пьяная что ли? — Спрашивает орчиха, тоже присматриваясь. — Она у тебя ещё и выпивает значит, а ты знаешь внук, что женский алкоголизм — пострашнее мужского?

— Ба, не выпивает она вроде, да и не моя, сколько повторять можно. — Огрызаюсь.

Кариниэль похоже заметила нас, подъезжает и вываливается из машины — в прямом смысле, прямо на бетонную дорожку у дома. Я быстро подбегаю и подхватываю её на руки — лёгкая как пушинка, и сразу лезут мысли что проблем носить её на свадьбе не будет, и через порог квартиры тоже. Отгоняю этот бред, несу в дом, чувствую, что она горячая, кожа кипяток. Приехала без водителя, видимо на своей машине, но, когда она со мной говорила — так плохо ей не было, это уж точно, даже кричала на меня.

Кладу её к себе на кровать, расстёгиваю пальто, стягиваю и бросаю в угол, заходит бабушка-гнома и выгоняет меня, за ней входит орчанка и закрывает дверь.

Сидим с дедом на кухне, ждём вердикт, а я подхожу время от времени к двери, и спрашиваю:

— Может скорую вызывать пора?!