Колдун из Темногорска - Страница 96

Роман выбрался из котлована и подошел к остальным. Вода с него бежала струями, но колдуна все равно бросало в жар. Огонь рос, как может расти только огонь, пожирая небо и землю и никому не оставляя подле себя места. Невольно ревность царапнула когтем сердце колдуна: как ни верти, а огонь более мощная стихия, если с него снять все табу без исключения.

– Здорово! – воскликнула Надя. – Сильно же они нас ненавидят! Тебе не страшно, Роман?

Колдун не ответил – у него не было охоты восторгаться, глядя на беснующееся вокруг пламя.

– А стена может рухнуть? – Лена осмелилась задать вслух вопрос, который волновал всех.

– Может, – ответил Роман, чуть помедлив. – Если не хватит воды в котловане.

Между тем все почувствовали некую перемену – по мере того, как взбесившееся пламя танцевало за границей круга, внутри становилось все теплее и теплее. Уже вполне ощутимо горячие волны накатывали на стоящих у кромки воды людей. Жар все усиливался. Лена наклонилась и потрогала воду в котловане – она сделалась теплой, как в ванне.

– Когда вода закипит, все будет кончено? – спросила Надя.

– Все будет кончено гораздо раньше, – отвечал Роман.

Надежда не поверила сначала, потом колдун почувствовал, как она испугалась – он почти физически ощутил дрожь, охватившую ее тело. Ему понравился ее страх – прежде ему казалось, что она вообще неуязвима.

– Так сделай что-нибудь! – воскликнула львица.

– Что именно?

– Пусть пойдет снег!

Роман вздохнул. Он уже думал об этом. Бесполезно! Даже снежный буран не сладит с таким потоком огня. Здесь нужно что-то иное. Столь же безумное в своей мощи. Не дождь, и даже не ливень, а… потоп… Вот именно, потоп. Но как организовать подобное грандиозное действо, находясь в столь крошечном замкнутом пространстве, где вся-то помощь родной стихии – котлован с грязной водой и больше ничего? Абсолютно ничего. Если бы поблизости была река, водный колдун позвал бы на помощь реку. Но до текучей сильной воды было слишком далеко, она не услышит его призыв сквозь завесу огня и не придет на помощь. Меж тем поверхность котлована начинала заметно парить. Еще несколько минут, и все будет кончено.

Роман взял Лену за руку.

«Надеюсь, боеприпасы у них кончатся раньше…» – вертелось в ее голове что-то вроде кратенькой молитвы.

Он дотронулся до База.

«Кто мог подумать, что нас так ненавидят».

«На что нам надеяться? На чудо? Смешно!» – так же мысленно отвечала Надя.

Колдун замкнул ее руки и руки База в кольцо, и теперь они слышали друг другу благодаря Ленкиному дару.

Вот именно: он замкнул кольцо! Их здесь семеро живых людей, каждый наделен каким-нибудь удивительным даром. Каждый одарен ожерельем с водной нитью. И там, где голос одного не слышим и слаб, голос семерых может прозвучать трубным гласом.

– Я знаю, что делать! – закричал Роман. – Скорее, все в воду! Бегом!

Никто не стал спрашивать, зачем и почему. Повиновались беспрекословно. Юла колдун принес из сарая на руках. Баз, правда, попытался возразить: мол, вода намочит повязку, но Роман отмахнулся – не твоя забота. И врач смолк. Вода в котловане была теплая, даже горячая. Взявшись за руки, они дошли до того места, где вода была Роману по грудь, Лене – до подбородка. Четырнадцать сплетенных друг с другом рук образовали круг. Глаша, мертвая, и потому в таких делах неучастница, осталась на берегу и смотрела на них светлыми пустыми глазами.

Правой рукой Роман сжимал Ленкины пальцы, а левой держал на согнутом локте Юла. Но при этом он чувствовал всех – до последней, самой затаенной мысли, до тайного, не придуманного еще желания…

– Вода-царица, – начал Роман, – разгонись, расплещись, разъярись, поднимись, оборони, через огонь перескочи.

Голос его был негромок, но, несмотря на царящий грохот, его слышали, ибо слова колдуна звучали в мозгу каждого.

– Вода-царица… – повторяли за ним остальные.

Вода в замкнутом круге, очерченном их сомкнутыми руками, начала пениться, то там, то здесь вскипали белые бурунчики и опадали.

«Если есть в чьем-то сердце ненависть или зависть к другому – пусть уйдет», – мысленно обратился Роман к остальным.

«Пусть уйдет», – отозвалось эхом.

С каждой секундой вода становилась все горячее. Скоро невозможно будет терпеть.

«Если есть в чьем-то сердце страх и неверие – пусть уйдет», – проговорил Роман.

«Пусть уйдет», – откликнулись шесть голосов.

Юл дернулся – горячая вода жгла рану. Но они должны выдержать. Должны.

«Если есть в ком сомнение и слабость – пусть уйдет».

«Пусть уйдет».

Колдун сплел из друзей свое ожерелье. Ну что ж, Гамаюнов, умеющий сплетать нити, почему ты не сказал мне об этом?.. Или… сказал? Желал утаить, но принужден был силой открыть свое уменье. Моею силой. Одолел тебя господин Вернон.

«Если в ком есть гордыня и себялюбие – пусть уйдет».

Но ведь это не так уж и важно, господин Гамаюнов, кто придумал спасение – лишь бы спастись. Или для тебя важно?

«И вода нам в помощь пусть придет».

«Пусть придет».

В центре круга вода из мутно-серой сделалась ярко-синей, и в ней уже не отражались оранжевые блики беснующегося за границей огня. Напротив – сама она светилась своим голубоватым светом. И этот голубоватый отсвет ложился на лица стоящих в воде людей. Издалека, заглушая своим низким рокотом рев огня и железа, вспахивающего землю, спешила на помощь осажденным река. Взъярившись, выскользнула она из привычных берегов, снесла мост-преграду, и, расплескавшись по асфальтовой дороге, как по новому руслу, неслась на подмогу, сметая по пути своей деревья, волоча за собой машины, обломки заборов и ветхих сараев, разметанные стога сена и охапки осенних листьев. А с другой стороны, точно так же ярясь и изнемогая от бешенства и собственной необузданной силы, мчалась другая, столь же полноводная. Через несколько минут два потока сшибутся здесь, в котловане, и тогда настанет минута потопа.

– Уходим! В машину! – приказал Роман.

Не сговариваясь, все бросились к джипу Меснера. Роман по-прежнему нес на руках Юла. Мальчишка обхватил его руками за шею и шептал: «Скорее, скорее».

Никому не надо было объяснять, что происходит – все прочли мысли Романа.

Второпях заскочили внутрь, но даже как будто без страха, а, напротив – с весельем и визгом, будто собирались отбыть на пикничок. Истерические нотки, правда, преобладали. Особенно громко смеялась Лена, и все норовила обнять Алексея за шею и поцеловать. Роман хотел, было, прицыкнуть на нее, но передумал – пусть смеется. Глаша юркнула внутрь последней и улеглась в ногах преданным псом. Едва дверца захлопнулась, как в центре котлована поднялся столб воды. Несколько мгновений он стоял вертикально и казался совершенно неподвижным, потом обрушился на землю, подхватил ласковыми и сильными руками стоящий джип, поднял его и понес.

– А я уж думала, что нас всех сварят в этой кипящей кастрюле, – пробормотала Надя.

Джип проскочил границу без заминки, и они окунулись в море огня. Лена испуганно взвизгнула и закрыла лицо ладошками, как будто это могло ее спасти. Вокруг плясало сумасшедшее пламя. Белые всполохи скользили по капоту, будто чудовищные зубы пытались прокусить водную защиту. Взбесившаяся река несла их все дальше и дальше, водная броня на машине отсвечивала оранжевыми огнями. Клубы пара тянулись за ними, как белый инверсионный след за самолетом. Несмотря на водную защиту, в машине было очень жарко, и беглецы задыхались. Где-то позади к небу взвился огненный столб – мнимое Беловодье исчезло в этот момент с лица земли вместе с новенькой «Тойотой» База и потрепанной «Шестеркой» Романа. Когда защитники уходят из города, его стены падают.

Мнилось, что вокруг пылает сама земля. Возможно, в эту минуту Колодину показалось, что он выиграл. Во всяком случае, Роман очень надеялся на это.

Наконец пламя стало опадать, перед ветровым стеклом заклубились серые клочья дыма, и машина грохнулась посреди шоссе, а вокруг нее расплескался водяной поток. Поначалу он доходил до середины колес джипа, потом схлынул, превратился в струйки воды на асфальте. Капли дождя дробно застучали по капоту. Роман не помнил, как вызывал дождь. Возможно, он сделал это непроизвольно.