Колдун из Темногорска - Страница 94

«Ага, хитрый зверек все-таки вырвался из лабиринта! Как он угадал? Как сумел? Тебе хочется всех защитить? Ничего, ты сейчас же заплатишь мне за свою выходку!» – Игорь вытянулся, занося меч над головой, привстал на одной ноге и нанес рубящий удар сверху. Стен, парируя, успел вскинуть клинок вертикально, а сам пригнулся к земле.

Они вновь отпрянули друг от друга. Алексей глянул на ожерелье на шее Колодина, и его охватило чувство бессилия.

Необходимо нанести удар Игорю в шею. Но как? Как разрубить мечом плетенку с водной нитью и не убить? Задача казалась невыполнимой. Колодин почти так же искусен, как и сам Алексей. Но Колодину проще. Он мог нести смерть. А Стеновский – нет. Лабиринт не имел выхода. Только вход. Алексей сделал выпад, метя в ожерелье, но удар требовался ювелирный, и он не достал. Стен смертельно устал, мокрая от крови рубашка липла к телу. В его движениях уже не было прежней отточенности. Стен повернулся – то ли хотел отступить, то ли… Нет, опять обман. Он сделал полный оборот и нанес удар, метя противнику в ногу. Колодин парировал – почти без труда, с ленцою. Он победил. Стен задыхался. Его шатало. Еще мгновение, и он рухнет к ногам Колодина. Каким должен быть последний, завершающий удар поединка? Разумеется, в лицо. Игорь сделал выпад. Но Стен высоко вскинул руку, парируя удар, и следом – молниеносный ответный выпад. Острие меча вонзилось в глаз.

Все закричали. Будто весь лес ожил и завопил. Роману показалось, что он слышит женский дальний-дальний крик. Неужели удар задел и ее?! Ведь он сказал – в шею, разрубить ожерелье и… Колдун кинулся к Игорю. Но Стен его опередил, подскочил к раненому и одним коротким движением острия рассек ожерелье. Прежде чем водная нить пролилась на землю, Стен швырнул разрезанную плетенку в подставленные ладони колдуна. Тот, шепча заклинания, выдернул водную нить из волосяного плена, скатал в серебряный шарик и проглотил. Вот и все, заклятие снято. Теперь жизнь Колодина принадлежит Роману – где бы тот ни был, и что бы ни делал.

Да только жив ли Колодин? Он лежал неподвижно на истоптанной земле. На месте глазницы зияла кровавая ямина, в которую страшно было заглянуть.

– Надо его перевязать, – подался вперед Баз. – А то истечет кровью.

– Сейчас попробую остановить, – Роман опустился рядом с раненым на колени.

– По-моему, ты должен заняться сначала Алексеем, – заметила Надя. – Он тоже ранен.

– Ничего с твоим Стеном не случится, – огрызнулся Роман. – А этот парень мне нужен.

«Нежели ее тоже задело? Как она? Что с нею?» – пульсировало в мозгу.

Стеновский и не пытался возражать, он свое дело сделал, теперь может уйти в тень. Ему не верилось, что поединок закончился, что все уже позади, и он – победил. У него было такое чувство, что это не он наносил и отражал удары, а кто-то другой, неведомый, управлял его телом. Стен был уверен, что во второй раз ничего подобного не сможет. Такое в жизни удается лишь однажды. Хотя порой нестерпимо хочется начать сначала.

Надя принесла пакет стерильной марли и, разорвав упаковку, приложила тампон к ране на груди, чтобы унять кровь.

– Знаешь, Стен, ты паранормальный, или, вернее, парамортальный человек, – сказала она, покачав головой. – Ты умудряешься упасть в каждую яму, и всякий раз сломать какую-нибудь косточку на ноге или на руке. Но тебе почему-то никак не удается сломать шею.

– Тебе так этого хочется?

– Глупый! Я ревела несколько дней, когда ты удрал из Беловодья.

– Ну вот, я и вернулся в наш город мечты, – он кивнул в сторону покосившегося сарая.

Надя покачала головой. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно.

Степан Максимович Колодин ожидал сына в машине и нервно поглядывал на часы. Миновало уже два часа, но Игорь не возвращался. Засевшие в кустах стрелки видели, как он подошел к границе Беловодья и недолго беседовал с тремя мужчинами. Потом двое удалились в дом, а один остался. Минут через пятнадцать те двое вернулись, и Гарри вошел внутрь. После этого произошло нечто странное – Беловодье заволокло густым белым туманом, будто кто-то вылил внутрь круга необъятную бадью кефира. И что теперь происходило внутри, никто не видел. Один из охранников сообщил, что слышал мелодичный звон колокольчиков. Но звон, скорее всего, ему померещился. Туман по-прежнему клубился над Беловодьем, и это все больше и больше не нравилось Степану Максимовичу.

Наконец рация ожила.

– Он выходит! – услышал Колодин голос Тимофея.

– Игорь?! Все в порядке?

– Кажется, ранен. Голова чем-то обмотана.

– Сюда его, скорее, ко мне! – заорал Степан так, как будто услышал, что кто-то оцарапал стеклышком его новый «Мерс».

Через несколько минут Игорь очутился рядом с ним в машине. Голова его была замотана бинтами так, что надо лбом образовался выпуклый валик, один глаз тоже закрывали бинты. Зато второй смотрел весело, даже восторженно, и на дне черного расширенного зрачка не было и намека на боль или даже огорчение.

Тимофей дверцу оставил открытой, и сам встал неподалеку. Охранника что-то встревожило.

– Как поживаем, папаша? – Игорь развалился на заднем сиденье рядом с отцом.

– Что случилось в этом дерьмовом Беловодье? – Больше всего Степану Максимовичу сейчас хотелось вытянуть сына ремнем по заднице.

– Ты просто не представляешь, как там было весело. Такой лабиринтик – просто чудо. Давно мечтал о чем-нибудь подобном. Хочешь повеселиться?

– Пил ты с ними, что ли? – недоуменно спросил Колодин-старший.

– Да уж, не без этого, – кивнул Игорь. – Все-таки, встреча старых друзей.

– Город можно взять штурмом?

– Пострелять хочешь? А зачем? Сталь, думаешь, она всесильная? Ни фига. Знаешь, почему не осталось спартанских денег? Потому что в Спарте деньги были железные. Спартанцы любили повоевать, и железо сильно уважали. Ни с кем торговать не хотели. Потому и сделали железные деньги. У нас – деревянные, у них – железные, и те, и другие никому на фиг не нужны. А железо – паскуда – фьють, и заржавело. Ничего не осталось. Так что, оказывается, железо бессмертия не дает. Бронза дает, мрамор дает, слово – сколько угодно. А железо не может.

– О чем ты болтаешь? Что там было внутри?

– Сборище идиотов. Они прислали презент. Сейчас достану.

И сунул руку в карман. – Не надо… – буркнул Степан Максимович.

Но Игорь уже извлек «презент». И это была вовсе не бутылка, а «кольт» тридцать восьмого калибра. Степан узнал проклятую пушку. В прошлый раз из нее стрелял киллер, замаскированный под Игоря. Теперь сынок лично целился в него из той же самой хреновины.

– Привет, папа, – улыбнулся Игорь, направляя ствол отцу в грудь.

Кошмар повторялся.

– Ты чего… Ты это… брось… – Колодин нелепо отмахнулся, будто хотел прогнать муху.

– Ты умный, но я тоже умный – как это здорово, правда, папа?

Степану показалось, что палец, лежащий на спусковом крючке, дернулся, а потом он услышал выстрел. Боли не почувствовал. Но увидел, как красным плеснуло на заднее стекло и на бархатные чехлы сиденья. Тело Игоря стало заваливаться набок. Дернулось и замерло. В машину заглянул Тимофей.

– Все в порядке, шеф? – спросил зачем-то.

Колодин не ответил. Он смотрел на тело Игоря, и не мог поверить, что этот обезображенный кусок мяса – его сын. «Создатель лабиринтов», – любил называть себя Гарри в детстве. «Папа, а ты кем в детстве был? Вот я – создатель лабиринтов… А ты?» – почти явственно послышался ему голос семилетнего Игорька.

– Уничтожить их… чтобы никого не осталось… Дерьмо… мразь… – выдохнул Колодин, и попытался стереть ладонью брызнувшие ему на рукав пятна красного. – Они еще не знают, с кем имеют дело! Не знают, так узнают, узнают… – повторял он, пока Тимофей помогал ему выбраться из машины.

Баз Зотов зашивал рану на груди Алексея долго, даже слишком долго – порез был совсем не глубок. Но Василий так старательно накладывал стежки, будто занимался в кружке вышивания.