Колдун из Темногорска - Страница 86

Внешне колдун не подал и виду. Достал из багажника своей машины бутыль с пустосвятовской водой, и они вдвоем с Базом направились на импровизированную кухню. Лена уже начала хлопотать, готовясь к ужину, но Роман многозначительно указал ей на дверь и она, швырнув тряпку, служившую полотенцем, вышла, всем своим видом выказывая недовольство. Роман предусмотрительно выключил примус. В деле, которое им предстояло, огонь мог помешать. На перевернутом деревянном ящике Баз водрузил похожую на раковину тарелку. К своему удивлению Роман обнаружил, что это точно такая же тарелка, что была у него – чисто белая, без узора, старинная тарелка Кузнецовского фарфора. У Лены, помнится, он нашел точно такую же. Эх, надо было прихватить ее с собой во время бегства. Но теперь уже поздно сожалеть! Колдун наполнил тарелку до краев родниковой водой, но теперь нежелание говорить сделалось еще сильнее. Наконец, пересилив себя, Роман опустил ладонь на поверхность воды, и вода слегка колыхнулась. А когда поднял пальцы, то увидел знакомую картину – круглое лесное озеро, и златоглавая церковка на нем. Сквозь толщу воды проглядывали коньки погруженных на дно хоромин.

Потом увиденное заслонило лицо профессора Гамаюнова. Учитель был стар – гораздо старше, чем представлялось Роману по рассказам учеников. Одутловатое отечное лицо с нездоровой желтизной щек и набрякшими мешками под глазами, не поражало ни энергией, ни силой – скорее это было лицо усталого человека, готового к покою, но по какому-то недоразумению возжаждавшего власти. Роман так отдался анализу своих впечатлений, что не сразу понял, что говорит ему Гамаюнов:

– …Вы, Роман Васильевич, очень нам поможете, если избавите нас от господина Колодина.

Надо же, как округло – «избавите нас». Нельзя ли поконкретнее?

Роман демонстративно усмехнулся:

– Просто так я не оказываю услуги.

– Что желаете взамен? Много? Или мало? Или соизмеримо с тем, что будет вами сделано? – в интонации Гамаюнова сквозила преувеличенная вежливость – если записывать его слова на бумагу, то обращение «вы» непременно надо писать с большой буквы, как в поздравительных открытках дальним родственникам.

В ответ невольно захотелось говорить хамовато. Но Роман сдержался. Такая реакция выглядела слишком примитивной. А ему не хотелось разыгрывать перед Гамаюновым дурачка.

– Самую малость. Знать про вас все, – в голосе колдуна прозвучал вызов.

Гамаюнов задумался. Или, вернее, сделал вид, что задумался.

– Я мог бы оплатить этот счет, – сказал он, решив, что пауза получилась достаточно многозначительной. – Но у меня жесткие требования и, возможно, для вас невыполнимые. Хватит ли у вас силы, чтобы уничтожить Колодина и вернуть Надю и База Зотова в Беловодье? Только после этого я исполню свою часть договора.

– А Стеновский? Он вас не интересует и потому может погибнуть?

Гамаюнов поморщился:

– Алексей уже сделал свой выбор. К моему великому сожалению.

– Он может передумать.

– Стеновский – не из тех людей, – ответ прозвучал резко. Слишком резко. Стен не передумает, потому что этого не хочет сам Гамаюнов.

Роман на секунду задумался.

– Хорошо, я соглашусь. Но мне нужен аванс при заключении договора, – он говорил так, будто речь шла о деньгах.

Гамаюнов усмехнулся. Интересно, сможет ли великий колдун господин Вернон, глядя на тарелку с водой, вытянуть из профессора хотя бы частичку его знания?

– Мне нетрудно заплатить вперед, многоуважаемый господин Вернон. Только хотите ли вы такой платы? Не побоитесь?

– Нет, – солгал Темногорский чародей.

– Тогда возьмите, что возьмется. Я не препятствую. – И поверхность тарелки замутилась.

Роман, как не знал о хозяине Беловодья ничего прежде, так и не узнал теперь, только мелькнули где-то на дне сознания странные образы, будто блики света на воде от пронесшейся мимо машины. Вот так да! Неужели этот тип сильнее господина Вернона? И теперь где-то там, в своем коттедже возле озерка, удобно расположившись в кресле у камина, Гамаюнов рассматривает отражение Романовой души, как картинку в журнале? Возможно, в эту минуту Иван Кириллович узнал о свидании с Надей на берегу, или проведал про Романа такое, что и самому колдуну неведомо. Но не чувство собственного бессилия привело Романа в ярость, а сама тема их разговора. Казалось молодому колдуну прежде, что при встрече поведут они беседу о чем-то возвышенном и недостижимом, где слова «мир» и «смысл жизни» будут обозначать самые малые величины. А вышла какая-то базарная торговля двух не доверяющих друг другу людей. Неужели это все, на что способен господин Вернон?! Нет, нет, он сам, его дух, гораздо выше того, что было сказано. Не Гамаюнов его унизил, Роман сам унизил себя в собственных глазах. Но почему? Что произошло?

«Идут!» – ощутил он грядущую опасность.

Роман чувствовал, что там, в глубине леса, началось движение, десятки людей приближаются и замыкают их мир в кольцо, но он сидел в странном оцепенении, глядя на поверхность помутившейся воды, и не двигался. Он еще надеялся, что сможет разобраться. Еще минута, еще… Вот он, ответ, ускользающий торопливым пузырьком воздуха в стакане воды. Не успел. Присутствие Колодинских людей сделалось настолько явственным, что их движение мог заметить и не обладающий колдовской силой человек. Роман заставил себя сбросить оцепенение и подняться.

– Они идут. Вряд ли в эту ночь нам удастся поспать.

Баз выплеснул воду из тарелки, и они вышли из сарая.

Впрочем, люди Колодина не особенно таились – где-то вдали слышалось тарахтенье моторов, а ближе, почти возле самой водной границы, похрустывали веточки, и кое-где смутно посверкивал отблеск фонаря. Осаждавшие не скрывались: смотрите, мы идем, неотвратимые и многочисленные, как термиты; пожрем вас заживо в вашем логове, как бы вы ни изворачивались и ни прятались. Впрочем, Роман прятаться не собирался – он стоял на открытом месте и ждал. В надежности водной ограды колдун не сомневался. Теперь оставалось только смотреть. Ну вот, гости уже рядом. На минуту затаились, собираясь с силами и…

Не размениваясь по мелочам, жахнули из гранатомета. Полыхнуло огнем. Но невидимая стена выстояла. Еще заряд, и еще. Эх, глупыши! Вы что же вы не видите – озеро. Ну не озеро на самом деле, а котлован, полный грязной воды. Но все равно вода. Вода-царица – вам это по буквам повторить или так поймете? Чтобы ваш огонь загасить, и десятой доли ее хватит… а может даже и сотой. Но никто нападавшим таких простых истин объяснить не успел. А сами они не могли распознать ничегошеньки, знай себе палили со всех четырех сторон. На что надеялись – неведомо. Думал Роман, что Колодин поумнее будет. Опасность была, что отыщет он родственничков, да прижмет их к ногтю, потребует унять колдуна. Но Степан Максимович так увлекся своими друзьями недорезанными, что Темногорского колдуна-то и просмотрел. Ну, чего палишь, глупый? Неужели до тебя так и не доехало, что пулькой стену мою не взять?! На то оно и Беловодье, чтобы праведников только в свои пределы пускать, а людей нехороших и во всех отношениях неприятных держать за дверью. Их там, непрошенных, никак не меньше полсотни, судя по тому тяжкому отвратительному духу оружия, который издалека чует Роман. Не так уж и много, ребята, если учесть, что колдуны вы из себя никакие, а все остальные ваши способности на самом деле ничего не значат.

Но вот и господа бандиты что-то уразумели, потому что из нор своих высунулись, и медленно, пока еще осторожненько, стали подползать ближе. Меснер и Алексей хоронились за сараями, но стрелять не спешили – да и что толку стрелять: пули точно так же будут летать в свое удовольствие, ограду невидимую не пробьют. Один из Колодинских людей осмелел, поднялся во весь рост, шагнул вперед, уперся телом в невидимую стену, надавил мясистой тушей и отпрянул. Заковыристая матерная брань понеслась над лесом. Но не те это слова, чтобы разрушить город, пусть даже и мнимый. Следом, опасливо пригибаясь, подошел второй. За ним третий. Каждый попробовал преграду плечом. Ну до чего непонятливые! Роман усмехнулся и тронул ногой лежащие на земле мешки. Три пакета вмиг заиндевели, вода в них обратилась в лед, а полиэтилен осыпался белыми струпьями.