Колдун из Темногорска - Страница 76

– Лешка, а было страшно убивать, а?

– Нет.

Он всякий раз говорил «нет». Но ведь когда-нибудь он должен будет сказать «да».

Когда Меснер навещал их, затворники никогда не спрашивали о других. Им не хотелось ни о ком слышать. Обычно Меснер говорил о Базе – он первым из уцелевших вернулся в Россию. Начал обустраивать частную клинику с импортным оборудованием. Слушая рассказы Меснера, Стен и Надя корчились от боли. Им, похороненным заживо в этом «курятнике», казалось несправедливым свободное и ничем не стесненное существование База.

После отъезда Меснера отшельники долго говорили о Базе. О том, что надо было не поддаваться на уговоры Гамаюнова, не скрываться в подполье, а дальше работать над проектом, тем самым бросить вызов и… Кому бросить вызов? Какой проект? Они недоуменно умолкали. Каждый сознавал, что все их предприятие было чудовищным обманом, и обманулись прежде всего они сами, но ни Стен, ни Надя не смели друг другу в этом признаться.

– Что дальше намерен делать Иван Кириллович? – спрашивала раз за разом Надя.

– Не знаю, – всегда отвечал Стен.

– А сам бы ты мог что-то сделать? Без его указания?

Он знал о своей удивительной способности всегда угадывать курс акций.

– Я бы мог заработать немало денег. Но что дальше? На что их тратить? На тряпки? – Алексей презрительно пожимал плечами.

– Я бы построила великолепный дом, – вздыхала Надя.

После этой реплики Алексей всегда прекращал разговор.

По ночам Стену снился утраченный дом деда, никогда им в жизни не виданный. Кирпичный, двухэтажный, под черепичной крышей. Вокруг желтыми волнами лежал песок. Песок был яркий, как яичный желток. Обычно Стен долго стоял на крыльце, всматривался из-под ладони вдаль: рядом должен быть залив – он помнил об этом. Но видел только серую полоску вдалеке. Может быть, это и есть море? Стен шел к морю, зная, что там, на берегу его ждет лодка. Поднимался на гребень дюны. Вот-вот должно взгляду открыться взморье. Сейчас… И тут он вспоминал, что дома осталась мать. Она сидит там в полном одиночестве, дверь заперта… Стен понимал в этот миг, что он не может никуда уплыть, даже если на берегу его ждет лодка. Резко поворачивал и бежал назад по ярко-желтому песку. Бежал, утопая в песке, как в снегу, по колено.

«Там непременно должна быть лодка», – бормотал он и просыпался.

«Какой дурацкий сон! – думал Алексей, лежа без сна в темноте. – Мама умерла. Да ее и не могло быть в этом доме. Она никогда не видела утраченное семейное гнездо. Как и я… Почему я вернулся?»

То, что он без колебаний повернул назад, вызывал у Стена недоумение. Глупо ведь! Мать могла сама открыть дверь и выйти. Разбить окно, в конце концов. Реальность и сон смешались. В реальности мать умерла. Алексей не мог к ней вернуться. А дом этот, может быть, еще стоит где-то на берегу Рижского залива. Но это чужой дом в чужой стране. Войти туда Алексею никогда не удастся.

– По-моему, нам лучше всего было бы остаться на Западе, – сказала Надя, после того как Меснер сообщил им, что день их возвращения на Родину не за горами. – Что нам еще остается? Проект давно превратился в фикцию. А теперь, оставшись один, Иван Кириллович ничего не сможет сделать. Разве что, сохранит часть денег Фонда. Лучше займемся собственной карьерой. Я уверена, что другие тоже хотят остаться, только боятся заговорить об этом с Гамаюновым.

Стен посмотрел на нее с удивлением.

– Я не хочу назад. Все бессмысленно. Разве не так? – почти выкрикнула Надя.

– Не так.

Она недоверчиво передернула плечами:

– По-моему, ты никогда не был квасным патриотом.

– Патриотизм здесь не при чем. Я – космополит. Мы живем на планете Земля. Наша страна – часть этой планеты. Один из многочисленных домов. Огромный и плохо обихоженный. Если из дома выезжают жильцы, он умирает и разваливается. Очень-очень быстро. Разве ты не замечала?

Надя сидела несколько минут молча, «переваривая» признание Стена.

– Никогда не думала, что можно так ненавидеть свою страну.

– Это не ненависть, а лишь трезвый взгляд на вещи.

– Ты всех презираешь.

– Нет. Мне всех жаль. И обидно. Но не за державу. Обидно за людей, которые в этой державе живут. Разве они не достойны лучшей жизни?

– Ты все-таки псих, – покачала головой Надя. – Но ты меня ни в чем не убедил.

– Тогда действуй.

– Как? – не поняла она.

– Ну… наш сосед, он такой одинокий. Соблазни его, жени на себе, и останешься здесь, в Германии.

Разумеется, это была шутка, причем злая, как все шуточки Стеновского. Но Наде эта мысль не показалась такой уж безумной. В тот же вечер, заслышав шум приближающейся машины, она подошла к окну, и долго смотрела сквозь щелку в жалюзи на человека в комбинезоне, который суетился возле гаража.

Утром, поднявшись против своего обыкновения очень рано, Надежда наблюдала за тем, как их сосед уезжает. Будто заботливая женушка встала проводить мужа на работу. Потом она молча ходила по дому, дважды принимала душ, сменила халат на изящную шелковую рубашку, белую, на тоненьких бретельках, и так, полуобнаженная, гуляла босиком, отрабатывая соблазнительную походку.

Стен наблюдал с удивлением за ее приготовлениями.

– Однако! – он засмеялся, не веря происходящему. – Ты что, серьезно собралась обольстить этого типа?

– А почему бы и нет? Этот мужик не лучше других и не хуже.

– Ты ничего не знаешь о нем.

– А зачем? Это совершенно ни к чему. Если он подонок, я буду испытывать дополнительный дискомфорт. Если порядочен и добр, мне будет его немного жаль. Лучше не знать ничего. Пусть будет никакой.

– Ты рассуждаешь как шлюха.

– Вот этого как раз мне и не хватает. Антон был не слишком искусным партнером. А в том, что я задумала, необходима квалификация высшего пилотажа.

– Тебе не идет цинизм, – покачал головой Стен.

Надя повернулась, смерила его оценивающим взглядом. Замкнутые в пространстве своей тюрьмы, они видели друг друга ежедневно, как видят муж и жена. Прежде она считала, что у Стена угловатая худая фигура подростка – теперь же, наблюдая за его упражнениями по утрам, убедилась, что у него красивое тренированное тело спортсмена. Два или три раза она слышала, как Стен напевает – и удивилась. У него был приятный голос и отличный музыкальный слух. Вообще, природа была к нему необыкновенно щедра, снабдив его немалым количеством талантов, но… За этим «но» крылось нечто такое, что могло перечеркнуть все его достоинства. Надя не могла точно сформулировать, что ее отталкивало.

– Кстати, а почему ты ни разу не попытался соблазнить меня, а? – спросила Надежда вызывающе и даже с некоторой обидой в голосе.

В эту минуту ей показалось досадным, что столько дней Алексей вел себя так холодно и отстраненно.

– Ну, в нашей ситуации это не слишком уместно. И потом, Антон…

За все эти дни они ни разу не говорили об убитом.

– Ему все равно, – сказала Надя жестко. – Я что же, теперь молиться всю жизнь на него должна?

Она обвила шею Стена руками.

– У тебя были женщины?

Глупый вопрос. Впрочем, она сознательно вела себя глупо. Будто провоцируя – смотри, какая я дура. Грех такой не воспользоваться в нужный момент. Он молча кивнул.

– И много?

Стен пожал плечами – мол, думай, что хочешь. Но, верно, не так уж мало, потому что жест получился многозначительным.

– Не волнуйся, у меня в сумочке полно презервативов, – предупредила Надя. – Я просто хочу попробовать, как это – спать с человеком, которого не любишь.

Наконец после стольких дней совместного затворничества они занялись сексом. Сказать «любовью» в данном случае было бы неуместно. Потому что любви в их отношениях не было ни грана. Покинув постель, они пили кофе и обсуждали, какое из любовных «упражнений» понравилось партнеру больше, какая поза была наиболее удачна. Восстановив силы, вновь отправлялись в постель, чтобы испробовать что-нибудь новенькое. Так прошел весь первый день их близости. Ночью они спали. Утром опять началась гонка, не имевшая цели. Миновал новый день, и еще, и еще… Они изучили особенности друг друга до мельчайшей черточки. Стену ничего не стоило завести партнершу за несколько минут. Они занимались сексом в гостиной, в душе, на кухне. На полу, на кровати, в кресле и стоя. Они повесили в спальне листок, на котором вели счет, где каждый записывал количество оргазмов за сутки. Выигрывал тот, кто доставлял партнеру больше наслаждения. Сначала лидировала Надя, потом стал опережать Стен. Постепенно они стали испытывать все возрастающее равнодушие друг к другу. И, наконец, однажды вечером Надя, как была в одной своей шелковой рубашке, вышла во двор и отправилась к дому соседа. Полный низкорослый человек в комбинезоне с изумлением смотрел, как лунной весенней ночью к нему походкой манекенщицы на подиуме шествует женщина в одной полупрозрачной сорочке, и ее развевающиеся светлые волосы сияют ореолом вокруг головы. Она подошла. Мужчина жадно протянул к ней руки, не особенно веря в то, что женщина настоящая. Но едва он прижал ее к себе, как таинственная красавица изо всей силы заехала ему коленом в пах. Он охнул и скорчился от боли. Когда незадачливый ухажер выпрямился, женщина исчезла.