Колдун из Темногорска - Страница 57

– Зацвел бамбук? – переспросила Лена.

– Ну да. Его семенами питаются крысы. Они плодятся и собираются в стада, и полчища крыс лезут и лезут, не обращая внимания на смерть дружков, и остановить их нашествие невозможно.

– Куда лезут? – не понял Юл.

– За жратвой, – уточнил Стен.

– Пока они не потонут в озере, – напомнил Роман. – Значит, у нас один выход: заманить их в воду и утопить.

– Это смешно? – спросил Меснер и приготовился улыбнуться, ему показалось, что кто-то пошутил, только он не понял – кто.

Все замолчали. Да, с крысами было как-то понятнее, чем с людьми. Крыс много, но их можно давить, в этом нет ничего аморального. Давить людей, как крыс, невозможно.

– И где они надеются отыскать больше всего жратвы? В Беловодье? – спросил Роман.

– Что ты знаешь о Беловодье? – вскинулся Меснер.

– Ничего. Жду, пока кто-нибудь мне объяснит. Но, насколько я понимаю, Гамаюнов именно там. И Колодин хочет до Гамаюнова добраться.

– Мы имеем надежду на то, что никто не войдет в Беловодье без ожерелья. Люди, которые имеют водяную защиту, защищены, – заявил Меснер.

– Ограда неуязвима, – поправил его Алексей. – А люди всегда слабы.

– Ты бежал из Беловодья зря. Теперь у тебя нет защиты. Если бы ты остался с нами, всё было бы о’кей, – Меснер не удержался, чтобы не попрекнуть отступника.

– Чужие ошибки не стоит считать. Можно оказаться в накладе, – гордо вскинув голову, Стен смерил надменным взглядом Эда.

Меснер хотел возразить. Но подходящих слов не находилось.

– Скажите, господа, а чем так важно это Беловодье? – насмешливо спросил Роман. – Или вы всего-навсего надыбали себе ценное местечко и никого к нему подпускаете. Ну, как же – молочные реки, кисельные берега. К тому же в ближайшем будущем ожидается большое поступление киселя. Ни с кем вам, ребята, не хочется делиться, и антимонопольное законодательство вам не указ.

– Беловодье важно не только для нас, но и для всей Земли, – с неожиданным пафосом ответил Стеновский.

– И в чем же его ценность, объясни?

– Когда-нибудь поймешь, а объяснить тут ничего нельзя. – От Романа не укрылось, что, говоря о Беловодье, Стеновский испытывал странное волнение. Или даже боль? Причем боль почти физическую.

– Ну хотя бы намекни.

– Дом, который построил Джек, – пробормотал Стен.

– Пшеница, крыса, – добавил Роман. – Опять крыса.

Стен едва заметно покачал головой, давая понять, что колдун рассуждает неверно.

Все они не были искренними до конца. Роман это очень хорошо понимал. Присутствие Лены позволяло ему ненароком касаться рук своих новых друзей (он все же осмеливался называть их друзьями) и подслушивать их мысли и узнавать планы.

Юл его опять удивил. Колдун полагал, что мальчишка думает только о мести, и в мыслях у него лишь «убийца, убийство, смерть». Но в душе Юла мертвой водой разлилась пустота. Ему хотелось посадить в Беловодье голубые розы. Почему-то они должны были цвести посреди зимы. Их нераскрывшиеся бутоны в мечтах Юла торчали прямо из снега. Это было его Беловодье. Но вряд ли в оледеневшем городе мечты кому-нибудь, кроме него, захотелось жить. В своем одиночестве он готов был всей душой прилепиться к любому. Если бы мальчишка понимал хоть слово из того, что говорил Стен! Чувство отчуждения Юл принимал за ненависть.

Лену волновали личные проблемы: ей хотелось быть подле Лешки, но при этом ее продолжало тянуть к Роману. Но чувство, которое она испытывала к колдуну, вряд ли можно было назвать любовью.

Эд не имел никаких планов, кроме одного: в Беловодье он не пропустит ни одной живой души. Стену, Наде или Роману туда путь заказан, прока псы Колодина гонятся по их следу. Свое дело он всегда делал профессионально.

У Алексея был план спасения, но настолько смутный, что понять его было невозможно.

Что же касается Нади…

Кстати, а где Надя?

– Где Надя? – спросил Роман.

Все переглянулись.

– Она сказала, что выйдет чего-нибудь купить, – сообщила Лена.

Однако Надя вовсе не собиралась отправляться в магазин. В эту минуту, пока ее друзья, старые и новые, спорили о будущем на крошечной кухоньке, попивая пустой чай без сахара и закусывая сухарями, она проехала по кольцевой линии метро до нужной станции, поднялась наверх и направилась к солидному дому, что скалой высился над остальными. Суета, яркие вывески, дорогие иномарки, рестораны «Макдоналдс» и прочие перемены, захлестнувшие столицу, – все это было пеной, что кружилась вокруг и о дом-скалу разбивалась.

Надя поймала такси, протянула шоферу купюру и попросила подождать. Вскоре из подъезда вышел невысокий начинающий полнеть господин в добротном драповом пальто, сел в служебную машину и покатил. Надя велела ехать следом. Вскоре господин вышел из служебной машины, купил в киоске букет цветов и неспешно двинулся по улице, мурлыкая что-то себе под нос. Утро было прекрасное, солнечное и сухое, остатки желтой листвы, чудом уцелевшие на ветвях, светились неподдельным золотом. Исхлестанный многодневным дождем асфальт медленно подсыхал. Выдалось неправдоподобно теплое утро, и успевшие обрядится в норковые шубки красавицы распахивали полы дорогих зимних одежек, выставляя на обозрение прохожих не менее дорогие платья и костюмы. Каждую из таких обольстяшек солидный господин непременно провожал глазами.

Снег, выпавший в Пустосвятово, Москву облетел стороной.

Высокая стройная девица в кожаном пальто издалека помахала господину ладошкой, обтянутой тончайшей перчаткой. Повстречавшись, пожилой господин и молодая дама поцеловались и завернули в ближайшее, только что открывшееся кафе. Надя ждала, делая вид, что старательно изучает выставленные на продажу цветы. В ее расчеты не входило, чтобы длинноногая телка ее увидела. Парочка завтракала не торопясь. Лишь через полчаса они вновь появились на пороге кафе. Дама чмокнула господина в щеку и засеменила куда-то по своим делам, а он остановился, достал сигареты и уже собирался закурить, когда Надя подскочила сзади и ухватила его за локоть.

– А меня ты не хочешь пригласить на завтрак?

Пожилой господин обернулся и, увидев ее, тихонько ахнул.

– Надюха…

– Только не говори, что ты молился за упокой моей души, – она строго изогнула брови. – Я прислала тебе письмо.

– Да, да, конечно, – поспешно закивал тот. – Ты бы знала, как мама плакала над ним!

То было наглое вранье: супруге он полученное письмо не показал, но Надя не умела читать чужих мыслей. Однако этого господина знала очень даже хорошо. Потому и спросила недоверчиво:

– А ты, дядя Толя? – она всегда обращалась к отчиму так наедине, а на людях именовала его непременно «Анатолий Михайлович» и на «вы».

– Тоже. Да, я тоже плакал. Думал, что умру от горя. И ты давно… меня ждешь? – господин беспокойно оглянулся.

– Изрядно.

– Надеюсь, ты не видела… – Анатолий Михайлович скорчил таинственную гримасу.

Разумеется, речь шла об удалившейся с букетом цветов красотке в кожаном пальто.

– Я ничего не видела, – сказала Надя. – Зайдем в кафе. Безумно хочется есть.

Он взял для нее кофе и кусок торта – Надя всегда была сладкоежкой. Девушка за стойкой с любопытством посмотрела на них. Весьма странное свидание: сначала господин завтракает с одной девицей, затем тут же возвращается с другой. Надя демонстративно чмокнула Анатолия Михайловича в щеку, ей хотелось, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке, занервничал.

– Ты по-прежнему в администрации у Паукова? – спросила Надя, желая убедиться в его неослабном могуществе.

Анатолий Михайлович снисходительно хмыкнул:

– Паукова давно схарчили. Ноне другой. Но я по-прежнему в первых замах. Верно, фортуна так меня назначила – в первые замы. Но людей у меня прибавилось.

– И деньжат, – в тон ему добавила Надя, и ее светло-карие глаза насмешливо блеснули. – Воруешь, небось?

Все эти «небось» и «ноне» звучали как-то фальшиво, но отчим обладал подобные русизмы.