Колдун из Темногорска - Страница 5

– Нет, не может быть! – завопила блондинка, и изображение на дне тарелки пропало. – Это же Наташка. Сука!

Колдун усмехнулся: он с самого начала подозревал, что вопли и слезы гостьи были чистейшим спектаклем, об измене мужа она не догадывалась, оттого и видение на дне тарелки так ее потрясло. Но если не подозревала, зачем явилась? Журналистка? Решила разоблачить одного из Темногорких шарлатанов? Ну что ж, будет, о чем написать.

Блондинка тряхнула головой, лицо ее из растерянного сделалось мстительно-злобным. Опять колдун постарался отстраниться от хлынувших эмоций. Но воду не уберег: влага в тарелке почернела; капли, упавшие на столешницу, превратились в густую слизь.

– Все мужики – скоты, – выдохнула гостья, поднимаясь.

Роман неодобрительно покачал головой:

– Здесь нельзя говорить. Только с моего разрешения.

– Скоты, – повторила блондинка и шагнула к двери.

– Вы не заплатили, – напомнил Роман.

– Обойдешься, жулик! – Похоже, красотка спутала колдуна со своим мужем. – За что платить-то? Побрызгал грязной водой и все испоганил! От таких, как ты, все зло! Вы все опошлили, изолгали! Все святое испохабили!

– Вода была чистая, – Роман давал женщине шанс одуматься. Стихию нельзя оскорблять. Даже мысленно.

Но гостья так распалилась, что ей плевать было на самого черта, не то, что на какого-то там колдуна.

– Ты все подстроил! Ты! Сашок не мог мне изменить! Киношка твоя порнушная – вранье!

– Неужели? – невинным тоном осведомился господин Вернон и, зачерпнул пригоршню воды, брызнул блондинке на плащ.

По лиловой ткани, извиваясь, поползли белые черви. Красавица открыла рот, но подавилась собственным криком. Губы ее конвульсивно дернулись; капля слюны, так и не отделившаяся от нижней губы, превратилась в мохнатую гусеницу. Блондинка была близка к обмороку. Она замахала лакированной сумочкой, будто отбивалась от невидимого врага, и вдруг швырнула ее на колени господину Вернону.

– Вы, мадам, не потрудились прочесть, что написано на медной доске возле двери, – укоризненно покачал головой Роман, доставая из сумочки кошелек и отсчитывая положенное количество купюр. – Так вот, на ней значится «господин Вернон». Не слуга, не маг, не чародей, а господин – запомнили?

Роман вернул посетительнице сумочку, небрежно смахнул с ее плаща извивающихся червей; на пол шлепнулись кляксы густой слизи. Последней упала гусеница, но она превращаться не пожелала, и ее пришлось раздавить, обрызгав желтой слизью остроносый сапожок посетительницы. Роман сам распахнул дверь перед полумертвой красоткой, утратившей внезапно свою восхитительную наглость.

Она вышла, и почти сразу колдун почуял едва уловимый запах – неприятный и явно нечеловеческий.

Роман отдернул бархатную штору. Так и есть: кто-то рано утром до прихода Марфы успел положить крысиный трупик, облитый красной краской у порога. Это означало, что на крыльце побывал приспешник Аглаи Всевидящей. Темногорск был известен своими колдунами, и если главная улица города именовалась Темногорским проспектом, то боковая, змеей сползающая к речке Темной, испокон прозывалась Ведьминской, хотя на табличках по-прежнему значилось «Героев труда».

Колдун совком сгреб крысу в мусорное ведро, полил трупик пустосвятовской водой из бутыли. Послышалось шипение, из ведра повалил густой желтый дым; резкий, с примесью серы. Запах ударил в нос. Так и есть, Аглаин подарок, только ее наговор, улетучиваясь, источает подобный смрад.

Итак, день не задался. Во-первых, посещение «дамы в лиловом» оставило неприятный осадок. Что-то было не так, во время обряда колдун упустил какую-то мелочь, но какую – не удавалось вспомнить. И это раздражало. Во-вторых, вслед за первой посетительницей косяком пошли обманутые жены и брошенные невесты, и так до двух часов пополудни, когда Тина, наконец, соизволила выползти из постели и подать Роману кофе и бутерброды с ветчиной. Но едва господин Вернон сделал пару глотков и куснул бутерброд, как на крыльце поднялся истошный визг: десять или пятнадцать глоток старались вовсю, но голос Марфы, разумеется, доминировал. Пришлось отставить чашку и явиться на крыльце собственной персоной.

Марфа как истинный страж порядка забаррикадировала своим телом входную дверь и ни за что не желала пускать двух лезущих в дом подростков. Один – мальчишка лет двенадцати, щуплый и узкоплечий, второй – здоровячёк-подросток с флегматичным и невыразительным лицом.

– Они без очереди! Без очереди! – вопила Марфа, бия себя кулаком в грудь, как будто кто-то посмел покуситься на ее честь.

– У нас срочное дело, – отвечал щуплый мальчонка. – И жетон у нас есть. – Парнишка покрутил кружкой фольги с номером.

– Вы опоздали! – заявила Марфа.

– Совсем обнаглели! – возмутилась старуха, та самая, что собирала яблоки в авоську.

Вернон поднял руку, и все замолкли, хотя и не сразу. Обычно посетители были Роману глубоко безразличны, но этот пацан его заинтересовал. Ни у кого прежде он не встречал такой ауры. Ее отсвет ложился даже на внешность мальчишки, и потому волосы его казались совершенно белыми, а кожа – прозрачной. Роман даже подумал, что эта аура может помешать сеансу и дать наводку на его собственное поле. Но если он колебался, то лишь мгновение. Потом решительно взял мальчишку за руку и увел в кабинет, тем самым, нарушив собственное правило: не касаться клиента, пока не налита в тарелку чистая вода. И за свое отступничество тут же поплатился: почудилось, что невидимая рука накинула ему на шею веревку и принялась затягивать петлю. Силы колдуна, конечно, хватило сбросить удавку, и даже в отместку ею же хлестнуть парня. Теперь сделалось ясно, что утреннее предчувствие относилось к этому посетителю. Мальчишка испуганно вскинул руку к щеке.

– За что? – выдохнул изумленно.

– А ты не понял?

Мальчишка отрицательно мотнул головой.

Скорее всего, он говорил правду. Даже на расстоянии колдун чувствовал, что ненависть в нем так и кипела. Накинутая на шею петля была всего лишь материализацией этого чувства, и водная нить ожерелья послужила прекрасным проводником.

О, Вода-царица, кто же он такой?

Колдун усадил мальчишку, как обычно, за стол, но сам в этот раз отодвинулся подальше. Не то чтобы мальчишка внушал ему страх. Но… За этим «но» могло таиться что угодно. Та дверь, которую невыносимо хочется открыть, а благоразумие приказывает навесить на нее замок и уйти подальше. Роман с содроганием подумал, что сейчас ему вновь придется коснуться гостя.

Тарелка с водой была как пограничный столб между ними.

– Как тебя зовут? – спросил Роман Вернон, хотя обычно он не интересовался именами тех, кто появлялся в этом кабинете. Их горе и боль оставались безымянными.

– Юл Стеновский, – буркнул мальчишка.

– Зачем ты пришел? Что хочешь услышать от меня?

– Хочу знать, почему убили отца, – прошептал Юл, стараясь не смотреть на колдуна.

– Когда это случилось?

– Вчера вечером. Его застрелили в подъезде дома вместе с телохранителем. И он… – Мальчишка задохнулся. – Отец знал, что его убьют.

Роман подался вперед, будто надеялся уловить вздох, сорвавшийся с губ осиротевшего мальчишки.

– Обратись мысленно к воде с вопросом, – велел шепотом.

Ладонь мальчика и ладонь колдуна коснулись зеркала воды, влага сделалась на миг непрозрачной, стальной, а потом на дне тарелки появился новенький «Форд», парень лет тридцати стоял подле. Он курил, нетерпеливо поглядывая на часы. Кого-то дожидался. Юлу незнакомец показался пижоном, – одетый в светлый, по-летнему легкий плащ, он еще делал вид, что ему жарко – расстегнул не только плащ, но и верхнюю пуговицу рубашки. Разумеется, Юл тут же возненавидел незнакомца и мысленно окрестил его «красавчиком» за эту нарядную, не по погоде, одежду и за манеру держать голову откинутой назад и глядеть на прохожих сверху вниз. У незнакомца были светло-русые волосы, высокий лоб и темные брови. На скуле белая черточка шрама. Ну, теперь Юл сразу узнает киллера при встрече. Этот парень слишком заметен. В любой толпе, как киноартиста, его можно отличить. Он был слишком другой, не похожий на прочих.