Кольца детей Ауле - Страница 8

– Дядя не мог помнить всех дворняг, которые жили у него в замке. Да, одно время он подумывал жениться на Лучиэнь, когда она станет на несколько десятилетий постарше, но затем история с Береном выплыла наружу, и он передумал. Сказал, что если ее мать-майа вышла замуж за квэнди, а сама она путается с атани, то ее дочка, наверное, выскочит за орка. Если в первый раз он еще удерживал принцессу, надеясь отговорить ее от опрометчивого поступка, то к этому времени он уже не питал к ней никакого личного интереса. Они с отцом тогда послали письмо Тинголу – порадовать его известием, что они видели принцессу живой и здоровой, но Тингол не оценил этой любезности. Напротив, он отказал им от дома, так и не простив им, что они не пристрелили Берена.

На выразительном лице Рамарона проступило сомнение.

– А может, они рассказали неправду? – предположил он. – Ведь никто не видел, как все было на самом деле.

– Да, свидетелей не было, – согласился Келебримбер. – Но даже если Берен и Лучиэнь действительно считали, что все было так, как рассказывали они, я склонен верить отцу и дяде. Я помню, что в тот день они не злились, а потешались над своим приключением. Если бы они и впрямь хотели захватить принцессу силой, они просто выслали бы отряд в погоню.

Фандуил наконец пришел в себя и дернул Рамарона за рукав.

– Что ты мелешь, дурак! – прошипел он сквозь зубы.

Келебримбер услышал его шепот и перевел на него взгляд.

– Оставь, Фандуил, – сказал он. – Роду Феанора вечно приписывают все мыслимые и немыслимые гадости – так пусть хотя бы ваш друг убедится, что мы не едим людей живьем. Кто-то делает историю, а кто-то ее пишет, и каждый пишет ее по-своему. С этим ничего не поделаешь, и самое лучшее – просто не замечать этого.

Горм с Фандуилом облегченно вздохнули. Они отклеились от пола и подошли к Келебримберу.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказал им мастер. – А ты, – обратился он к Рамарону, – подожди своих друзей на улице. И запомни на будущее, что находиться в мастерских разрешено только ученикам. Здесь много опасного оборудования и несведущий легко может причинить себе такое, от чего и сама Эстэ не вылечит.

Рамарон пошел из кузницы, но остановился на пороге и оглянулся.

– А сами вы видели Лучиэнь? – спросил он Келебримбера.

– Да, видел, – ответил тот. – Однажды, когда отец взял меня на переговоры с Тинголом.

– Она и вправду самая красивая на свете?

Мастер был достаточно вежлив, чтобы вовремя подавить ироническую усмешку.

– Нет, я бы так не сказал. Просто ее красота наиболее соответствовала вкусам атани.

Когда шаги Рамарона стихли в коридоре, оба ученика повернулись к мастеру.

– Это вышло случайно, учитель…

– Извините, учитель…

– Очень непоседливый малый, даже для атани, – заметил Келебримбер. – Кэриэль хвалила его, сказала даже, что когда-нибудь он станет великим бардом – если успеет. Раз вы ему друзья, последите, чтобы он не свернул себе шею до срока.

Это только для людей все эльфы выглядят молодыми. Между собой они так же безошибочно различают друг друга по возрасту, как люди различают детей, взрослых и стариков. Возраст эльфа определяется его духовной зрелостью, а та, в свою очередь, – прожитыми столетиями и тысячелетиями. Эльфы разного возраста редко водят компанию – дружат обычно равные по возрасту. Это равенство исчисляется сначала годами, а затем десятилетиями, переходящими в столетия. Со временем разница сглаживается, и все эльфы старше двух тысяч лет считаются как бы ровесниками.

Эльфы были созданы Творцом не для войн. Прекрасная неувядающая плоть была дана им для бесконечно долгой жизни, для достижения высот духовной красоты и совершенства. Ни один зверь Арды не посмел бы коснуться эльфа – но в мире появились орки и другие творения Мелькора. Кроме того, были сами эльфы. Были люди. Были стихийные бедствия и несчастные случаи. Поэтому к середине Второй Эпохи в Средиземье почти не осталось Древних эльфов с берегов озера Куивиэнен, мало было и Старших, видевших Беспечальную Землю Валинор.

Они держались особняком и, казалось, были связаны невидимыми нитями друг с другом. При встречах они почти не употребляли слов – только обменивались взглядами, и это говорило им больше, чем любые слова. Таким был правитель Ост-ин-Эдила Теркеннер, сын Маэглора и внук Феанора, таким был его двоюродный брат Феанарэ по прозвищу Келебримбер, такой была Кэриэль, Древняя, и еще несколько ост-ин-эдильских эльфов. Большинство из ушедших в Эрегион эльфов родились в линдонских землях, а сейчас, полтора тысячелетия спустя, население Ост-ин-Эдила состояло преимущественно из родившейся здесь эльфийской молодежи. Древних и Старших здесь уважали наравне с валарами, а может, и больше, потому что местные эльфы были потомками нолдоров, со скандалом ушедших из Валинора и этим заслуживших проклятие Мандоса. В Ост-ин-Эдиле не любили валаров, хотя и считались с ними.

Никто из младших эльфов и помыслить не мог, чтобы обратиться к Старшему так, как это сделал Рамарон. В глазах Фандуила это было все равно, что уронить небо на землю, но самого Келебримбера это нисколько не задело. С его точки зрения, возмущаться наивной дерзостью малолетнего атани было так же нелепо, как наказывать младенца, промочившего колени своего воспитателя.

Выпроводив Рамарона, он заговорил о деле, с которым пришел к своим ученикам:

– Завтра я уезжаю из Ост-ин-Эдила. Поездка будет длительной, на три-четыре месяца, а, возможно, и дольше. Саурон позвал меня с собой для помощи в одном деле, где требуется участие искусного мастера.

Он замолчал и задумался.

– А что это за дело, учитель? – полюбопытствовал Фандуил.

– Саурон сказал, что оно нужно для успеха затеи, для которой вы делали гномьи кольца, но пока не посвятил меня в подробности. Поскольку вы принимали в ней участие, я оставлю вам поручение – отдайте кольца Теркену, когда он обратится к вам за ними. Все они лежат у меня в мастерской, в настенном шкафчике. Я выезжаю рано утром и у меня уже не будет возможности поговорить с братом, поэтому передайте ему, чтобы он пока не отсылал их, а оставил бы до моего возвращения.

– Разве они не готовы, учитель?

– Я считал, что все уже готово, но Саурон утверждает, что с ними нужно сделать кое-что еще. Он сказал, что объяснит мне все во время поездки.

Фандуилу вдруг вспомнилось, что Аннатару так и не удалось прикоснуться своим кусочком золота к эльфийским кольцам. Он снова подумал, не рассказать ли об этом мастеру, но так и не набрался решимости.

– А что нам сказать, если он захочет узнать, чем вызвана эта задержка? – только и спросил он.

– Ничего. Скажите просто, что так нужно, а пока они пусть полежат у него. Мне не хочется оставлять их в мастерской без присмотра. Когда вы отдадите кольца и закончите свою последнюю работу, можете навестить родных, но постарайтесь вернуться не позже, чем через четыре месяца. Особенно это касается тебя, Фандуил – ты живешь дальше, чем Горм, поэтому учитывай время на дорогу.

– Да, учитель, – хором ответили оба.

Келебримбер попрощался с ними и ушел. Горм и Фандуил растерянно взглянули друг на друга – на их памяти это был первый случай, когда мастер куда-то уезжал. Оба ученика так привыкли к его внимательному, дружелюбному присутствию, что почувствовали себя осиротевшими. Горм оглянулся на работу, которая отчего-то вдруг стала скучной.

– Ладно, хватит на сегодня, – сказал он. – Пошли на улицу, там Рамарон ждет.

Действительно, парень всё еще крутился там, развлечения ради разглядывая тщательно подобранный рисунок гранитной плитки, которой был вымощен двор. Увидев друзей на пороге кузницы, он ухмыльнулся до ушей и подскочил к ним.

– Ваш учитель пошел туда, вон в тот дом, – махнул он рукой на флигель.

– Он завтра уезжает, – вздохнул Фандуил.

– Вот здорово! Значит, теперь вы не будете торчать день и ночь в своей кузнице!

– Посмотрим, – буркнул Горм.