Коктейль «Россия» - Страница 11

В данной книге очень трудно соблюсти хронологический принцип. Поэтому не судите строго за постоянное нарушение хронологии. А что остается делать, когда все уже написано, изучено и давно пылится на установленных полочках. Поэтому я внимаю совету литературного героя Эренбурга Хулио Хуренито:

«Когда весь сад давно обследован, тщетно ходить по дорожкам с глубокомысленным видом и ботаническим атласом. Только резвясь, прыгая без толку по клумбам, думая о недополученном поцелуе или о сливочном креме, можно случайно наткнуться на еще неизвестный цветок…»

Что ж, слова, может быть, игривые, но вполне уместные. Поэтому отбросим совет другого мудреца – Карамзина – постричься в историки и не будем доставать старинные фолианты и со священным трепетом погружаться в их древние тексты. Поболтаем немного вольно.

То и дело мы слышим «Древняя Русь». Но какая же она древняя? Когда славяно-руссы впервые заявили о себе, Европа давно пользовалась обильными плодами цивилизации. Во второй половине XII века в Англии был создан первый университет в Оксфорде, за ним последовал Кембриджский. Готические соборы в Чичестере и Линкольне воздвигнуты в XI веке. В XI–XII столетиях во Франции закладывалась архитектура романского стиля. В XII веке в Германии в моде была куртуазная литература, воспевавшая подвиги рыцарей и их служение даме. Не говоря уже о действительно древних цивилизациях Египта, Рима и Греции.

Мир стал узнавать о Руси в X веке в связи с походами киевских князей Олега, Игоря и Святослава на могущественную Византию. То была первая проба голоса на большой сцене всемирной истории… После некоторых таких проб на Западе заговорили о дремучей, иррациональной, хитрой и жестокой Московии.

Жители Руси были язычниками и приняли христианство лишь в 989 году. И тогда же Русь получила доступ к наследию Античности, к древней и богатой византийской культуре. Укрепились торговые связи славян. Караваны русских купцов потянулись на Запад и на Восток. «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина и другие дальние вояжи.

Ну а теперь раскроем том Василия Ключевского и послушаем, что пишет достопочтенный наш историк:

«Как взглянул русский разумный человек на просвещенный мир сквозь привозные книги, так и впал в крайнее уныние от собственного ничтожества, от умственного и правового убожества. Русская земля показалась ему таким бедным, заброшенным уголком Вселенной, где ни Христос не учил, ни пророки не пророчествовали, ни апостолы не походили своими стопами…»

«Оказалось, что легче перенести татарское иго, чем собственное величие, – отмечал Ключевский. – … то, что знал он (русский человек. – Ю. Б.), оказалось ненужным, а что было нужно, того он не знал. Он знал возвышенную легенду о нравственном падении мира и о преображении Москвы в третий Рим, а нужны были знания артиллерийские, фортификационные, горнозаводские, медицинские…»

Доведись Ключевскому дожить до нашего времени (ну в порядке геронтологического бреда), то получил бы он сполна за эти свои крамольные непатриотические высказывания. Как посмел? На кого руку поднял? На русского человека?! И такие последовали бы раскаты грома и сверкнули бы молнии – не приведи Господи!..

А между тем у Ключевского, читаем мы дальше, ввинчена фразочка и похлеще: «Запад для нас и школа, и магазин полезных изделий, и своего рода курс исторических уроков».

У Алексея Хомякова есть примечательные строки:

Эти чудеса привлекали не одного русского царя, еще задолго до того, как Петр I прорубил окно в Европу. Привлекали потому, что сулили быстрые сдвиги и прогресс в социально-экономической и культурной жизни.

В «Истории России с древнейших времен», в главе о начале царствования Федора Алексеевича, Сергей Соловьев пишет: «Русская земля всколебалась и замутилась, русский народ после осьмивекового движения на восток круто начал поворачивать на запад; поворота, нового пути для народной жизни требовало банкротство экономическое и нравственное. Раздавались голоса о необходимости приобрести средства, которые бы сделали народ сильным, снискали ему уважение других народов…»

Из «Хронологии российской истории» (Сорбонна, 1992) узнаем: 1680 год – число иностранных предпринимателей в русской экономике постоянно растет. Голландец Денис Иорис и датчанин Питер Марселис ведут разработку Олонецких медных рудников. Немец Тильман Акема устраивает железоделательный завод близ Калуги. Француз Миньо открывает фабрику по изготовлению зеркал в Москве. На все эти предприятия специалисты нанимаются за границей. В 1716 году вблизи Петербурга, в Дудергофе, была открыта первая в России бумажная фабрика. Управлять ею пригласили немецкого мастера. Впрочем, это уже происходило в правление Петра I, который сделал невиданное доселе на Руси: построил город на болоте и перенес туда столицу.

Не для себя, не для России, а токмо «назло надменному соседу». «Назло» – это наш российский менталитет. Назло и уши отморожу!..

До Петра I, как считает историк Николай Костомаров, Россия погружена была в невежество и, хвастаясь своим ханжеским обрядовым благочестием, величала себя «новым Израилем», а на самом деле никаким «новым Израилем» не была вовсе…

Просветитель и горячий панславист Юрий Крижанич (хорват по происхождению) писал в XVII веке по поводу русских, среди которых жил: «Мы ленивы к работе и наукам, а они (европейцы. – Ю. Б.) промышленные не проспят ни одного прибыльного часа…»

Господи, сегодня все это можно видеть своими глазами!..

Уместно заметить, что Крижанич писал эти свои нелестные слова в наш адрес за два столетия до того, как Гончаров создал два полярных образа: ленивого Обломова и деятельного Штольца.

«В славянском характере, – отмечал Герцен, – есть что-то женственное; этой умной, крепкой расе, богато одаренной разнообразными способностями, не хватает инициативы и энергии. Славянской натуре как будто недостает чего-то, чтобы самой пробудиться, она как бы ждет толчка извне…»

«Русский ум всего ярче сказывается в глупости» – еще одно нелицеприятное высказывание Ключевского.

«Мы ленивы и не любопытны», – сказал Пушкин.

«Всякое исследование есть труд, а мы ленивы; всякая правда есть труд души, иногда страдание души, – для чего же будут беспокоиться Обломовы?..» – рассуждал Василий Розанов.

Ну, а Левша, который блоху подковал, это что – исключение?..

утверждал Валерий Брюсов в стихотворении «Только русский». Все это писалось и говорилось не из-за ненависти к русскому народу, а именно из-за любви к нему, от обиды за него.

Итак, России требовались, как сказали бы сегодня, специалисты, мастера, профессионалы своего дела. Разного рода умельцы, а не лежащие на диванах Обломовы или только рассуждающие о деле Маниловы.

Есть вопрос – будут предложения. И хлынули в Россию-матушку косяком иностранцы, бросились они в эту Калифорнию величайших возможностей, ведь здесь, в заснеженной стране, можно было почти на ровном месте создавать, строить, возводить, претворять планы, организовывать различные предприятия, а заодно и набивать карманы.

Первым, кто широко распахнул ворота перед иноземцами, был царь-плотник в узком голландском камзоле, Петр Великий. Именно при нем в Россию хлынули европейские господа в львиных париках – Брюс (знаменитый Брюсов календарь), Лефорт, Грейс, Гвин, Блюментрост… Лаврентий Блюментрост был лейб-медиком, заведовал петровской библиотекой и кунсткамерой, затем стал первым президентом Петербургской академии наук. Швейцарец Франц Лефорт (оставивший нам в память район Лефортово в Москве) являлся для Петра «любезным другом» (тогдашним «другом Колем»). «Первый талант и дебошир», Лефорт был незаменим и в веселых компаниях с дамами, и во всех серьезных начинаниях Петра I. И не было у царя более верного и мудрого советчика. Когда Лефорт скончался, то Петр искренно плакал, идя за его гробом.