Койн (ЛП) - Страница 37

— Прекрати произносить ее имя!

— Держу пари, мы бы стали лучшими подружками. Кто-то вроде нее наверняка обожал сидеть по вечерам с подружками, походившими на меня, — она подползла еще ближе и снова всхлипнула. — Мы бы засиживались допоздна, болтали о мальчиках и смотрели бы фильмы. Ели бы «М&М» и пили слишком много содовой. Какие у нее были любимые конфеты?

Я закрыл глаза.

«М&М».

Без арахиса. Простые.

— Пожалуйста, прекрати, — хрипло выдохнул я.

Она положила ладони мне на колени.

— Это были M&M?

Я кивнул, отказываясь открывать глаза.

— Мы можем снова их купить, папочка?

«Блэр. Блэр. Блэр».

Я вспомнил, как смотрел на нее в зеркало заднего вида, она сидела на пассажирском сидении, радостно ела конфеты и рассказывала, как прошел ее день. Блэр хотела стать художницей. Рисовала все подряд карандашами и фломастерами. Сердечки, цветы, непонятно что. Она высыпала на стол пачку «М&М» и рассеянно ела их, делая наброски.

— Пап, мне страшно.

«О, черт».

— Пожалуйста, папочка, помоги мне.

В глубине души я знал, что это не Блэр молила о помощи, но попробуйте сказать это моему сердцу. Я обнял свою девочку и прижал к груди. Ее волосы были сальными и грязными. На бедрах осталась сперма другого мужчины — чертова Патнэма. От нее несло немытым телом и рвотой. Боже, она стала такой худой. А кожа казалась необычайно холодной.

— Пап, — всхлипнула она, — я так замерзла и хочу есть. Мне так страшно тут.

— Ш-ш-ш, — прошептал я, поглаживая ее по волосам. — Теперь я рядом. Я о тебе позабочусь.

«Это не Блэр. Не Блэр. Не Блэр».

Все было словно в тумане и так запутанно. Наверное, все дело в виски, а, может, в огромной трещине, давно расколовшей мое сознание. Все, что я понимал: девочка в моих руках нуждалась в защите. Я был нужен ей.

— Все будет хорошо, — поклялся я, поцеловав ее грязные волосы. — Я обещаю, малышка.

— Я знаю, пап.

Перед глазами все закружилось, когда я поднялся с ней на руках. Она ногами обвила мою талию, а руками шею. Льнула ко мне, как ребенок. Сердце буквально разрывалось от боли. Сдернув с матраса одеяло, я завернул в него свою малышку и вышел со скотобойни, крепко прижимая ее к себе и стараясь согреть. На обратной дороге к дому нас овевало холодным ветром.

Когда я, наконец, распахнул заднюю дверь, все голоса в доме замолкли. Волоски на затылке встали дыбом. Я готов был драться с любым ублюдком, который решил бы встать у меня на пути.

— Бермуды, — рявкнул я, — приготовь моей девочке поесть и принеси ко мне в комнату.

— Какого хрена? — воскликнул Дракон.

Я бросил на него уничтожающий взгляд, после чего Дракон поднялся и хрустнул позвонками в шее. Тут же вскочил Катана, преграждая ему путь.

— Президент, — начал было Фильтр, но я качнул ему головой.

— Ей нужно поесть, помыться и согреться, мать вашу, — объяснил я, мои слова звучали отрывисто и сердито. — Кто, черт возьми, хочет со мной поспорить?

Фильтр и Святоша обменялись взглядами, а потом мой вице-президент поднял руки в капитулирующем жесте.

— Делай, что должен, Койн. Мы тебя прикроем, — заверил меня Фильтр.

Несколько парней стали что-то сердито бормотать, но я их проигнорировал. Я понес мою малышку в комнату, а потом зашел в ванную. Она все еще отчаянно прижималась ко мне, когда я стал наполнять ванну горячей водой. Потом я попытался оторвать ее от себя, но девчонка всхлипнула.

— Хочешь пузыри? — спросил я, похлопав ее по спине.

— Пожалуйста, пап, — всхлипнула она.

«Не Блэр. Не Блэр. Не Блэр».

Но я чувствовал, что она моя.

Наконец, мне удалось аккуратно отцепить ее от себя и поставить на ноги. Я добавил в воду пену, лежавшую под ванной, чтобы у моей малышки были пузыри. А потом и всякого девчачьего дерьма Сторми, которое она оставляла по всему дому, за что я сейчас был ей благодарен.

Вскоре в ванной запахло лавандой.

— Залезай, — сказал я, указав на воду.

Она сбросила одеяло и осторожно ступила в горячую воду, а потом зашипела и даже заскулила, но вскоре осела, погрузившись в ванну. С пузырьками на воде девчонка казалась такой маленькой. Темные волосы прикрыли ей лицо, когда она уставилась вниз на воду.

— Хочешь, чтобы я искупал тебя, малышка?

Святое дерьмо. Это сработало. Я знала, что лезть к нему по поводу дочери, рискованно, учитывая, как сильно его это преследовало, но все сработало. Койну было жаль свою дочь. И каким-то образом он спроецировал свою жалость на меня. Теперь же ему хотелось спасти ее.

Единственное, что было у меня в голове на тот момент: выживание. И если ради этого нужно было играть роль Блэр, я стану. Что угодно, лишь бы Койн обращался со мной, как с человеком, а не пленницей. В нем словно щелкнул переключатель. Из психопата он превратился в отца. Меня не волновало, как и почему это произошло, лишь то, что все уже случилось.

Койн опустился на колени рядом с ванной, достал кусок мыла, две бутылочки чего-то, что должно было быть шампунем и бальзамом, и мочалку. Взяв последнюю в руки, он опустил ее в медленно поднимавшуюся воду. Когда Койн провел мокрой мочалкой по моей спине, прогоняя холод, я застонала. Тепло так приятно ощущалось, расслабляя ноющие мышцы. Он нежно мыл мне спину и плечи, а потом лицо и шею. Койн действовал последовательно, словно смывал грязь с ребенка. Я не сопротивлялась и не пыталась соблазнить, просто позволила ему очистить меня от ужасов последних двух месяцев. Проведя мочалкой по бедрам, Койн убрал с меня напоминания о Магне, после чего я вздохнула с облегчением. Закончив, он указал мне на воду.

— Смочи волосы, чтобы я смог вымыть их.

Я выполнила его просьбу и снова села. Койн прыснул шампуня на волосы, а потом принялся втирать в кожу головы. Его нежность сломала что-то внутри меня. Я начала плакать, поскольку мне очень хотелось, чтобы кто-то заботился обо мне так все время. Я ненавидела свою жизнь и людей, окружавших меня. Никто не приносил мне ничего, кроме душевной боли и головной. Однако то, что происходило сейчас, казалось чем угодно, но только не болезненным. Словно все было правильно.

— Ш-ш-ш, — проворковал Койн, — не плачь, милая.

— Ты такой нежный и заботливый. Я не хочу, чтобы это исчезло.

Он приподнял мою голову за подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Это никуда не денется.

Слезы текли по щекам. Я кивнула, хотя и не верила ему. Удивив меня своим поступком, Койн склонился и поцеловал меня в нос.

— Давай закончим.

Остальная часть помывки прошла быстро, а потом он завернул меня в огромное полотенце. Койн уже подхватил меня на руки, но я коснулась его щеки, чтобы остановить.

— Можно я почищу зубы? Во рту все еще ужасный привкус после того, как меня тошнило.

Он нахмурился, и в его темных глазах мелькнула боль.

— Конечно.

Стойка рядом с раковиной, на которую меня усадил Койн, оказалась холодной, и я задрожала. Он тем временем взял зубную щетку и положил на нее пасту. Койн следил за мной подобно ястребу, пока я чистила зубы. И как только закончила, он отнес меня в спальню, посадив на край кровати. Порывшись в ящиках, Койн вытащил для меня спортивные штаны и толстовку. Я не стала сопротивляться, позволив ему стянуть полотенце и одеть меня.

— Согрелась? — спросил он, его брови сошлись на переносице, выдавая беспокойство.

— Да, пап.

Похоже, мои слова его обрадовали, поскольку он улыбнулся. Однако улыбка тут же исчезла, когда кто-то постучал в дверь.

— Что? — рявкнул Койн.

— Принес еду, — также недружелюбно ответил Бермуды.

Койн нежно погладил меня по щеке, а потом подошел к двери, распахнул ее и забрал тарелку. Бермуды также протянул ему колу. Койн отпустил его, хлопнув дверью, а потом вернулся ко мне и сел рядом.

Желудок взбунтовался против запаха еды. Тушеное мясо. Такой богатый и насыщенный аромат. Задрожав, я схватилась за булку с маслом. Медленно отрывала кусочки и ела, что помогло справиться с тошнотой, и вскоре чувство голода взяло верх. В конце концов, к моему большому удивлению, я расправилась со всей тарелкой. Выпив большую часть колы в бутылке, я вдруг почувствовала такую усталость, что едва могла держать глаза открытыми.