Когда закончится война (СИ) - Страница 28

В школе нас даже какое-то время называли парой. Но, как ни странно, я ни разу в жизни не воспринимала его как своего парня. Он просто мой человек, с которым мне легко общаться. Только... В последнее время мне все тяжелее найти с ним общий язык. Что-то неуловимо изменилось, и теперь я не могу вести себя с ним как раньше.

Осознание этого крайне меня огорчает. Перебираю в памяти свой последний с ним разговор, и понимаю, что наша ссора по этой причине далеко не первая. Мы стали ссориться довольно часто, и все из-за того, что не можем понять друг друга. До недавнего времени я твердо была уверена в том, что я права. Но теперь, когда я гляжу на ситуацию с его точки зрения, начинаю сомневаться в своем утверждении. Получается, я действительно эгоистка, которая требует постоянного внимания к себе и беспрекословного исполнения всех моих требований?.. Хотя, с другой стороны, я же не просила ничего криминального. Я хотела всего лишь уехать из того лагеря.

Хотела, хотела, хотела... Я всегда чего-то хотела. И всегда все, что для меня делали, было не так.

А как же Лидка?.. И в том, что она вынудила меня ввязаться в драку, виновата снова я. Я же всю смену донимала ее колкими высказываниями в ее адрес, а однажды при Феликсе даже выставила рыжую в нелепом свете. И еще удивлялась, почему он не смеется над моей шуткой...

Получается, этот образ 'Вики-обиженной-всеми-девочки' был просто-напросто мною выдуман? И все мои неприятности из моего же недовольства и вечного раздражения? Если честно, я уже и не помню, когда в последний раз улыбалась кому-нибудь. Может быть, Феликс поэтому и стал холоднее относиться ко мне?..

Перевожу дыхание и опускаю голов на свои руки. Если бы я вовремя придержала язык за зубами, баба Нюта была бы сейчас жива. А ведь я даже испугалась рассказать обо всем Тихону.

Тихон. Ему я тоже вру. И самое страшное, что я уже потихоньку начинаю забывать, где правда, а где мое вранье. Так можно и потеряться...

В глазах помутнело. Смаргиваю с ресниц слезы и втягиваю в себя воздух. Если я вернусь назад, немедленно все исправлю. И надо будет извиниться перед Феликсом. Я уже даже не буду злиться на него за то, что он уезжает в Лондон, оставляя меня здесь. Я буду счастлива даже тому, что он просто позвонит мне, и я услышу его голос.

Да, велика цена за ошибки людей. За мою расплатилась собственной жизнью ни в чем не повинная старушка.

Стираю слезы тыльной стороной руки и поднимаюсь со ступеньки. Слезы теперь не помогут. Я не дома, где можно было бы закатить истерику, и все тот час же исполнили. Теперь придется думать головой, прежде чем что-то сделать. Но меня утешает одно: еще не все потеряно и у меня есть шанс все исправить.

И, словно в насмешку над моими мыслями, впереди показывается длинная фигура того самого странного мужчины. Этот человек сразу же напомнил мне мои ночные приключения. Почти на автомате спрыгиваю со ступенек в кусты. Не хочу, чтобы он меня заметил.

Прячусь в сиреневом кусте. На всякий случай закрываю нос ладонью, чтобы не дай бог не чихнуть.

Мужчина проходит мимо, словно бы и не заметив меня. Может быть, он действительно так задумался, что и не видел, как я сиганула с крыльца, а, может, решил мне подыграть. Но я уже чувствую, что ничего путного из моей затеи все равно не выйдет. Когда я уже собираюсь покинуть свое укрытие, боковым зрением неожиданно замечаю Генку, который спешит навстречу тому незнакомцу.

Они стоят слишком далеко от меня. И я не могу услышать, о чем они говорят. Генка отчаянно жестикулирует, а на его лице выражено такое страдание, что по неволе становится его жаль. Незнакомец, по-видимому, хочет отделаться от надоедливого парня, но рыжий всеми силами старается его удержать.

Мужчина отстраняет Генку в сторону и широким шагом идет вперед. Парень какое-то время стоит и смотрит ему в спину. А затем вдруг очень громко восклицает: 'Они и тебя, дурак, уберут!' Незнакомец, как по команде, резко поворачивается и подходит к парню почти вплотную. А потом вдруг замахивается и влепляет ему пощечину.

От неожиданности вздрагиваю. Вижу, как Генка пошатнулся, но все-таки сумел сберечь равновесие.

А мужчина тем временем как ни в чем не бывало, легким шагом двинулся дальше, засунув руки в карманы.

Генка еще несколько секунд стоял на дороге, испуганный и растерянный, и смотрел ему вслед. А затем развернулся и бегом направился в мою сторону.

Вздрагиваю и еще сильнее вжимаюсь в кусты. Сперва мне вообще показалось, что он несется прямо на меня. И с облегчением выдыхаю, когда он, взметая клубы пыли, словно табун лошадей, пробегает мимо.

Дожидаюсь, пока он скрывается вдали, и осторожно выбираюсь из-за куста.

Определенно, одной иглой тут теперь не обойтись. Я вообще стала черт знает на кого похожа. Наклоняюсь и пытаюсь отряхнуть грязь с одежды, но лишь еще сильнее размазываю ее. Разозленная, рычу и топаю ногой. Хоть целиком меня теперь стирай...

Зато небо проясняется. Редкие тучки плывут по небу, но сквозь них уже вовсю светят лучи солнца. Однако хорошая погода совсем не приносит мне никакой радости.

Злясь на того мужчину и на себя саму, поднимаюсь по ступенькам и захожу в дом, громко хлопая при этом дверью. И куда же все могли подеваться? Я, вообще-то, хочу есть.

Громко топая и оставляя после себя грязь, не разуваясь, прохожу прямиком в комнату с печью. Окидываю мрачным взглядом пустые кровати и убеждаюсь в том, что дома действительно никого нет. Хотя, возможно, в той маленькой комнатке, смежной с моей, спят люба и Вера. Но заходить я туда не буду. Если я их случайно разбужу, придется с ними возиться. А нянчиться с детьми - самое последнее, что я люблю делать в жизни.

Без колебаний прохожу в угол комнаты и начинаю шарить рукой на полке за печью. Пальцы нащупывают какие-то холщевые мешки, несколько жестяных коробок - и ничего съедобного! А, если еда какая-нибудь и есть, то в неприготовленном виде.

Разочарованно вздыхаю и опускаюсь на кровать. Пружины недовольно скрипнули, прогнувшись под моим весом.

Подпираю голову рукой и немигающим взглядом гляжу на стену. Раз поесть не получилось - будем ждать Лилю. Уж она-то, в отличие от меня. Сможет что-то приготовить. А потом надо будет поделиться с ней своими подозрениями. И наконец-то попросить иглу и мыло. Даже на войне девушка должна выглядеть женственнее, чем я сейчас.

Понимаю, что сейчас мою голову занимают самые глупые мысли. Я размышляю о чем угодно, но не о действительно важных вещах. В моей ситуации более здравомыслящая девочка, нежели я, уж точно не ломала голову над тем, как выпросить еду или помыться. Самое важное - понять, кто же этот незнакомец и на чьей стороне он ведет свою игру.

Слышу доносящийся из угла скрип отворяемой двери. Поднимаю голову и немею от удивления. Неужели этот странный человек действительно меня преследует? Он стоит на пороге в обществе Лили. Причем последняя очень мило улыбается, разговаривая с ним.

Дергаюсь и встаю с кровати. Мужчина смотрит прямо на меня, в упор. Его взгляд изучающее и, я бы даже сказала, оценивающе, скользит по мне. Наконец, он меня узнал. Замечаю, как на его лице проскользнуло едва заметное удовлетворение. Словно я - экспонат, который ему придется изучить. Именно это намерение я вижу во всем его внешнем виде.

- Спасибо, что согласились придти, - буквально светится от счастья молодая женщина. - Я уж извелась вся. Не знаю, что и делать...

- Пустяки, - говорит он слегка хрипло. Прокашливается и продолжает: - Что с твоей печью не так? Рассказывай.

Лиля проводит его к печи. Отскакиваю в сторону, уступая дорогу. Исподтишка продолжаю наблюдать за ним. Причем мужчина тоже изредка кидает на меня внимательные взгляды.

Наконец я начинаю чувствовать себя совсем неуютно. Пячусь назад, желая покинуть комнату. И зачем он только приперся сюда?..

- А что с Анной Владимировной? - вдруг спрашивает он, обращаясь к Лиле. - Я краем уха слышал, что что-то ночью произошло с ней...