Когда закончится война (СИ) - Страница 27

Вот она подходит ко мне почти вплотную, и я вижу перед собой Генку. Рыжая гусеница (как метко его окрестила острая на язык Катя) робко проходит мимо меня и стучит в дверь. Парень то и дело вздрагивает и передергивает плечами, то ли от холода, то ли, что более вероятно, от страха.

На стук дверь распахивается, заставляя Генку нервно подпрыгнуть на месте от неожиданности. На пороге я вижу того косого немца, который является главным среди немцев.

- Пришел? - вместо приветствия громко спрашивает фриц.

- Герр, потише! - прикладывает палец к губам парень и жестом показывает, что хочет пройти.

Немец морщится, но отступает в сторону, пропуская ночного гостя в дом.

Дверь хлопает, закрываясь, а я вздыхаю с облегчением. Меня не заметили.

Задерживаю дыхание, прислушиваясь к звукам, доносящимся из дома. К моему счастью, они прошли как раз в комнату, под окнами которой я сидел. Какое-то время я слышу удивленные и какие-то слишком веселые возгласы. Потом наступает тишина. Наверно, Косой призвал всех к порядку.

- Говори, - доносится до меня все тот же каркающий голос. Несколько секунд я слышу только скрип половиц. Вероятнее всего, это Генка переступает с ноги на ногу. Представляю его среди фашистов: такой жалкий, испуганный, с дрожащими руками и бегающими маленькими глазками... От отвращения меня передергивает.

- Вы меня просили придти... Зачем? - мямлит он. Никак не может собрать слова в кучу и высказать ясную мысль. Пусть и не совсем умную, как чаще всего у него случается, но хотя бы понятную для восприятия.

- Мы не просим, - снова перебивает его кто-то. - Мы только приказ!

- Прошу прощения, герр, - тут же понижает голос Генка. - По вашему приказу я здесь...

Невольно я тут же подаюсь вперед, не пропуская ни одного слова. Зачем же понадобилась немцам эта гусеница?

- Что ты знать о той девочке... Кате?

- Я? Да о ней вообще никто ничего не знает... Вот я вам могу рассказать об одном парне, он тот еще хитрец...

Сжимаю зубы, понимая, что Генка имеет в виду меня.

- Не тяни время, - грубо торопит его главный. - Мы ясно сказать, о ком тебе говорить.

До меня доносится судорожный вздох. Генка снова вздыхает и начинает говорить:

- Да не было ее тут никогда... Но она как будто Белинских знает. Я видел ее вместе с Тихоном. Она, кажется, у них живет...

- И все? Я скоро разочаруюсь в тебе. Мало, мало ты знать...

- Я правда не знаю ничего больше, - уже еле лопочет Генка. -Я же узнал, у кого она живет...

- Donnerwetter! - кричит в бешенстве немец, и что-то тяжелое опускается на подоконник. Скорее всего, он ударил по нему кулаком.

Тишина. Все молчат, а Генка, как я с легкостью могу предположить, даже боится дышать. Снова чувствую неприятный табачный дым. Кто-то курит трубку.

Наконец, немец прерывает молчание.

- Идти назад. Август тьебя проводить!

Вновь раздаются шаги, и из дома выходят две фигуры. Генка спускается по ступенькам, оглядывается на сопровождающего его немца и робко предлагает:

- Дальше я сам, спасибо...

Немец рыжего не понял. Наоборот, он еще ближе подошел к Генке и схватил его за локоть.

Даже отсюда я могу видеть, как напрягся парень. Глаза от ужаса расширены, и рыжие волосы топорщатся в разные стороны, как наэлектризованные.

- Идти! - хрипло командует Август, толкая Генку вперед. Рыжий спотыкается и делает несколько быстрых шагов, чтобы не упасть.

Наблюдаю за ними из своего куста и молюсь, чтобы меня не заметили.

Немец выпускает рыжего из рук, и лезет ладонью к себе в карман. И тут с Генкой случается что-то невероятное. Он подпрыгивает на месте, словно ужаленный, с хрипом выдыхает и кидается на своего провожатого. Немец от неожиданности отступает на шаг назад и спотыкается обо что-то, валяющееся на земле. Тем временем Генка толкает его обеими ладонями в грудь, помогая таким образом ему упасть, а сам сразу же отскакивает в сторону.

Немец ужасно пьян, поэтому даже легкого толчка хватило бы, чтобы его повалить. Фриц с кряхтением заваливается назад и тяжело падает на землю, ударяясь головой о сложенные в стопку полена. Его рука откидывается в сторону, и из нее выпадает кисет с табаком. С замиранием сердца гляжу на недвижимого фашиста, пока не понимаю, что он мертв. Генкин толчок оказался для немца смертельным.

Генка стоит над ним и смотрит на немца неожиданно большими от ужаса глазами. Как я понимаю, парень подумал, что фашист хочет его пристрелить, жутко перепугался и неосознанно хотел выбить оружие из его рук. Но вместо этого он, кажется, сам убил врага.

Рыжий стоит так буквально пару секунд. Потом начинает пятиться. И вот он уже убегает со всех ног в сторону своего дома.

Ну что ж. Мне тут тоже делать больше нечего.

Встаю и на полусогнутых ногах перебегаю к соседнему дому и прячусь за ним. Потом стремительно сворачиваю налево и бегу на другую сторону улицы, ближе к собственному дому.

Когда я уже почти достиг своего окна, сзади меня раздаются крики и звуки толкотни. Но я уже далеко. Забегаю в дом и закрываю за собой дверь, чутко прислушиваясь к звукам.

Теперь тишину разрезает выстрел. Он раздался поблизости от нашего дома, в противоположной стороне от штаба немцев. Мое сердце замирает на секунду, а потом начинает колотиться быстро-быстро, словно пулеметная очередь.

Что означает этот выстрел? Что вообще происходит этой ночью?.. И почему Катя так заинтересовала немцев? Вопросы без ответов, а размышлять на эту тему просто нет сил.

Через какое-то время все стихает. Но почти тут же я слышу новые шаги. Кто-то бежит к нашему дому, создавая на своем пути много шума.

Замираю и задерживаю дыхание, чтобы понять, откуда доносится топот. И тут же слышу, что шаги затихли под окнами Катиной спальни.

Приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. Действительно. Это всего лишь Катя переваливается в комнату через окно.

Ничего особенного. Я уже привык...

И снова мои мысли вертятся уже вокруг Кати. Надо же, до чего проницательная девчонка! Все поняла, сразу. И теперь от меня уж точно не отстанет, а все мои попытки переубедить ее не увенчались успехом. Она слишком упрямая.

Не могу сейчас вспомнить, что я почувствовал, когда увидел ее в первый раз. Это было что-то среднее между удивлением и полной растерянностью...

Порой мне кажется, что ею движет только лишь какое-то детское наивное любопытство. Но теперь мне кажется, что за этим стоит что-то другое.

Что и говорить, странная она.'

Двенадцатая глава

Вечер наступил незаметно. Возможно, это из-за того, что я уснула. Уснула, и даже не заметила, как. Да это и неудивительно. Ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз.

Может, надо было рассказать Тихону всю правду? Но ведь тогда пришлось бы рассказать и про все остальное. И про мою встречу с тем незнакомцем, и про мои неосторожные слова.

Совесть пилит меня все сильней. И я уже встаю с кровати с целью немедленно найти Тихона или Лилю, но вспоминаю о той фотографии, которую я взяла из сундука бабы Нюты, и которую мне так и не выпало случая рассмотреть. Достаю ее из кармана джинс. С фотоснимка на меня глядит молодой мужчина, с легкой улыбкой и слегка рассеянным выражением лица. Фотография слегка помялась, и теперь у нее надорван уголок. Расправляю снимок и, не придумав ничего лучше, убираю его обратно в карман.

Мой взгляд падает на разорванную брючину. Подворачиваю ее, дав себе обещание отыскать Лилю и попросить у нее иглу. Не знаю, правда, что из этого получится, но как-нибудь дырку зашью.

Приняв это решение, выхожу из комнаты. В доме непривычно тихо. Не слышно ни Любиного воркования, ни ворчания Тихона. Кажется, что все куда-то ушли.

Выскальзываю из дома и присаживаюсь на верхнюю ступеньку. Смотрю по сторонам. На кажущиеся давно заброшенными серые дома, на пыльную дорогу и на серое небо. Погода весной меняется часто. Еще утром было солнечно, а теперь небо затянуто серыми тучами.

Вспоминаю тот пасмурный день, когда ко мне приезжал Феликс. Я вспоминаю о нем все реже. Это меня слегка удивляет, потому что я уже привыкла о нем думать. Ведь именно Феликс, пожалуй, единственный человек из моего окружения, действительно мне был необходим. Мне без него скучно. И это даже не скука, а какое-то томительное чувство ожидания.