Когда закончится война (СИ) - Страница 25

В растерянности смотрю на дерущихся и не могу сообразить, что мне делать. Единственное, что приходит мне в голову - вылить на них ведро воды. Но вода в колодце. Хватаюсь за веревку и с энтузиазмом утопающего начинаю тянуть ее на себя. После нескольких неудачных попыток мне удается вытянуть ведро.

Разворачиваюсь и выплескиваю на мальчишек ледяную воду. Как по заказу, они сразу прекращают махать кулаками и недоуменно смотрят в мою сторону.

Тихон оказался умнее. Он поднимается на ноги и направляется ко мне. Выхватывает у меня ведро, бросает его на землю. Крепко сжимает мою ладонь и тащит меня подальше от колодца.

Поднимаю на него глаза и понимаю, что он очень злится. С его волос струями стекает вода и рубашка мокрая насквозь. Из носа сочится кровь.

- Тиша, - робко обращаюсь я к мальчишке. - Прости меня...

Сама не знаю, за что я извиняюсь. Ну да ладно. Хуже не будет. Тихон оборачивается на меня и хмуро спрашивает:

- Сильно больно?

Сначала не понимаю, что он имеет в виду. Наконец до меня доходит, что он спрашивает про щеку. Прижимаю к ней ладонь. Кажется, она опухла. И кожа неестественно горячая.

- Потерпи, - бросает мне Тихон. - Придем домой, тетка раствор наведет из подорожника.

Поднимаемся по ступеням и входим в избу. Открываю комнатную дверь и тут же натыкаюсь на удивленный взгляд Лили. Должно быть, она не может понять, что случилось, но уже строит в своем сознании самые страшные ужасы, что с нами могли произойти.

- Что случилось? - ахает она, вставая с кровати и подходя к нам.

- За водой ходили, - хмуро отвечает Тихон. Мальчишка подходит к столу, берет полотенце. Пытается им высушить волосы.

- А где вода? - с довольно глупым видом спрашивает Лиля, беря мое лицо в ладони и разглядывая щеку.

- В колодце, - фыркает Тихон.

Лиля кидает в его сторону растерянный взгляд и поворачивается ко мне, требуя объяснений.

- Да на меня этот псих напал, - возмущенно кручу я пальцем у виска. - Даже не знаю, чего ему от меня было надо...

- Тихон, - шокировано произносит молодая женщина, глядя на племянника. - Ты что же это творишь опять?

- Да не этот, - поясняю я. Тут же понимаю, что сказала глупость. - А тот рыжий. Генка...

Лиля вконец растерялась.

- Да там, у колодца, этот ненормальный, - принимаюсь объяснять я. - Он меня ударил. А Тихон за меня вступился.

С благодарностью смотрю в спину мальчишки, который старательно вытирает полотенцем кровь и, по-видимому, не желает меня замечать.

Лиля поджимает губы и произносит, обращаясь ко мне:

- Садись сюда. Я сейчас приду.

Я послушно присаживаюсь на лавку. Лиля уходит, но через пару минут возвращается. Подходит ко мне и прикладывает к моей опухшей щеке пахнущий травами платок.

- Держи так, - ласково говорит она мне и подходит к племяннику. Тихон отмахивается от нее и садится на стул.

- Ну как хочешь, - обиженно заявляет молодая женщина. - А где же ведро? - вдруг спохватывается она, глядя по сторонам.

- У колодца, - так же хмуро отвечает Тихон. - Сейчас схожу за ним.

- Да бог с ним, с ведром этим, - машет рукой Лиля. - Не нужно. Не ходи.

Мальчишка кидает на тетю косой взгляд, встает и, пошатываясь, направляется к двери.

- Вика, - шепотом спрашивает у меня Лиля. - Скажи мне, все было действительно так, как ты сказала?

С непониманием гляжу на нее. Наконец, понимаю, о чем она думает. Неужели она правда считает, что Тихон способен меня ударить?

- Конечно! - с жаром отвечаю я. - Вы что? Если бы Тихон за меня не вступился, меня бы этот чокнутый на месте и прибил бы.

Молодая женщина успокаивается.

- Я когда тебя отпустила за водой, сразу же пожалела об этом. И Тихона за тобой послала... Ты знаешь, - взволнованно продолжает Лиля, приближая свое лицо к моему почти вплотную и до шепота понижая голос. - Сегодня утром убитого немца нашли. Что теперь будет... Этот фриц, главный ихний, теперь расследование начал. Пока не найдет, на кого вину свалить, не успокоится. Он все говорит, что работает по закону. А ведь все знают, что у немцев этих поганых ни закона, ни совести нет.

Лиля замолкает и в испуге оборачивается на дверь.

- Пойду к Любе, - говорит она мне. Я киваю. Молодая женщина встает и выходит за дверь.

Какое же сегодня число? Считаю по пальцам, сколько дней я уже тут провела. Получается, сегодня двенадцатое мая. В этот день кончается смена в лагере. Сейчас, не попади я в эту передрягу, я была бы уже дома. Интересно, меня ищут?

В памяти всплывают моменты, проведенные с Феликсом. В основном, мы с ним просто бродили по улицам. Думаю, мог ли Феликс вступиться за меня. Думаю, мог бы. Феликс всегда меня защищал. Хотя, надо признать, в последнее время он очень изменился. Стал таким важным.

Ловлю себя на мысли, что я часто стала сравнивать Феликса и Тихона. А вот и он. Легок на помине. Ставит в угол ведро. Идет ко мне.

- Немцы по улице шастают, - доверительно сообщает он мне. - Могут и сюда зайти.

Киваю, словно китайский божок. Краем глаза наблюдаю за Тихоном. Мальчишка сидит и смотрит на меня. Словно хочет что-то сказать.

- Угу, - говорю я, чтобы лишь бы что-то сказать, а не сидеть, как мумия. - Я слышала.

Тихон сопит. Наконец мне становится не по себе от его пристального взгляда. Оборачиваюсь к нему и говорю:

- Ты что-то хочешь спросить?

Мальчишка смущается. Отрицательно качает головой и отсаживается от меня.

Внезапно я слышу какие-то доносящиеся из сеней звуки. Встаю с места и тревожно вглядываюсь в дверной проем. На пороге тут же возникает фигура фрица. Немец подходит ко мне вплотную и каркает прямо в лицо:

- Ти убивать Август! - желваки на его лице ходят ходуном. Косой глаз нервно дергается.

На меня накатывает волна ледяного ужаса, совсем как в тот раз, когда немцы были здесь.

- Я никого не убивать, - робея от ужаса, промямлила я.

Косой фашист говорит что-то короткое и резкое, обращаясь к своим спутникам. Один из них отделяется от группы и подходит ко мне. Я вздрагиваю и отступаю. Тогда немец хмурится и протягивает ко мне руку.

- Не трогай ее! - раздается громкий голос. Я гляжу за спины солдат и вижу там Тихона.

Фашист тоже его заметил. Он грозно оборачивается и смотрит прямо в лицо мальчишке.

- Что ти сказать? - в гневе восклицает немец.

- Я сказал, чтобы ты ее не трогал. Она никого не убивала.

Гляжу в лицо Тихона. Оно почти спокойное. Его волнение выдают только плотно сжатые губы.

Главный немец долго смотрит на мальчика, но вскоре отвечает. Его голос на удивление звучит спокойно.

- Поступил сведение, что она убить Август.

- Проверьте ваши сведения, - тихо, но внятно говорит Тихон. - Они неверные.

Минуту фриц стоит, не двигаясь. Затем сужает свои и без того маленькие глазки и говорит:

- Я проверить.

Затем выдает по-видимому какую-то команду на немецком. В сопровождении своего конвоя покидает комнату. На пороге он оглядывается и, глядя прямо на меня, добавляет:

- Все равно скоро всем по праву. Когда время придти...

Мы остаемся с Тихоном в комнате одни. Я устало опускаюсь на скамейку и закрываю ладонями лицо.

- Я даже знаю, откуда у него эти сведения, - мрачно цедит Тихон.

Он подходит ко мне. Присаживается рядом, аккуратно трогает за плечо.

- Давай только тетке Лиле не будем рассказывать?

- Конечно, - соглашаюсь я.

- Это Генка их на тебя натравил, - зло шипит Тихон. - Мерзавец!

Внезапно меня осеняет. Я быстро поднимаю голову и начинаю убежденно говорить:

- Это Генка рассказал немцам о партизанах! - выпаливаю я, даже привстав с места. - Больше некому!

- Забудь о партизанах, - неожиданно зло рычит на меня мальчишка. - Это все чушь, слышишь?

От неожиданности падаю обратно на скамейку. Как же можно быть таким упрямым? Неужели он действительно не замечает того, что происходит вокруг?

- Думай, как хочешь, - уже кричу я на него. - А мне зря не веришь.