Когда соблазняет женщина - Страница 2

– Не велик труд помыть несколько тарелок и кастрюль, – говорила она. – Зато лишние пять тысяч у нас в кармане. И официантка не нужна. Пока я готовлю, ты все подашь, уберешь и посчитаешь.

Посчитаешь на языке Ирины Руслановны означало – обсчитаешь. И Алена послушно кроила и выгадывала так, чтобы иметь с каждого клиента хоть небольшую, но прибыль. Конечно, хозяин привозил мясо, овощи и деликатесы. И следил за тем, чтобы количество израсходованной провизии совпадало с количеством проданных за день блюд. Но Алена с мамой покупали по дешевке другие продукты, а потом варили, жарили и тушили из них вполне удобоваримые блюда, оставляя хозяина с носом.

– Чего ты морщишься? – удивлялась Ирина Руслановна. – Подумаешь, яблочко с одной стороны битое. И что? Обрежь гнилое! Остальная часть ведь хорошая! И получится отличная начинка для пирожка.

Точно так же поступали с луком, картошкой и другими овощами.

– В четыре раза дешевле! – бухтела Ирина Руслановна. – Не морщись!

И Алена привыкла, что они никогда не берут ничего первого сорта. Только второй или даже ниже. И ничего, всегда прокатывало. Сложней было с мясом, курятиной и яйцами. Согласитесь, если яйцо испорчено, то тут уж трудно что-то придумать. Ну что же, бывало и такое. Выбрасывали.

Однако копейка к копейке, а денежки на вожделенную комнату копились. Вот и вчера Алена поехала с мамой в универсам народных цен. Далеко, через весь город. Сначала на метро, потом на трамвае. С тележками туда, с гружеными тележками обратно. Порылись в сомнительного качества товарах, выбрали что получше и подешевле. И, уставшие, принялись сортировать, мыть, чистить и резать овощи на завтрашние салаты.

– В результате выходных у меня не было, – жаловалась Алена своей подруге Наташке. Девушки жили в одном дворе. Дома у них были разные, но двери выходили в один двор-колодец. Поэтому ровесницы сначала играли в одной песочнице, потом ходили в одну школу, потом просто частенько ходили вместе гулять по центру города, встречая и провожая белые ночи, празднуя пивной фестиваль и день рождения города. А также все другие новые и старые праздники, какие только остались.

Наташка, в противоположность хрупкой и чернявой Алене, была рослой и склонной к полноте особой. Она была замужем, при этом – счастливо. Во всяком случае, мама Алены считала именно так. Муж у Наташки был шофер. Но два года назад он купил грузовик и начал работать сам на себя, развозя грузы по частным заказам. Получал он прилично, но и пахал тоже. Два кредита, маленький ребенок и избалованная жена требовали своего. Малышу – дорогую игрушку, ей – колечко с брильянтом.

С ребенком сидела бабушка. А Наташка целыми днями либо валялась на диване и смотрела телевизор, либо шаталась по магазинам, либо сидела в салонах красоты, пытаясь придать своей простоватой физиономии хоть какое-то подобие шарма.

Денег на это уходило немыслимо много, а результат отсутствовал. Наташкина простоватость перла из нее, как тесто из кастрюли. Узенькие глазки, нос картошкой, бесцветные волосы и фигура «Мадам, где будем делать талию?». За что Наташку любил или, во всяком случае, терпел ее муж, Алена никогда не понимала. И неустанно поражалась, когда Наташка хвасталась очередным подарком муженька – брильянтовым кольцом, колье или шикарным платьем. Дима что же, не понимает, что колье на его жене как на корове седло? Да и платье сидит на ней не многим лучше!

Больше всего, как ни странно, подходили Наташке спортивные костюмы. Они скрывали ее фигуру и по крайней мере не предназначались изображать то, чего не было и в помине. К тому же Наташка не обладала ни добротой, ни жалостливостью, которые бы как-то красили ее. Вот и в тот вечер она не стала сочувствовать Алене.

– Дура ты, вот и весь тебе мой сказ! – равнодушно обронила она. – Сама себе каторгу устроила, а теперь жалуешься!

– Тебе хорошо говорить. У тебя муж. Он тебя содержит.

– Содержит! И всегда содержать будет. А тебе кто мешает? Выходи замуж и лезь на шею к супругу!

– Так ведь нет никого.

– А ты и не ищешь! Уцепилась за своего торгаша. А он женат! У него двое детей! Он на тебе никогда не женится. И спонсор из него фиговый!

– Ну, все-таки золотой браслет мне на день рождения подарил.

– Браслет! – фыркнула Наташа. – Это за то, что ты с ним по первому его звонку всегда готова? Да еще бесплатно? Да еще с ним одним и вот уже… Сколько вы вместе?

– Девять лет.

– Вот я и говорю! Маловато одного браслета будет. За девять-то лет! И… сколько абортов ты от него уже сделала? Три? Пять?

– Не важно.

– Еще как важно! Ты погубила свое здоровье и молодость. А он тебе взамен золотой браслетик. Тьфу! Дура ты и есть!

Алена спорить не стала. Она и так понимала, что Наташка права. И во всех своих бедах мы всегда виноваты в первую очередь сами. Но… Но легче от этой мысли не становилось. И даже почему-то захотелось поплакать. После общения с Наташкой всегда так. И зачем она вообще поперлась с ней в это дурацкое кафе? Наташке что, ей скучно, вот и вытащила ее. Дескать, кофе попить да пирожных поесть. Хотя какие пирожные?! Есть она тут ничего не будет. С тех пор как они с мамой стали работать в кафе у этого их Александра Федоровича и познакомились со всей кухней, Алена в рот ничего не брала в общественных местах. Не могла. Представляла, из чего это все готовится. И не могла. Ее просто тошнило.

А Наташка лопала. Лопала и говорила. Хвасталась, раздуваясь от собственной ловкости и сообразительности. Так что под конец Алене даже стало казаться, что Наташка сейчас просто лопнет. Так они и сидели. Одна гнула пальцы, а вторая униженно слушала, проклиная саму себя в душе и недоумевая, зачем она вообще все это терпит?

Из кафе Алена позвонила Алешке. Может быть, хоть он скрасит ее жизнь? Если бы приехал, они могли бы покататься на его машине по городу. Весна же! Или бы поехали за город. Погуляли бы там по лесу, подышали свежим воздухом. Хоть какое-то удовольствие. И, возможно, жизнь тогда покажется веселей.

Но Алешка трубку не снял. Оно и понятно. Воскресенье. Вечер. По выходным и по вечерам Алешка трубку никогда не брал. Был с семьей. Изображал примерного семьянина. И на то, что творится в душе его любовницы, ему было плевать. По крайней мере до понедельника.

На обратном пути Алена по привычке заглянула в свой почтовый ящик. Там что-то белело. Интересно, счет прислали за телефон или рекламная брошюра? Алена открыла ящик, и сердце ее дрогнуло. Конверт. Ни мама, ни она сама писем не получали уже много лет. Не писал им никто. И сами они никому не писали. К чему, если есть телефон?

К тому же конверт, когда Алена его достала, выглядел необычайно солидно. Длинный, плотный, и адрес отпечатан, а не написан от руки. Глянув на обратный адрес, Алена ничего не поняла. Какая-то адвокатская контора. Зачем она им понадобилась? А в том, что конверт был адресован именно ей, Алена не сомневалась. Имя стояло ее. И адрес тоже был указан правильно.

Так с письмом в руках Алена и поднялась к себе домой.

– Что это у тебя? – сунула нос мама, встречающая дочку в дверях. – Письмо? От кого?

– Не знаю. Адвокатская контора.

Мама неожиданно сильно побледнела. Но в полумраке коридора Алена этого не заметила. Она расшнуровывала ботиночки и беспокоилась о том, как бы не порвать тонкие колготки. Ведь придется покупать новые. А это двести, а то и двести пятьдесят рублей. А эти она носит всего второй месяц, и ни одной зацепочки на них еще нет.

Когда Алена спохватилась, то обнаружила, что осталась одна – ни мамы, ни конверта рядом с ней в прихожей нет. Девушка прошла в комнату и испуганно замерла у косяка. Ее мама сидела за столом, стоящим прямо под люстрой. И читала письмо. При этом по ее лицу текли самые настоящие слезы, а сама она бормотала себе под нос:

– Не может быть! Нет! Не верю!

– Мама! Что случилось? Какое-то несчастье? Кто-то умер?

Ирина Руслановна подняла на нее покрасневшие глаза и кивнула:

– Умер! Умер, и это счастье! Твое счастье, доченька! Господи, я уж и не верила, что это случится!