Когда смеется дьявол - Страница 4

Руки Хозяина тряслись, и он заблокировал пусковые механизмы, а затем вообще передал управление компьютеру, а сам корчился в кресле, пожираемый невидимым мозговым червем-паразитом, садистом и палачом.

Стемнело, похолодало, и совершенно естественно парочка оказалась в комнате с узкими окнами, а на столе неизвестно откуда возникла бутылка какого-то вина, а всего в нескольких километрах тот, другой, расспрашивал соседей — не знает ли кто, куда ушла…

А рядом, в двух шагах, высунув острый нос из глухой стены, висела Машина, и полуослепший от небывалого приступа Хозяин не отрывал глаз от первоисточника боли… и всей этой истории.

И наконец, дело закончилось тем, чем и должно было закончиться… и чем уже закончилось раз — столько десятилетий назад. И девушка словно опомнилась, когда усы оказались рядом с ее губами, и попыталась остановить… и остановиться, а Хозяин, стиснув зубы до скрежета, включил синхронизацию, и вывалился в комнату, окутанный облаком огня из-за температурных перепадов, темпоральных флуктуаций и прочих пост-эффектов незавершенной синхронизации.

Пахнуло озоном и почему-то серой.

— Что это? — вздрогнула девушка.

— Где? — не понял усатый. — Ничего. Тебе показалось.

И Хозяин взвыл, натолкнувшись на невидимый и непреодолимый барьер, и истерически заверещала сирена, предупреждая о перегрузках, и Машина

— сама Машина, грозное, непревзойденное и непобедимое чудо-чудовище, порожденное то ли разумом человеческим, то ли его сном, — медленно отступила, отрываясь, насколько возможно, от реального мира.

Это была первая неудача. Первая за весь период проекта.

А время все шло. И Хозяин, лихорадочно перебрасываясь потоками цифр с компьютером, перегружая сенсоры, видел, как в другом конце комнаты усатый стаскивал с девушки брюки и свитер.

А когда примерный результат был готов, на кровати тоже все было готово.

— Не может этого быть!!! — Хозяин взревел, как раненый зверь, и в бессильной ярости сдавил гашетки, выбросив из-под куцых крыльев Машины две молнии, способные испепелить по большому городскому кварталу каждая.

И они вернулись, отраженные все той же невидимой темпорально-энергетической стеной, и находясь в одной временной плоскости с Машиной, ужалили ее, и Машина вздрогнула и затряслась, защищаясь от собственного удара.

Энергий, необходимая для малейшей коррекции — даже просто для появления в комнате — оказалась огромной. Неземной. И даже не звездной. Не меньше десятка звезд можно было бы потушить этой энергий.

— Этого не может быть!!! — с какой-то странной, просительной интонацией бормотал Хозяин. — Это же не Манхэттенский проект. Это же просто маленькая, незаметная коррекция личной жизни ничем не прославившейся незаметной девушки… Ты ошибся, компьютер. Ты врешь, проклятый ящик!!!…

И в ярости разбив кулак о панель, он понял, что жизнь эта не была личной и незаметной — это была ЕГО жизнь, жизнь хозяина планеты, и все развитие человечества находилось в прямой связи с этой ночью и с этой девушкой, и что все это было предопределено заранее, а все, что он мог теперь сделать — это бессильно смотреть, как усатый — впрочем, он знал, конечно, его имя, фамилию и основные анкетные данные — тем временем уже…

Из противоположной стены комнаты вывалилось что-то огромное, крылатое, страшное, и сенсоры взбесились, предупреждаю о том, что ЭТО находится в той же временной плоскости, а, следовательно, МОЖЕТ представлять опасность, и все рефлексы и программы странного монстра, образованного связью мозга с компьютером, взмолились:

— Убей!!!

Сработали все системы бортового оружия, и неизвестный пришелец оказался в самом центре ослепительной пламенной сферы, и исчез, растворившись в облаке элементарных частиц.

Машину подбросило, двигатели брызнули искрами в разные стороны, и Хозяин потерял сознание от чудовищной перегрузки.

А очнулся от едкого запаха горящей пластмассы, сильного жара где-то за спиной и истерического визга сенсоров — это компьютер пытался доложить о куче неисправностей и повреждений. Кабину заполнял азот, а из двигательного отсека сквозь трещины сочилась пена — Машина всеми силами пыталась бороться с пожаром.

А там, ВНИЗУ?

А там уже все закончилось, и девушка, почему-то всхлипывая, смывала следы прошедшего водой из графина, и мужчина, тоже не очень-то довольный, угрюмо смотрел куда-то в сторону.

Вот и все…

Все?!

И как будто и не было груза десятилетий, и Хозяин, снова увидев то, что узнал столько лет назад, лихорадочно заработал головой и руками, спасая Машину — и себя, а затем, стабилизировав ситуацию, снова выдавил полный форсаж из поврежденного реактора и бросился вниз, еще глубже в океан прошлого, в надежде найти критическую точку, где с меньшим расходом энергии он смог бы своротить историю на другой путь…

— не дать им встретиться,

— отвлечь внимание,

— сообщить тому, другому, где она,

— убить ее до знакомства, в конце концов!!!

Синтез-блок мозга с компьютером работали на грани перегрузки, искали и отбрасывали варианты, а руки делали свое, и когда Машина уже падала в черную бездну прошедшего, сработала логика, и компьютер успел подбросить сознанию еще одно понятие — петля.

Это показалось воплощением ужаса. Хозяин вздрогнул, вскрикнул, но не успел даже инстинктивно прикрыть руками лицо, когда рядом появилась вторая — или все-таки первая? — Машина и ударила всем бортовым оружием.

В последний момент проскочила мысль, что все эти годы он хотел, дико, невероятно хотел узнать — что же произошло там, в комнате с узкими окнами.

И вот. До конца и не получилось.

Свет! Свет!! Свет!!!

Он ослепил даже сквозь фильтры скафандра, удар чуть не разорвал внутренности и не размазал их по панелям… но не убил.

Сознание действовало. В первый момент он удивился, только потом в оглушенном мозгу всплыло — «петля».

— Вот оно что, — безразлично протянул он. — Значит, теперь я буду вечно болтаться в этом вихре…

Перед глазами услужливо всплыла школьная аналогия — водоворот. Вихрь, оторвавшийся от основного потока и бессмысленно кружащийся где-то в стороне. И случайная щепка, с каждым оборотом все приближающаяся к центру. Ближе, быстрее, еще быстрее…

И вдруг все замерло. Кто-то — а может, что-то? — появился рядом. Что-то неуловимо-близкое, родное и ненавистное, нежно-враждебное. Через мгновение он уже знал, что это.

Точнее, кто это.

— Здравствуй… — голос-шепот, едва уловимый шелест, мгновенная мысль — и пустота.

— Это ты, — с трудом прохрипел он. — Ты. Ты!

— Я… — все тот же чуть слышный шелест.

— Ты пришла…

— Да…

— Но тебя нет.

— Конечно, нет. Но я здесь…

— Зачем?

Невидимая и неощутимая, она проникла в самые глухие углы сознания, пронеслась там стремительным и опустошающим вихрем и в виде легкой дымки появилась снова.

— Тебе же плохо без меня…

— Да, — он облизал внезапно пересохшие губы. — Очень плохо.

Он уже знал, что будет дальше.

— Почему же ты от меня уходишь?..

Вкрадчиво и неуловимо она вмешивалась в работу сознания, изменяла что-то — что-то неуловимо малое, но важное, и через минуту Хозяин уже не мог отличить свои мысли от измененных.

— Потому… Потому что… — он взглянул вниз, на застывшую парочку и мгновенный прилив боли и ярости смел все мысли, и черная волна ненависти захлестнула мозг. — Вот почему!!!

В самоубийственном порыве он сдавил гашетки и зашипел от бессильной злобы, когда ничего не произошло.

— Но этого больше не повторится… — теперь голос был тоскливым и умоляющим, и это было хуже, это ломало всякое сопротивление, и вновь нежное прикосновение чужой воли гасило бурю, а женщина шептала что-то древнее и забытое, то, что он слышал когда-то, когда они были вместе, слышал — и не ценил, а сейчас это звучало совсем иначе, словно родной полузабытый язык.

— Говори… — прошептал он. — Говори еще… Что-нибудь…