Когда пришла чума (СИ) - Страница 4

Второй противник растерялся. На полуслове оборвал ругательство и замер с открытым ртом, а я действовал на инстинктах, не размышляя о последствиях, и врезал кулаком ему по лицу. Болт по-прежнему был зажат в кулаке, и металлическая кромка славно прошлась по зубам «контрабаса». Снова хруст, и зубовный скрежет.

Потеряв несколько зубов, которые разлетелись по казарме, Макаркин рухнул на колени и зажал окровавленное лицо ладонями.

Разворот. Несмотря на сломанные рёбра, Алиев пытался подняться, но мой ботинок соприкоснулся с его подбородком, и сержант опять упал.

«Остановись!» – отдал я себе команду и замер.

И сделал это очень вовремя. Ещё бы немного, и я стал бы добивать противников. После чего от них осталась бы груда мяса и поломанных костей.

Чтобы успокоиться, мне понадобилось около минуты, и всё это время мои сослуживцы, которые присутствовали в расположении и наблюдали за дракой, сидели тише воды, ниже травы. Причём ни один не посмел посмотреть мне в глаза.

– Слабовольные скоты, – пробурчал я себе под нос. – Стадо баранов.

Плюнув в Макаркина, который продолжал стоять на коленях, я вышел из казармы и уселся в беседке. И тут меня стал колотить озноб. Пошёл отходняк.

Впрочем, он был недолгим. Вскоре я окончательно пришёл в норму и, наблюдая за тем, как сослуживцы помогают сержантам добраться до санчасти, задумался.

Итак, что мы имеем?

Молодой солдат Иван Александрович Вагрин избил двух сержантов-контрактников – это ЧП.

Что дальше? Вариантов немного.

Первый – самый простой. Командование постарается замять дело на уровне батальона. Алиев и Макаркин станут числиться получившими лёгкие травмы во время несения службы, а затем спокойно, тихо и мирно разорвут контракты и отправятся домой. Один в горный дагестанский аул. Другой в городские трущобы средней полосы России. Или, при самом благоприятном развитии событий, после отпуска они переведутся в другую часть. Разумеется, если договорятся с комбатом.

Второй путь – трудный, невеселый и печальный для всех, кого он коснётся. Делу дадут ход – и понеслось. Военная прокуратура. Сбор свидетельских показаний. Огласка в СМИ. Борьба с проявлениями дедовщины и многочисленные проверки, которые выявят кучу нарушений. С кого-то снимут звёздочку на погонах или сами погоны. А сержантов могут посадить. Или не посадить, если крайним решат сделать меня. Мол, я неадекватный психопат. Тем более я физически не пострадал. Но тогда конечно же подключится дядька Андрей, и я всё равно выйду сухим из воды.

В общем, расклад примерно такой, и у меня в голове сформировалась мысль, которая не давала мне покоя последние дни:

«Какого, спрашивается, я вообще отправился служить?»

Понятное дело – перед глазами всегда пример дядьки, здорового и сильного человека, который успел повоевать. А ещё память об отце, кадровом офицере, который погиб на Кавказе во Вторую чеченскую. Потому я и решил отдать долг родине, как патриот и гражданин. Дядька хотел меня в МГУ пристроить, а я пошёл в военкомат и попросился в спецназ, разведку или ВДВ. Но вместо этого, как мне думается, с подачи дядьки Андрея, оказался в Подмосковье, в «придворной» мотострелковой части…

Прерывая мои размышления, появился взводный, лейтенант Романюк, который вбежал в беседку и завопил:

– Встать! Смирно!

Я спорить не стал. Встал и вытянул руки по швам.

– За мной! Объяснительную писать!

Широким шагом лейтенант направился в штаб роты, и я двинулся за ним.

Гости Аскерова разошлись, и во дворе Андрей Иванович Вагрин перекинулся парой слов с Наёмником. Они ещё раз обсудили ситуацию, а затем расстались, каждый отправился по своим делам. Что характерно, действовали все спокойно, никто не показывал слабости. Сказать нечего, сильную команду сколотил Шарукан. Что есть, то есть. Подбирать людей он умел.

Спустя десять минут Вагрин возвращался в Москву. В радиоприёмнике тихо играла музыка, а он размышлял о приходе апокалипсиса, и мысли его текли легко, ровно и плавно. Волнения не было, и, представив себе, что начнётся в столице через пару дней, он даже улыбнулся.

Обыватели всю жизнь пахали, трудились и тянули в свои пещеры (квартиры или дома) барахло. Они брали и отдавали кредиты, стремились улучшить быт и материальное благосостояние. Хвалились друг перед другом успехами, поездками на море и заграничные курорты, сумками от брендовых производителей, нарядами, костюмами и машинами. Всё как всегда. И вот наступает час испытаний. Надвигается болезнь, от которой нет спасения, и она не станет разбирать, кто злодей, а кто праведник. Повезёт – иммунитет выдержит удар. Не повезёт – мучительная смерть. Игра с минимальными шансами на выигрыш, и Вагрин никого не жалел.

Почему так? Наверное, по той простой причине, что в жизни он видел мало добра и рано стал циником. Поэтому не верил в любовь и сторонился тех, кто предлагал ему дружбу. Всегда был одиночкой, не признавал авторитетов и редко совершал поступки, которые не приносили никакой выгоды. Хотя такое случалось, ибо все мы люди и человеки, а значит, ничто человеческое нам не чуждо. Особенно если вопрос касался кровной родни. И пока его ровесники горбатились на чужого дядю, женились и обзаводились семьями, он двигался в стороне от общих троп, брал, что хотел, и платил за секс наличкой. Так что терять ему было нечего, ведь он практически ничем не дорожил. Квартира? Пропади она пропадом. Машина? Плевать, если понадобится, добудет новую, купит или отнимет у слабого. Вещи? Голым человек приходит в мир и голым из него уйдёт. Деньги? Есть пятьдесят тысяч долларов, но Шарукан прав – скоро они потеряют цену. Как золото и драгоценные камни. Поэтому свой путь Анд рей Иванович видел достаточно чётко. Никого постороннего предупреждать о надвигающейся болезни не надо и вещей с собой брать следует не много: сумка с одеждой, ещё одна со снаряжением, немного денег на первое время и оружие. Шарукан хоть и говорил, что стволы будут, но лучше перестраховаться. Значит, придётся заехать на съёмную квартиру, где у Вагрина собран неплохой арсенал.

А теперь, что касается спутников. Вагрин остановился возле знакомого придорожного кафе и вышел. Сел на свежем воздухе за столик под тентом и заказал кофе с пончиками. Пока официантка, смуглая азиатка, ходила на кухню, пролистал записную книжку мобильника.

– Наташа, – задумчиво почесав кончик носа, произнёс он, вспомнил, кто она такая, и набрал номер.

– Слушаю, – раздался в трубке мелодичный женский голос.

– Привет, лапочка, – сказал Андрей Иванович.

– Здравствуй. – Краткая пауза и продолжение: – Ты давно не звонил.

– Бизнес, – усмехнулся Вагрин. – Что сегодня и завтра делаешь?

Опять пауза и ответ:

– Ты извини… У меня сейчас другой мужчина… Не звони больше… Пожалуйста, оставь меня в покое… Я больше не работаю…

– Понятно.

Вагрин без всякого сожаления отключился и двинулся дальше по записной книжке. Тем временем принесли заказ, и он, прихлебывая маленькими глотками кофе, набрал следующий номер.

– Аллё… – послышался в динамике голос слегка выпившей развязной девицы.

– Анжела?

– Вы ошиблись! – Голос девицы стал трезвее, и Анжела отключилась.

– Понятно, – опять повторил Вагрин и набрал третий номер, по которому ему никогда не отказывали.

– Андрей Иванович? – В голосе девушки ему почудилась надежда, что звонит именно он.

– Да, – ответил он.

– Вам что-то нужно?

– Мне нужна ты.

– Я должна подъехать?

– Сам подъеду.

– Сейчас?

– Завтра утром. Возьми вещей с расчётом на три-четыре дня. Сама понимаешь, что нужно. Не маленькая. Но много барахла не бери.

– Мы куда-то поедем?

– К морю.

– Буду ждать.

– До встречи.

Отключившись, Вагрин приступил к горячим пончикам, которые любил с детства. А когда он закончил, обтёр салфеткой жирные руки, допил кофе и сделал новый звонок, начштаба батальона, в котором служил его племянник.