Когда пришла чума (СИ) - Страница 17

Палатка. Нужна обязательно, потому что ночью прохладно и неизвестно, куда занесёт судьба. Она много места не займёт, в чехол и на плечо.

Котелок, три кружки, три ложки, пара тарелок, нож и три фляги. Всё пригодится.

Продукты. Осталось семь банок тушёнки, пять банок рыбных консервов, пакет сухарей, две бутылки водки, десяток галет, банка кофе и три пачки чая, несколько картофелин, шоколадки, килограмм конфет и пакеты с лапшой быстрого приготовления. Не густо. Но на пару-тройку дней хватит, а если растянуть, то и на более долгий срок.

Оружие. У всех свои ножи. У Ивана – пистолет, АКС, гранаты и пара сигнальных ракет. А у старшего Вагрина – пистолет, АКМС, гранаты и запасной «макаров». У Людмилы, которая только сегодня узнала, куда направляются Вагрины, ещё один «макаров» из московского схрона. Арсенал неплохой, и боеприпасов достаточно. Ещё бы хорошие радиостанции достать, подствольники и пулемёт, который можно установить на машину, и топлива добыть, тогда совсем здорово было бы. Но это только мечты. Народ сейчас хваткий – все кино про апокалипсисы смотрели, и людей, которые задумывались о выживании, хватает.

Что ещё? Подсвечивая фонарём, Андрей Иванович обошёл стоянку, забрал бинокль, один мобильник, зарядку и гарнитуру. Вдруг пригодится? На глаза попался прорезиненный плащ. Больше ничего интересного он не нашёл и быстро собрал палатку. Упаковал свои вещи в рюкзак, и оказалось, что он опередил Ивана, который до сих пор возился.

Наконец сборы были закончены. Время за полночь, и можно выдвигаться к реке, она летом не глубокая, и вода не холодная, а неподалеку, если идти к Новатору, люди видели лодки, там и мост может быть или дамба.

Однако пришлось немного задержаться. В очередной раз. И Андрей Иванович усмехнулся. Как ни выход, так появляется какая-то препона. Вот и теперь, только собрались закинуть на плечи рюкзаки, как подошёл Укладников, а за его спиной ещё несколько человек. Андрей Иванович с соседями общался мало, но узнал Шерифа с женой, многодетного отца Олега Ефимова и Светлану, которая за руки держала сестёр.

– Вам чего? – поинтересовался Вагрин, уже понимая, зачем пришли люди.

– Иваныч, ты уходишь? – спросил Укладников.

– Как видите.

– Нас в компанию примешь?

– А сами?

– Можем и сами, но ты, по всему видать, человек бывалый. С тобой надёжней.

– Мы на Коробейниково пойдём и дальше на север. А вам ведь в другую сторону.

– Плевать. Главное – добраться до города, где ещё есть власть. Там разберёмся.

– Ладно. Присоединяйтесь. Только учтите – никого ждать не стану. Как мы идём, так и вы.

– Замётано. Через пять минут будем готовы.

Укладников, Шериф и Ефимов ушли. Но осталась Светлана, которая спросила:

– А мы?

– Что вы? – нахмурился Вагрин. – С тобой дети. Ты за нами не успеешь. Сколько им?

– По десять лет.

– Малые совсем. Иди по дороге, подальше от Устюга. Там к кому-нибудь прибьёшься.

Девушка опустила голову, и Андрей Иванович заметил, как напрягся племянник. Прижав его голову к своей, шёпотом спросил:

– Понравилась?

Племянник замялся, и старший Вагрин встряхнул его:

– Я вопрос задал.

Иван высвободился из захвата и ответил:

– Да.

– Серьёзно?

– Не знаю.

– Если возьмём её с собой, поможешь с детьми?

– Помогу.

– Добро. Слова не мальчика, но мужа. Только учти, доведём до ближайшего спокойного места, а дальше сами. Или возьмёшь ответственность на себя. Усёк?

– Договорились.

Тем временем Светлана и плачущие девчонки, которые устали и хотели есть, побрели к своей машине, но Андрей Иванович остановил их:

– Погодите!

Они обернулись, и Вагрин сказал:

– Вы с нами. Только быстрее сумки собирайте.

Группа, в которой собралось двадцать шесть человек была готова через час, и Андрей Иванович повёл бродяг к реке, название которой никто из беженцев не знал. Шли по следам процессии отца Никифора и других людей. Вскоре вышли к дамбе, по ней перебрались на другой берег, и произошло это как нельзя кстати, потому что военные из города не стали ждать рассвета.

Над рекой прошёл беспилотник, который повернул к трассе. А затем послышался знакомый многим военным противный визг. Это были мины, обрушившиеся на придорожный лагерь. Сначала раздались далёкие выстрелы. Бум! Бум! Бум! Потом вой, падение и взрывы. Бах! Бах! Бах! На правом берегу реки возникло зарево пожаров, горели автомобили. С беженцами никто не церемонился, проблема решалась кардинально.

– Сто двадцать миллиметров… – сказал Укладников. – Что творят, подонки! Ещё двух недель не прошло, как о чуме объявили, а они уже свой народ убивают.

– Точно, – согласился Вагрин и поторопил людей: – Живее! Не отставать!

Идти было тяжело. Дети ныли, а жёны офицеров на ходу продолжали пилить своих благоверных. Кто-то ногу натёр, кто-то поцарапал коленку. Всё это тормозило движение, и Андрей Иванович сто раз пожалел, что согласился вести колонну. Однако он сдержал раздражение, а на рассвете объявил привал и заметил, что Иван крутится возле Светланы. Юноша сноровисто развёл костерок и повесил над ним котелок. Пока закипала вода, вскрыл банку тушёнки и стал кормить девчонок, которые с жадностью набросились на еду.

«А парень молодец, – отметил Вагрин. – Сообразил, как красавицу приручить. Вот только она и её сестрёнки всё равно обуза, от которой надо избавиться при первой возможности».

К Коробейниково группа вышла после полудня, но в посёлок мы не вошли, потому что он горел. Кто его подпалил? Что там произошло? Эти и другие вопросы конечно же интересовали всех. Однако желающих пойти в Коробейниково и узнать, в чём дело, не нашлось. Количество людей, которые были готовы без оглядки доверять другим людям, стремительно сокращалось. И, спрятавшись в придорожном лесу, группа немного отдохнула, а после разделилась. Ефимовы и Шериф пошли к Сусолово, это на восток. А мы, Светлана с сёстрами, которых звали Инна и Варя, а также офицеры с жёнами вдоль дороги потопали на север, в сторону Васильковского и Красавино.

До вечера ничего не происходило. Девчонки продолжали хныкать, и я шёл рядом с ними, помогал Светлане. А Миша Довлатов, которому надоело слушать жену, немного отстал и врезал ей, фингал под глаз поставил, и она притихла. А заодно заткнулась и супруга Укладникова, которая заметила, что её благоверный тоже теряет терпение.

В сумерках остановились на ночлег, опять в лесу, и нашу палатку отдали женщинам. Время хоть и суровое, но мы ещё не озверели. А потом поделились с попутчиками продуктами, и наш запас иссяк.

Поужинав, распределили караулы, и я заступил в первую смену. Только отошёл в темноту, чтобы глаза привыкли, как услышал шорохи. Кто-то приближался. Зверь? Возможно. Или человек? Тоже может быть. Я приготовил автомат, встал за дерево и притих.

Ожидание было томительным, но я сдерживал себя и не торопился поднимать тревогу, ибо не хотелось выглядеть паникёром. Спустя несколько минут рядом с деревом остановился человек. Он был один. Неожиданно осветив его лучом прикрученного к АКС тактического фонаря, я сбил человека ударом ноги по корпусу, приставил к голове ствол и заорал:

– Лежать, сука! Кто такой?! Отвечай!

В ответ раздался знакомый голос отца Никифора:

– Не стреляйте… Не надо… Я Божий человек…

На шум прибежали Укладников и дядька. Они проводили священника к огню, я был рядом – интересно ведь, что произошло и где попутчики Никифора.

– В чём дело? – первый вопрос Никифору задал дядька.

– На нас напали… – выдохнул он.

– Кто?

– Не знаю. Возле Коробейниково. Когда мы подошли, посёлок уже горел, и на нас налетели. На мотоциклах и машинах, здоровые мужики. Может, байкеры или банда. Безумные они, и глаза у всех словно из стекла.

– Оружие у них было?

– Да. Много. И автоматы, и ружья. Даже пулемёт видел.

– Они в вас стреляли?

– Не сразу. Сначала всех в кучу согнали и красивых женщин выбрали, трёх или четырёх. Остальным велели бежать к лесу. Мы побежали, и они стали нас догонять, а потом рубили саблями и топорами.